Проклятие Шалиона - Буджолд Лоис Макмастер - Страница 60

Жёлтое зимнее солнце пробивалось через серые облака, когда Кэсерил несколько позднее вышел из Зангра, направляясь к конюшням. Ему пришлось закутаться в тёплый шерстяной плащ, поднять ворот и втянуть голову в плечи, словно черепаха, прячась от сырого промозглого ветра. При каждом выдохе вырывавшийся изо рта пар образовывал перед ним белое облачко. Он несколько раз дунул такими облачками на тянувшихся к нему призраков, почти невидимых при свете дня, и они пристроились у него за спиной. Булыжники под ногами заиндевели. Подойдя к зверинцу, Кэсерил толкнул тяжёлую дверь, открыв её ровно настолько, чтобы пройти, и сразу же плотно закрыл её за собой. Постояв с минуту, чтобы глаза привыкли к лёгкому полумраку внутри, он чихнул от защекотавшего нос сладковатого запаха сена.

Грум без больших пальцев на руках поставил ведро и поспешил к гостю, кланяясь и издавая приветственные звуки.

— Я пришёл увидеться с Умегатом, — сказал Кэсерил. Низенький пожилой грум снова поклонился и пригласил его следовать за собой. Он повёл Кэсерила по проходу. Красавцы звери в клетках бросились к решёткам, принюхиваясь; песчаные лисы вскочили и возбуждённо залаяли, словно здороваясь с ним.

Комната с каменными стенами в дальнем конце зверинца была переоборудована из сенника в нечто наподобие гостиной, где грумы могли отдыхать и заниматься своими делами. В сложенном из плоских камней очаге весело пылал огонь, изгоняя из помещения холод. Лёгкий приятный запах дыма смешивался с запахом кожи, полированного металла и мыла. Обивка на деревянных креслах, на которые ему указал грум, приглашая присесть, истёрлась, а старый стол был изрезан и покрыт пятнами. Однако комната была чисто выметена, а на подоконниках застеклённых окон по обе стороны очага красовались надраенные сковородки и кастрюли, блестя полированными боками. Грум что-то промычал и вышел.

Через несколько минут появился Умегат; он насухо вытер руки и одёрнул камзол.

— Добро пожаловать, милорд, — мягко произнёс он. Кэсерила слегка смутило его обращение — «слуга — к господину». В рокнари не существовало грамматической формы обращения секретаря к святому, поэтому он выпрямился в кресле и — в качестве компромисса — поклонился.

— Умегат.

Умегат закрыл дверь, проверив сначала, что в проходе за ней никого нет. Кэсерил наклонился, хлопнул ладонями по столу и быстро заговорил, как разговаривает пациент со своим врачом:

— Вы видели привидения Зангра. А вы когда-нибудь слышали их?

— Нет. А вы? — Умегат подтащил кресло поближе к столу и уселся под прямым углом к Кэсерилу.

— Эти молчат. — Он отпихнул самый настырный призрак, всё ещё вертевшийся рядом. Умегат сжал губы и взмахом руки обратил привидение в бегство. — Я слышал Дондо. — Кэсерил описал своё ночное бдение. — Я решил, что он пытается освободиться. Может у него это получиться? Если хватка богини ослабеет?

— Я уверен, что никакой призрак не может пересилить бога, — ответил Умегат.

— Это… не ответ. — Кэсерил печально вздохнул. Может, Дондо и демон хотят убить его, взяв измором? — Вы не можете посоветовать мне что-нибудь, чтобы он заткнулся? Я пытался прятать голову под подушку, но это не помогло.

— Во всём этом наблюдается некая симметрия, — медленно проговорил Умегат. — Призраков снаружи вы видите, но не слышите, а призрак внутри слышите, но не видите… Если к этому приложил руку Бастард, то, по всей вероятности, для поддержания равновесия. Как бы там ни было, я уверен, что вы остались в живых отнюдь не случайно и ваша защита никак не может внезапно исчезнуть.

Кэсерил задумался. Повседневные дела… да. Сегодня они повернулись очень любопытным образом. Теперь он заговорил как товарищ с товарищем:

— Послушайте, Умегат, у меня есть одна идея. Известно, что проклятие передаётся в Доме Шалиона по мужской линии — от Фонсы к Иасу и Орико. Но рейна Сара тоже в его власти, хотя не является потомком Фонсы. Проклятие перешло на неё, когда она вышла замуж в Шалион, да?

Морщины на лбу Умегата стали глубже.

— Сара была уже окружена тенью, когда я увидел её впервые несколько лет назад, но, полагаю… да, возможно, так дело и обстоит.

— И с Истой, должно быть, случилось то же самое?

— Наверное.

— В таком случае может ли Исель выйти замуж из Шалиона и оставить проклятие позади? Когда она покинет родную семью и войдёт в семью мужа, неужели проклятие последует за ней, заражая и новую родню?

Брови Умегата поползли вверх.

— Не знаю.

— Но вы не считаете это невозможным? Я подумал, что это может спасти… кое-что.

Умегат откинулся на спинку кресла.

— Возможно. Я не знаю. Я никогда не задумывался над этим, поскольку к Орико этот путь неприменим.

— Мне нужно знать, Умегат. Принцесса Исель подталкивает Орико начать переговоры по поводу выдачи её замуж за пределы Шалиона.

— Канцлер ди Джиронал наверняка будет против.

— Я не стал бы недооценивать силу убеждения принцессы. Она не Сара.

— Вы правы. Ох, мой бедный Орико — он попал в такие тиски!

Кэсерил прикусил губу и надолго задумался, прежде чем задать следующий вопрос.

— Умегат… вы наблюдаете за двором много лет. Всегда ли ди Джиронал был таким… отвратительным казнокрадом или это проклятие постепенно развратило его? Переходит ли проклятие только на человека, находящегося у власти, или любой, кто служит Дому Шалиона, обречён со временем на моральное разрушение?

— Вы задаёте очень интересные вопросы, лорд Кэсерил. — Седые брови Умегата сошлись на переносице. — Хотел бы я иметь на них ответы. Мартоу ди Джиронал всегда был сильным, умным и умелым человеком. Оставим пока в стороне то, что касается его младшего брата, который славился как искусный воин на поле брани, но не как мудрая голова в мирное время. Когда ди Джиронал только занял пост канцлера, он был подвержен соблазнам и греху жадности и гордыни не более чем любой другой лорд Шалиона.

«Довольно бледная похвала. Однако…»

— Однако, — Умегат, казалось, продолжил мысль Кэсерила, — думаю, что проклятие сказалось и на нём.

— В таком случае… избавление от ди Джиронала не решит проблем Орико? Другой человек — возможно, даже хуже него — поведёт себя на его месте так же?

Умегат развёл руки.

— Проклятие имеет сотни воплощений, извращая и портя всё, что может пойти на пользу Орико. Жена, вместо того чтобы подарить ему наследников, стала бесплодной. Главный советник из честного и верного стал продажным. Друзья лгут, вместо того чтобы говорить правду. Пища ослабляет, а не даёт силы. И так далее.

«Секретарь-наставник из смелого и мудрого становится трусливым и тупым? Или даже обречённым и безумным?..»

Если любой человек, оказавшийся в поле действия заклятия, уязвим для него, неужели и Кэсерил обречён стать для Исель таким же бедствием, каким стал для Орико ди Джиронал?

— И Тейдес, и Исель… их замыслы ждёт провал, как и замыслы Орико? Или Орико, будучи реем, несёт особое бремя?

— Думаю, с течением времени проклятие давит на Орико всё сильнее. — Серые глаза рокнарца сощурились. — Вы задали мне не меньше дюжины вопросов, лорд Кэсерил. Позвольте и мне задать один. Как вы оказались на службе у принцессы Исель?

Кэсерил открыл рот и снова закрыл. Мысли его вернулись было к тому дню, когда провинкара смутила его своим предложением стать секретарём-наставником у принцессы. Но нет, ещё раньше случилось кое-что другое… да и до того…

В итоге Кэсерил начал свой рассказ с того, как солдат Дочери уронил нечаянно в грязь золотой реал и как он сам добрался до Валенды. Умегат заварил чай и поставил дымящуюся чашку перед своим собеседником, который приостановил свой рассказ, чтобы смочить пересохшее горло. Затем Кэсерил поведал, как Исель в День Дочери оконфузила продажного судью, и закончил своим прибытием в Кардегосс.

Умегат потянул себя за косу.

— Полагаете, ваши шаги были предрешены так давно? Возможно. Ведь боги — такие скряги, они используют любой мало-мальски подходящий шанс, как только находят его.