Паладин душ - Буджолд Лоис Макмастер - Страница 10

Ди Кэйбон отправил одного из всадников вперед, чтобы заранее условиться о кроватях и еде. К счастью, все сложилось как нельзя лучше, несмотря на то, что постоялый двор был весьма мал. Хозяину пришлось отказать лудильщикам, которые приехали позже. Старый узкий фермерский дом был расширен за счет постройки нового крыла. Братьев ди Гьюра и служителя поселили вместе, Иста и Лисс получили комнату на двоих, а остальным были выданы соломенные тюфяки и спальные места на сеновале, благо ночь стояла теплая.

Хозяин и его жена накрыли два стола рядом со священным источником, в небольшой рощице, развесив фонарики на ветвях деревьев. Мягкий мох и густой папоротник, колокольчики и какие-то цветочки с соцветиями в виде звездочек, переплетение корней и сучьев, нежное журчание воды, бегущей по гладким камням, образовывали самую замечательную комнату, в какой Иста когда-либо ужинала. Руки вымыли водой из источника, принесенной в медных мисках. Служитель благословил ее. Такая вода не нуждалась ни в каких дополнительных отдушках. Кладовая хозяйки славилась по всей округе. Двое слуг без устали носили бесконечные кувшины и подносы с отличным хлебом, отменным сыром, жареной уткой, бараниной, колбасами, сушеными фруктами, травами и весенней зеленью, яйцами, темными оливками и северным оливковым маслом, пирогами с яблоками и орехами, свежим элем и сидром – с простой, но сытной пищей. Ди Кэйбон неустанно совершал набеги на эти разносолы, радуя хозяйку, и даже дремавший долгие годы аппетит Исты вдруг встряхнулся и дал о себе знать. Когда же наконец рейна разделась и легла рядом с Лисс на маленькую чистенькую кровать в комнате со скошенной крышей, то заснула так быстро, что на следующее утро уже не помнила, как это случилось.

Проснувшись, когда утренний свет проникал в полуоткрытое окно, Иста почувствовала себя немного неудобно. По старой привычке она некоторое время оставалась в кровати, ожидая, когда ее, словно куклу, оденут, но потом поняла, что новая горничная нуждается в некоторых указаниях. Решив, что проще будет выбрать наряд и одеться самой, Иста лишь попросила помочь с некоторыми шнуровками и завязками. Единственная трудность возникла с прической.

– Я не знаю, как укладывать волосы леди, – призналась Лисс, когда Иста вручила ей расческу и села на низенькую скамью. Девушка с сомнением смотрела на густую пепельную гриву рейны, спускавшуюся до талии. Перед тем как лечь спать, Иста непредусмотрительно распустила сложную плетеную корону, созданную из ее волос прежней горничной. Ночью локоны спутались и появились колтуны.

– Сама же ты причесываешься. Как?

– Ну… Я заплетаю косу.

– А еще?

– Иногда – две косы.

Иста на секунду задумалась:

– А лошадей ты причесываешь?

– О да, миледи. Косички улиткой с лентами и особые узлы с бусинами на День Матери, хохолки плюмажиками, украшенные перьями, на День Сына, и…

– Пусть сегодня будет коса.

Лисс облегченно вздохнула:

– Хорошо, миледи.

Ее руки работали быстро и умело, гораздо быстрее, чем руки прежних горничных. Что же до результата, то он весьма подходил скромному образу сьеры ди Аджело.

Все собрались в рощице для совершения молитв на восходе солнца в честь первого полного дня паломничества Исты. На восходе солнца – некоторое иносказание, ибо солнце встало на несколько часов раньше, чем гости постоялого двора. Хозяин таверны, его жена и дети тоже присутствовали на церемонии, ведь визит служителя столь представительного ордена – редкое событие. Кроме того – мысли Исты приняли несколько циничное направление, – если к этому служителю отнестись особо гостеприимно, то вполне вероятно, он посоветует и другим паломникам посетить сию не столь известную святыню.

Поскольку этот источник был посвящен Дочери, ди Кэйбон, стоя рядом с ручейком на камнях, освещенных солнечными лучами, начал церемонию короткой весенней молитвой из небольшой книжечки, которую он возил в седельной сумке. Точного ответа на вопрос, почему источник посвящен именно леди Весны, не было. Уверения хозяина таверны о том, что это тайное место, где произошло чудо о деве и кувшине, звучали малоубедительно, потому что Иста знала по крайней мере еще три места в Шалионе, которым приписывается связь с этой легендой. Но живописность именно этого местечка не вызывала никаких сомнений.

Ди Кэйбон, чьи заляпанные грязью одежды казались чище в ярком свете, спрятал книжечку в карман и откашлялся, собираясь приступить к утренним наставлениям. За спинами присутствующих в ожидании завтрака стояли уже накрытые столы, так что Иста была уверена: церемония особо не затянется.

– В начале нашего духовного пути я бы хотел обратиться к истокам, знакомым нам с детства. – Служитель на секунду прикрыл глаза, как будто бы восстанавливая цепь событий. – Вот что пишет Ордолл в «Письмах молодому рею ди Браджар».

Он снова открыл глаза, и в его голосе послышались интонации рассказчика:

– В начале был мир, и мир был огонь, текучий и ужасный. Когда огонь остыл, появилась материя и приобрела силу и твердость – огромный шар с пламенем в сердце. И из пламени в сердце мира медленно поднялась Душа Мира.

Но как глаз человеческий не может увидеть самое себя, так же не мог увидеть самое себя и Глаз Души Мира. И раскололась Душа Мира надвое, чтобы познать себя, и так возникли Отец и Мать. И от сладкого осознания родилась в Душе Мира любовь. Любовь стала первым плодом, который сфера души принесла в дар сфере сущности, ибо любовь была источником сферы души и ее основой. Но этот дар не был последним, за ним последовала песня, а потом речь. – Продолжая рассказывать, ди Кэйбон усмехнулся и глубоко вздохнул.

– И стали Отец и Мать править миром так, чтобы мир снова не поглотили огонь, хаос и разрушение. И от их любви появились на свет Дочь и Сын, и разделили боги между собой времена года, каждое из которых обладает собственным особым очарованием, и все боги получили по одному во владение. И в безопасности и гармонии такого устройства стремительно начал расти материальный мир. И из стремления создать красоту возникли растения, животные и люди, ибо любовь проникла в жаркое сердце мира, и сфера материи жаждала вернуть дары сфере души так же, как влюбленные горят желанием обменяться залогами своих чувств.

Радость светилась на круглом лице ди Кэйбона, по мере того как он погружался в повествование, его голос менял интонации. Иста заподозрила, что он подходит к любимой части:

– Но огонь, таящийся в сердце мира, сохранил разрушительные силы, с которыми трудно было бороться. И из этого хаоса восстали демоны, которые вырвались на свободу и наводнили мир, охотясь за хрупкими юными душами, словно волки за агнцами, пасущимися в долах. Настало время Великих Магов. Порядок мира был нарушен, зима, весна и лето смешались. Засухи и наводнения, лед и огонь угрожали жизни людей, и множество дивных цветов и животных, созданных любовью, были возложены на алтарь Души Мира.

И тогда однажды могучий и мудрый демон-лорд, сгубивший великое множество человеческих душ, встретил человека, уединенно живущего в лесу. Словно кошка, играющая с мышкой, демон принял гостеприимство отшельника и стал ждать, когда случится возможность перебраться из тела, которым он недавно овладел, в новое. Ибо был этот человек-отшельник, несмотря на лохмотья, удивительно красив: взгляд – словно укол кинжала, дыхание – божественный аромат.

Но демон-лорд был опрометчив, приняв от отшельника глиняную плошку с вином и осушив ее одним глотком. Пока демон вынашивал нечестивые замыслы, святой отделил от тела свою душу надвое и смешал ее с вином, которое собственноручно подал гостю. И так демон впервые обрел душу, а вместе с ней все ее прекрасные и порой горькие дары.

Демон-лорд упал на деревянный пол и забился в судорогах, изумленно крича, словно новорожденный младенец, ибо он и вправду родился в тот момент для мира материи и духа. И переселившись в тело отшельника, не украв его из зависти, ибо оно тоже было добровольным даром святого, демон в ужасе бросился через лес к своему устрашающему замку и укрылся там.