Россия - Век ХХ-й (Книга 2) - Кожинов Вадим Валерьянович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/141
• Следующая

Примечательна с этой точки зрения изданная в 1988 году в Лондоне книга Виталия Рапопорта и Юрия Алексеева "Измена Родине. Очерки по истории Красной Армии". В общих рассуждениях этих авторов гибель Тухачевского и других военачальников предстает как едва ли не главная причина тяжких бед 1941 года. Но, в отличие от авторов множества других сочинений, эти авторы стремились изучать реальную историю Красной Армии в 1920-1930-х годах,- в частности, разработку ее стратегии и тактики. И стало непреложно ясно, что глубокое и точное предвидение характера будущей войны и основы необходимой в ней стратегии разработали вовсе не Тухачевский со товарищи, а служившие в Красной Армии выдающиеся военачальники Первой мировой войны - А. А. Свечин (до октября 1917-го генерал-майор, начальник штаба Северного фронта), А. Е. Снесарев (генерал-лейтенант, командующий корпусом), В. Н. Егорьев (генерал-майор, командующий корпусом) и другие. Тухачевский же в 1920 начале 1930-х был их непримиримым противником, обличал их как "антисоветских" и "антиреволюционных" стратегов, и все они еще в 1930 году были арестованы (см. об этом с. 160-169, 216-237 указанной книги; как это ни алогично, ее авторы в своих общих рассуждениях продолжают превозносить Тухачевского). И есть основания утверждать, что именно репрессии 1930 года (а не 1937-го) нанесли наиболее тяжкий ущерб нашей армии...

Необходимо сказать еще о следующем. Господствует мнение, что в результате репрессий 1937 1938 годов место зрелых и опытных военачальников заняли молодые и неискушенные, и это привело к тяжелейшим поражениям в начале войны. В действительности же на смену погибшим пришли, в основном, люди того же поколения, но другие и с иным опытом.

Так, скажем, репрессированные Я. Б. Гамарник, В. М. Примаков, М. Н. Тухачевский, И. Ф. Федько, И. Э. Якир родились в 1893 1897 годах, и в те же самые годы, в 1894-1897-м, родились Г. К. Жуков, И. С. Конев, Р. Я. Малиновский, К. К. Рокоссовский, Ф. И. Толбухин. Но первые, исключая одного только Тухачевского, провоевавшего несколько месяцев в качестве подпоручика*, не участвовали в Первой мировой войне, а вторые (кроме окончившего школу прапорщиков Толбухина) начали на ней свой боевой путь простыми солдатами.

Далее, первые оказались вскоре после Революции на наиболее высоких руководящих постах (хотя им было тогда всего от 21 до 25 лет...),- без сомнения, по "идеологическим", а не собственно "военным" соображениям,- а вторые, медленно поднимаясь по должностной лестнице, обретали реальное умение управлять войсками. Дабы оценить это, вспомним, что Суворов в 18 лет начал свой воинский путь унтер-офицером (тогда капралом), а 16-летний Кутузов прапорщиком, и лишь к сорока годам они "дослужились" до генеральского звания.

О кардинальном различии двух типов советских военачальников одного поколения можно бы еще многое сказать, но, впрочем, это различие и так очевидно.

* * *

Выше приводились высказанные в 1939 году Сталиным "ревизионистские" положения о государстве; правда, говорил он весьма осторожно и двойственно. Ибо, во-первых, не так легко было быстро изменить сознание миллионов преданных коммунистической идеологии людей, убедить их в необходимости верховной роли государства в "старом" смысле этого слова, а во-вторых, имело место сомнение в том, сможет ли восстанавливаемая "государственная" идеология (и, далее, практика) явиться более эффективной, чем предшествовавшая, делавшая ставку прежде всего на партию и "революционность" и легшая в основу многих, как тогда говорилось, "побед" (включая ту же коллективизацию...).

И целый ряд суждений и "указаний" Сталина в начальный период войны ясно говорит о том, что он колебался между собственно государственной и прежней, революционно-партийной, "линиями". Так, например, ликвидированный после столь прискорбной финской войны, в 1940 году институт военных комиссаров (то есть всевластных большевистских руководителей армии) был - в сущности, неожиданно - восстановлен менее чем через месяц после начала великой войны, 16 июля 1941 года!

В 1920 году Ленин вполне справедливо заметил: "Без военкома (то есть военного комиссара.- В. К.) мы не имели бы Красной Армии"91. Но дело шло тогда о классовой войне; между тем Сталин уже в своем выступлении по радио 3 июля 1941 года дважды назвал начавшуюся войну "отечественной", хотя пока и без особого подчеркивания этого определения. Тем не менее вскоре же, через две недели, в войска были направлены "агенты" партии, имевшие, в сущности, больше полномочий, чем командиры.

Однако через год с небольшим, 9 октября 1942 года, институт комиссаров был окончательно ликвидирован, и закономерно, что это свершилось незадолго до победной стадии Сталинградской битвы, начавшейся 19 ноября. А 6 января 1943-го были восстановлены погоны, которые еще совсем недавно воспринимались в качестве непримиримо враждебного символа ("золотопогонники").

Словом, сознание Сталина (и, конечно, множества людей того времени) в начале войны было глубоко двойственным, в нем - подчас даже причудливо переплеталось "революционное" и "государственное". В сталинском выступлении по радио 3 июля 1941 года ныне замечают прежде всего или даже только "православно-патриотическое" обращение "Братья и сестры!" и напоминание о победах над Наполеоном и германским кайзером Вильгельмом II. Но ведь в этом же выступлении содержится и звучащая теперь попросту наивно фраза: "В этой великой войне мы будем иметь верных союзников... в том числе в лице германского народа (Выделено мною.- В. К.), порабощенного гитлеровскими заправилами". И далее: "...германский тыл немецких войск представляет вулкан, готовый взорваться и похоронить гитлеровских авантюристов". По-своему даже забавно столкновение синонимов - "германский тыл немецких войск" (!), которое как бы обнажает несостоятельность этого утверждения.

Но важнее другое. Даже и среди тех немцев, которые в 1944 году в самом деле пытались свергнуть Гитлера с его авантюристической, на их взгляд, стратегией, было немало "героев" войны против СССР-России, о чем уже говорилось выше. И абсолютное большинство "германского народа" отнюдь не возражало против имевшего многовековую предысторию геополитического "натиска на Восток"... В 1971 году видный германский историк и публицист Себастиан Хаффнер справедливо характеризовал развитие самосознания своих соотечественников в 1920-1930-х годах: "Они ничего не имели против создания Великой германской империи... Однако... они не видели пути, обещающего успех в достижении этой заветной цели. Но его видел Гитлер. И когда позже этот путь, казалось, стал реальным, в Германии не было почти никого, кто не был бы готов идти по нему"92.

• Предыдущая
• 28/141
• Следующая