Наказание без преступления - Брэдбери Рэй Дуглас - Страница 2

• Предыдущая
• 2/3
• Следующая

– Но ты же не вела себя так, как она.

– Я вела себя именно так. Я целовала его.

– Ты не могла, ты только что родилась!

– Да, но из ее прошлого и из твоей памяти.

– Послушай, – умолял он, тряся ее, пытаясь заставить себя слушать, – может быть, можно… Может быть, можно… ну, заплатить больше денег? И увезти тебя отсюда? Мы улетим в Париж, в Стокгольм, куда хочешь!

Она рассмеялась.

– Куклы не продаются. Их дают только напрокат.

– Но у меня есть деньги!

– Это уже пробовали, давным-давно. Нельзя. От этого люди сходят с ума. Даже то, что делается, незаконно, ты же знаешь. Мы существуем потому, что власти смотрят на нас сквозь пальцы.

– Кэти, я хочу одного – быть с тобой.

– Это невозможно – ведь я та же самая Кэти, вся до последней клетки. А потом, мы остерегаемся конкуренции. Кукол не разрешается вывозить из здания фирмы: при вскрытии могут разгадать наши секреты. И хватит об этом. Я же предупреждала тебя: об этом говорить не надо. Уничтожишь иллюзию. Уходя, будешь чувствовать себя неудовлетворенным. Ты ведь заплатил – так делай то, зачем пришел сюда.

– Но я не хочу убивать тебя.

– Часть твоего существа хочет. Ты просто подавляешь в себе это желание, не даешь ему прорваться.

Он вынул пистолет из кармана.

– Я старый дурак. Мне не надо было приходить сюда… Ты так прекрасна!

– Сегодня вечером я снова встречусь с Леонардом.

– Замолчи.

– Завтра утром мы улетаем в Париж.

– Ты слышала, что я сказал?

– А оттуда в Стокгольм. – Она весело рассмеялась и потрепала его по подбородку: – Вот так, мой толстячок.

Что-то зашевелилось в нем. Он побледнел. Он ясно понимал, что происходит: скрытый гнев, отвращение, ненависть пульсировали в нем, а тончайшие телепатические паутинки в феноменальном механизме ее головы улавливали эти сигналы смерти. Марионетка! Он сам и управлял ее телом с помощью невидимых нитей.

– Пухленький чудачок. А ведь когда-то был красив.

– Перестань!

– Ты старый, старый, а мне ведь только тридцать один год. Ах, Джордж, как же слеп ты был – работал, а я тем временем опять влюбилась… А Леонард просто прелесть, правда?

Он поднял пистолет, не глядя на нее.

– Кэти.

– "Голова его – чистое золото…" – прошептала она.

– Кэти, не надо! – крикнул он.

– "…Кудри его волнистые, черные, как ворон… Руки его – золотые кругляки, усаженные топазами!"

Откуда у нее эти слова песни песней? Они звучат в его мозгу – как же получается, что она их произносит?

– Кэти, не заставляй меня это делать!

– "Щеки его – цветник ароматный… – бормотала она, закрыв глаза и неслышно ступая по комнате. – Живот его – как изваяние из слоновой кости… Голени его – мраморные столбы…"

– Кэти! – взвизгнул он.

– "Уста его – сладость…"

Выстрел.

– "…Вот кто возлюбленный мой…"

Еще выстрел.

Она упала.

– Кэти, Кэти, Кэти!!

Он всадил в нее еще четыре пули.

Она лежала и дергалась. Ее бесчувственный рот широко раскрылся, и какой-то механизм, уже зверски изуродованный, заставлял ее повторять вновь и вновь: "Возлюбленный, возлюбленный, возлюбленный…"

Джордж Хилл потерял сознание.

Он очнулся от прикосновения прохладной влажной ткани к его лбу.

– Все кончено, – сказал темноволосый человек.

– Кончено? – шепотом переспросил Джордж.

Темноволосый кивнул.

Джордж бессильно глянул на свои руки. Он помнил, что они были в крови. Он упал на пол, когда потерял сознание, но и сейчас в нем еще жило воспоминание о том, что по его рукам потоком льется настоящая кровь.

Сейчас руки его были чисто вымыты.

– Мне нужно уйти, – сказал Джордж Хилл.

– Если вы чувствуете, что можете…

– Вполне. – Он встал. – Уеду в Париж. Начну все сначала. Звонить Кэти и вообще ничего такого делать, наверно, не следует.

– Кэти мертва.

– Ах да, конечно, я же убил ее! Господи, кровь была совсем как настоящая…

– Мы очень гордимся этой деталью.

Хилл спустился на лифте в вестибюль и вышел на улицу. Лил дождь. Но ему хотелось часами бродить по городу. Он очистился от гнева и жажды убийства. Воспоминание было так ужасно, что он понимал: ему уже никогда не захочется убить. Даже если настоящая Кэти появилась бы сейчас перед ним, он возблагодарил бы бога и упал, позабыв обо всем на свете, к ее ногам. Но она была мертва. Он сделал, что собирался. Он попрал закон, и никто об этом не узнает.

Прохладные капли дождя освежали лицо. Он должен немедленно уехать, пока не прошло это чувство очищения. В конце концов, какой смысл в этих «очистительных» процедурах, если снова браться за старое? Главное назначение кукол в том и заключается, чтобы предупреждать реальныепреступления. Захотелось тебе избить, убить или помучить кого-нибудь, вот и отведи душу на марионетке… Возвращаться домой нет решительно никакого смысла. Возможно, Кэти сейчас там, а ему хотелось думать о ней только как о мертвой – он ведь об этом должным образом позаботился.

Он остановился у края тротуара и смотрел на проносящиеся мимо машины. Он глубоко вдыхал свежий воздух и ощущал, как постепенно спадает напряжение.

– Мистер Хилл? – проговорил голос рядом с ним.

– Да. В чем дело?

На его руке щелкнули наручники.

– Вы арестованы.

– Но…

– Следуйте за мной. Смит, арестуйте остальных наверху.

– Вы не имеете права…

– За убийство – имеем.

Гром грянул с неба.

Без десяти девять вечера. Вот уже десять дней как льет, не переставая, дождь. Он и сейчас поливает стены тюрьмы. Джордж высунул руку через решетку окна, и капли дождя теперь собирались в маленькие лужицы на его дрожащих ладонях.

Дверь лязгнула, но он не пошевелился, руки его по-прежнему мокнут под дождем. Адвокат глянул на спину Хилла, стоявшего на стуле у окна, и сказал:

– Все кончено. Сегодня ночью вас казнят.

– Я не убийца. Это была просто кукла, – сказал Хилл, прислушиваясь к шуму дождя.

– Таков закон, и ничего тут не поделаешь. Вы знаете. Других ведь тоже приговорили. Президент компании "Марионетки, инкорпорейтед" умрет в полночь, три его помощника – в час ночи. Ваша очередь – полвторого.

– Благодарю, – сказал Хилл. – Вы сделали все, что могли. Видимо, это все-таки было убийство, даже если убил я не живого человека. Намерение было, умысел и план тоже. Не хватало только живой Кэти.

– Вы попали в неудачный момент, – сказал адвокат. – Десять лет назад вам бы не вынесли смертного приговора. Через десять лет вас бы тоже не тронули. А сейчас им нужен предметный урок – мальчик для битья. Ажиотаж вокруг кукол принял за последний год просто фантастические размеры. Надо припугнуть публику, и припугнуть всерьез. Иначе бог знает до чего мы можем докатиться. У этой проблемы есть ведь и религиозно-этический аспект: где начинается – или кончается – жизнь, что такое роботы – живые существа или машины? В чем-то они очень близки к живым: они реагируют на внешние импульсы, они даже мыслят. Вы же знаете – два месяца назад был издан закон "о живых роботах". Под действие этого закона вы и подпали. Просто неудачный момент, только и всего…

– Правительство поступает правильно, теперь мне стало ясно, – сказал Хилл.

– Я рад, что вы понимаете позицию правосудия.

– Да. Не могут же они легализовать убийство. Даже такое условное – с применением телепатии, механизмов и воска. С их стороны было бы лицемерием отпустить меня безнаказанным. Я совершил преступление. И все время с того часа чувствовал себя преступником. Чувствовал, что заслуживаю наказания. Странно, правда? Вот как общество властвует над сознанием человека. Оно заставляет человека чувствовать себя виновным даже тогда, когда для этого вроде бы и нет оснований…

– Мне пора. Может быть, у вас есть какие-нибудь поручения?

• Предыдущая
• 2/3
• Следующая