Замок тайн - Вилар Симона - Страница 30

• Предыдущая
• 30/116
• Следующая

Он шел довольно долго, но заблудиться не опасался, ибо справа то и дело замечал арки длинной галереи. Вдруг деревья расступились, и король оказался на открытом пространстве перед блиставшим в свете луны водным зеркалом.

В душе Карла всегда боролись циник и романтик, и первый зачастую преобладал над вторым. Но сейчас Карл ощущал чуть ли не вдохновение. Как зачарованный он глядел на открывшийся взору вид. Озеро, заросшее по краям ряской, посередине искрилось лунным серебром. Плакучие ивы обрамляли его, опустив к лепечущей воде свои ветви, и на противоположной стороне темнели живописные руины старых готических построек. Легкие и воздушные, они светились проемами окон, тянули к небу свои тонкие башенки. Они были столь красивы, что становилось ясно, почему их не тронули новые владельцы Сент-Прайори. Длинная галерея вела к ним, проходя над узким заливом озера. А за руинами виднелась еще одна, стоявшая чуть поодаль, постройка — старая романская башня, приземистая и очень широкая, со старинным зубчатым парапетом наверху. Она была столь древней, что казалась старой рядом с руинами, и если и сохранилась, то лишь благодаря монолитной толще стен. Несколько грубая, сейчас, в синеве ночи, даже она казалась прекрасной и гармонировала с лунным пейзажем.

Карл невольно вздохнул и хотел подойти ближе, но едва он двинулся вдоль озера, как оказался в зарослях крапивы и сердито зашипел, тряся обожженной кистью.

— Зуд скоро пройдет, — раздался рядом негромкий голос. Карл резко повернулся, вздрогнув от неожиданности, и тут же смешался, что выказал испуг при молодой девушке.

Рэйчел стояла неподалеку среди огороженных дорожками грядок и спокойно глядела на него.

— Будь сейчас посветлее, я бы нашла для вас щавелевый лист, чтобы вы потерли больное место. Удивительно, как скоро щавель снимает зуд крапивы.

— О, какие пустяки, — произнес Карл, выходя из зарослей и приближаясь к ней. — Сейчас вы, наверное, начнете журить меня, что я в одиночку разгуливаю по вашим владениям.

— Отчего же? Вы — гость. Правда, если бы вы вышли несколько позднее…

— Знаю, знаю. Ваши свирепые псы. Но часы находятся как раз напротив моего окна, а я слышал, что собак спускают лишь в полночь. К тому же я видел, как вы спустились в парк, а перед этим и ваш слуга, мистер Патрик, прошел куда-то в эту сторону. Видимо, в Сент-Прайори сейчас самое время для вечерних прогулок. Кстати, ваш управляющий нес узелок. Вы не знаете, для чего?

— Узелок? — Голос Рэйчел был спокоен: ни особого волнения, ни любопытства. — А, наверное, это для ланей. Несколько из них обитают в парке и стали совсем ручными. Их всегда чем-нибудь угощают. Они наши любимцы.

Какое-то время они молчали. Рэйчел, кажется, не испытывала волнения от того, что находится в столь поздний час наедине с мужчиной. Ее спокойствие словно передалось королю. Он молча наблюдал, как легко она склоняется, собирая с листьев росу в кубок. Двигалась она легко и грациозно, не смущаясь присутствием постороннего.

— Сейчас самое время собирать росу. Она помогает при подагре, которой страдает дядя Энтони.

— Вам не страшно выходить одной в такую пору?

Она улыбнулась.

— Я ведь у себя дома, сэр. А все эти слухи о призраках… Знаете, я с самого детства испытывала к ним интерес, и меня никогда не пугали эти рассказы. Я не страшусь ни призраков, ни духов и даже, наверное, несколько разочарована, что мне ни разу не пришлось повстречаться хотя бы с одним из них.

Она выпрямилась. В лунном свете она вдруг показалась Карлу невероятно привлекательной. Ночь красила ее, это была ее стихия. Сейчас ее кожа казалась скорее бледной, чем смуглой, а глаза — особенно большими и темными. Они, словно отражая сияние ночи, блестели дивным огнем. Необыкновенно прелестно выглядели эти пышные завитки волос: легкие и пушистые, они обрамляли ее лицо, словно темное облако. Она притягивала Карла, и он захотел обнять этот тонкий стан, но что-то его точно сдерживало. Почему-то он вспомнил, как утром в церкви ее назвали ведьмой, а потом этот взгляд за столом, от которого ему стало не по себе. Да, в этой девушке было нечто колдовское.

И все же Карл не смог сдержать комплимента.

— У вас удивительно красивые волосы, Рэйчел. Жаль, что вы днем прячете их под чепец.

— Так принято, — тихо сказала она и, похоже, несколько смутилась.

Карл улыбнулся:

— Здесь удивительно красиво. И эта лунная ночь, и прекрасная женщина рядом. В такую ночь хочется быть поэтом или влюбленным.

Рэйчел мило улыбнулась, глядя на блики воды.

— Да, здесь очень красиво. Мне нравится, что наш парк так разросся. Природа всегда искуснее человека, и я люблю гулять в этих диких зарослях.

Карл понял, что, по сравнению со старшей сестрой, Рэйчел не наделена и сотой долей обычного женского кокетства, а перед истинной невинностью он всегда пасовал — она попросту его не привлекала. Он вновь подумал о Еве.

— А ваша сестра…

— О, Ева совсем другая. Ева жила при дворе, у нее иные вкусы. Мы очень разные с ней, хотя искренне любим друг друга. Вам ведь очень понравилась Ева. Это нетрудно было заметить.

После этой фразы Карл не знал, как и начинать ухаживать за девушкой. Он обронил только, что ему следовало бы вести себя сегодня сдержаннее, ибо то, что не укрылось от глаз Рэйчел, мог заметить и Стивен Гаррисон.

— Мог, — согласилась Рэйчел и внимательно поглядела на короля.

Опять ее прямота раздосадовала Карла. Она проницательна — нет слов, но в ней и на йоту нет манящей дерзости сестры. Та словно всему миру бросала вызов — и его хотелось принять. Рэйчел же, в глазах Карла, могла стать скорее товарищем, сестрой, но не объектом соблазнения. А жаль. У девушки такая прелестная грудь и открытый доверчивый взгляд. Даже ее колдовское очарование словно рассеялось.

Но Карл был слишком галантным кавалером, чтобы, проведя с дамой какое-то время, не попытаться ее увлечь. И он вновь заговорил с Рэйчел; сменив тему разговора, он заметил, что они, видимо, находятся среди аптекарских грядок, и поинтересовался, каким травам Рэйчел отдает предпочтение.

— Разве вы понимаете в этом? — удивилась девушка.

— О, я знаю травник наизусть. Вас удивляет это? Или, по-вашему, мужчину может интересовать только война? Что ж, я вас разочарую. Более того, замечу, что из меня вышел бы неплохой аптекарь. Моя матушка, хоть и весьма знатная дама, интересовалась травами, и ее увлечение, видимо, передалось и мне.

— Тогда я вас проверю, — улыбнулась Рэйчел. — Скажем, что бы вы применили при спазмах?

Карл усмехнулся и ответил в тон вопроса:

— Скажем, отвар мелиссы или боярышника. Или терна. Но с терном надо быть осторожным, ибо он является также и сильным слабительным.

И Карл тут же, несмотря на щекотливость темы, рассказал забавный случай. Рэйчел наконец рассмеялась. Королю все же удалось разбить некую холодность, что возникла меж ними, и Рэйчел, как и прочие, невольно поддалась его обаянию. Вскоре она уже рассказывала о растениях, которые трудолюбиво выращивала на своих грядках; они обсуждали и сравнивали их достоинства. Она даже указала «мистеру Трентону» на полосу посевов кукурузы, которую отец привез несколько лет назад из Америки; она очень хороша при болезни печени, какой страдает тетушка, — Она так же помогает при ожирении и снижает аппетит, — заметил Карл, и, хотя он не добавил больше ни слова, они переглянулись и весело рассмеялись.

Теперь Рэйчел глядела на собеседника с явным удовольствием. В его речах и манерах проступала такая непринужденность, что и ей стало легко. Он начал нравиться ей, и она невольно поняла сестру, которая сегодня не сводила глаз с этого некрасивого юноши. У него была приятная улыбка, а карие глаза, казалось, не, смотрят, а ласкают и завораживают. Не поддаться его обаянию было трудно. Рэйчел сделала над собой усилие, чтобы закончить разговор, и заметила, что они достаточно долго гуляют и им следует возвращаться.

Едва они вошли в заросли, как Карл остановился будто вкопанный. Какой-то звук — рычание, переходящее в хохот, долетело со стороны озера, и было в этом звуке нечто такое, что у него мурашки пробежали по спине и гулко застучало сердце.

• Предыдущая
• 30/116
• Следующая