Бледнолицый шаман - Брэнд Макс - Страница 11

• Предыдущая
• 11/42
• Следующая

— А как он трудится? — прервал его Рори.

— Он так работает каждый день, что пот градом катится с его тела, он даже похудел, танцуя священный танец, потрясая своими амулетами, стараясь изгнать злого духа. Он окуривал мальчика благовониями, и они постоянно дымились в вигваме, купал его в горячей душистой воде каждый день, затем заставлял его прыгать в холодную воду…

— Каждый день — душистая горячая вода, а затем холодная? — резко переспросил Рори.

— Да, — подтвердил тот. — Все апачи знают, что это очень хороший способ вылечить больного. Так вот, оказалось, что на время это помогло… Большой Конь стал побеждать, злой дух в моем сыне ослаб и готов был совсем уйти. На несколько дней глаза его снова стали видеть, и он поправился. Но после этого силы вновь покинули его.

— И знахарь каждый день его купает в теплой воде, а затем — в холодной?

— Да, почти что каждый. Но иногда мы разбивали лагерь вдали от воды, и это было плохо. Удавалось лишь немного смочить его тело ледяной водой, после того, как он пропотевал. Наверное, в этом была и моя вина, нужно было всегда останавливаться возле чистых прохладных рек или ручьев. Возможно, в этом причина, как ты думаешь, отец?

Он задал этот вопрос с большой тревогой. Рори, поежившись при мысли о трехмесячных мучениях мальчика, ответил:

— Понимаешь, Встающий Бизон, очень тяжело судить обо всем со слов. Я должен посмотреть на твоего сына, может быть я и смогу ему помочь. Но злой дух пробыл в теле целых три месяца — это очень долго.

— Да, долго, — согласился отец, вздохнув. — Злой дух пожрал почти все его тело, остались одни кости, а лицо — словно череп. Очень мало жизни осталось в моем мальчике.

И вождь подошел ко входу в вигвам.

— Что еще ты хочешь узнать, отец? — спросил он.

— Ничего, — ответил Майкл. — Все, заходим.

Встающий Бизон приоткрыл пологи жестом пригласил его войти первым.

Рори увидел внутренний конус вигвама, разбитый на десять сегментов столбиками, на которые были натянуты шкуры, образующие пологие скаты. На земле лежало несколько кожаных подушек, а на двух столбиках висело оружие, уздечки, седла и другое имущество воина. Было видно, что не только отец, но и сын был настоящим мужчиной и полноправным воином племени.

Каким бы богатством ни обладал Встающий Бизон, он не выставлял его напоказ. Правда, в дальнем углу вигвама лежали два тщательно перевязанных тюка, в которых могло находиться все — от золота до кружев, — но по их виду нельзя было сказать, что этого не имел бы обычный индеец. Единственной роскошью были четыре винтовки, аккуратно прислоненные к столбику.

В центре вигвама горел слабый огонь, дым от которого поднимался вверх и перед тем, как медленно выйти в отверстие, как бы уплотнялся. Над огнем был установлен треножник, с которого свисал на крюке из железа тяжелый чан, весь в ржавчине и толстом налете сажи. Так он; видно, и стоял на огне целый день. Внутри чана дымилось мясо. Все в жилище было пропитано запахом несвежего варева, который въелся в стены и, смешавшись с резким дымом, щипал глаза.

Прямо напротив входа лежал на мягких подстилках больной, и Рори показалось, что он видит истощенного ребенка Марии, вдруг повзрослевшего. В глазницах еще мерцали два глубоко запавших огонька, однако сами щеки были такие втянутые, что уголки губ растянулись в ужасной улыбке привидения. Вокруг глазниц темнели круги.

Рядом с этим телом виднелась нелепая фигура, завернутая в грубую медвежью шкуру, вверху скалилась медвежья морда, а когтистые лапы доставали до самой земли. Это был шаман Большой Конь. Сразу стало ясно, что «красный глаз.» — это необычный амулет: на глазах колдуна была плотная повязка, а посредине лба на шнурке висел большой красный камень, блестевший и переливающийся при тусклом свете костра.

Рори Майкл с первого взгляда понял, что это рубин, огромный, словно голубиное яйцо, чистейшей воды, богатейшего цвета. Он был поражен размером этой драгоценности, но вспомнил, что одним из любимых развлечений апачей были грабежи старых мексиканских храмов, во многих из которых были сокровища, которые накапливались там веками.

Уж Рори-то знал цену этого камня! Едва переведя дыхание, он решил во что бы то ни стало заполучить этот рубин. Определившись с камнем, он стал рассматривать самого шамана. Тот обладал приземистой фигурой, типичной для апачей, ногами, способными лишь еле-еле ковылять, а не бегать; широкой грудью, толстой шеей и большой выпирающей челюстью. У него было такое лицо, словно по нему в детстве потоптались и оно навсегда осталось изуродованным. Впрочем, такая внешность была характерна для всего племени.

Шаман раскачивался из стороны в сторону и пританцовывал. Тело его наклонялось вперед и назад, двигаясь в такт со странным горловым пением без слов.

В это время вождь, зайдя в вигвам и подняв руку, предупредил бледнолицего, чтобы он не помешал. А сам так и замер без движения у входа. Когда же пенис умолкло, он опустил руку, выждал немного и снова заговорил по-испански, несомненно, для того, чтобы гость все понял:

— Большой Конь, скажи мне, что увидел «красный глаз»?

Шаман, окончив свою песню, на минуту замер с высоко поднятой головой, напряженным телом и окостеневшими, словно связанными руками. Сохраняя эту позу, он стал вещать замогильным голосом:

— Задушу твоего сына, Встающий Бизон, сражается очень злой дух. «Красный глаз» увидел этого демона и сказал моему сердцу, что мы должны быть храбрыми и бороться до конца. И тогда мы победим. Это ужасный дух, хуже чем десять раскрашенных шайен — наших заклятых врагов, вышедших на тропу войны. Только потому что твой сын — это сын великого вождя, он не смог его убить сразу, и я тоже мешаю победе духа. Пусть же наши сердца останутся храбрыми, прикажи и Южному Ветру быть мужественным. Я буду за него бороться!

Шаман сиял с головы повязку, убрал шнурок и рубин со лба. Он повернулся и, внезапно увидев белого человека, изменил свою повадку.

— Кто это? — грозно спросил он, глядя на парня.

— Большой Конь, — обратился к нему Встающий Бизон. — Ты многое сделал для апачей. Ты дал нам победы, много скальпов, лошадей и мулов. Мул выносливее, чем лошадь, так и ты — сильнее и лучше многих шаманов. Вот уже три месяца ты борешься со злым духом за моего сына, но мне кажется, что ему нужно новое волшебство, и я привел великого колдуна. У него белая кожа, но сердце — красное, как и у тебя. Он тоже отец для больных. Пусть попробует и он! Разреши ему попытаться изгнать злой дух!

Знахарь-апач как будто материализовал вокруг себя свое уязвленное достоинство и укрылся им, словно мрачной мантией. Он долго в упор рассматривал Рори Майкла, затем повернул голову к вождю. Камень вновь появился у него в руке, заиграв отблесками костра на гранях, красных, как кровь, смешанная с огнем.

— «Красный глаз» говорит мне, — начал шаман хрипло, — что незнакомый колдун не принесет добра племени. Может ли быть апач бледнолицым? Я тебя серьезно предупреждаю — он не может спасти сына. И если он останется в твоем вигваме, Встающий Бизон, то я никогда в него больше не войду. Бросать ли мне то, что я делал для больного? Отвечай сейчас же, выбирай что-нибудь одно.

Вождь взглянул на Рори. Тот, раздраженный поведением шамана, только пожал плечами и улыбнулся. Честно говоря, в глубине души он мало верил, что даже настоящий врач может спасти загубленную жизнь больного мальчика. Ведь перед ним лежало не живое тело из плоти и крови, а скелет, едва прикрытый кожей. Но все же ирландский характер дал себя знать, поэтому-то он улыбнулся и недоуменно пожал плечами.

Мозги вождя ворочались с таким усилием, делая выбор, что на его лбу выступил пот. Посмотрев на Майкла, он, похоже, опять отметил его молодость, белую кожу и хотел уже отказаться от его услуг, но тут вдруг больной издал слабый хриплый стон.

Встающий Бизон громко вздохнул и резко заговорил:

— Большой Конь, ты очень сильный шаман, и я видел тому доказательства. Но все же бывает не одна тропа, по которой можно вернуться к родному вигваму. Мы попробовали одну тропу и скакали по ней очень долго. Теперь я хочу испытать другую.

• Предыдущая
• 11/42
• Следующая