Лонгхорнские распри - Брэнд Макс - Страница 41

• Предыдущая
• 41/43
• Следующая

— Не бойся, я же дал тебе слово стреляться честно. Просто убивать тебя не собираюсь — мне хотелось бы снова доказать тебе, что ты передо мной ничто! Жаль только, что ты, Барри, на этот раз не в самой лучшей форме.

— Повесь-ка кобуру с револьвером мне на плечо, — попросил Литтон Тома и, когда тот выполнил его просьбу, тихо сказал: — Ну что, Том, настала пора прощаться. Сколько раз мы за последнее время уже прощались друг с другом? Не сосчитать! Но это наше рукопожатие, конечно, будет последним. Увидишь Джимми, передай ему, что перед смертью я думал о нем. Хорошо?

— Я все ему передам, — пообещал Виллоу. — И пусть будет проклят тот день, когда мне придется это сделать!

— И еще. Знаешь, чье лицо мне сейчас вспоминается?

— Нет, сэр, не знаю.

— Сестры Джимми. Ведь только благодаря ей я повел себя как настоящий мужчина и принял вызов, брошенный мне Стейси. И хотя все кончилось для меня плачевно, я все равно безумно рад, что не покинул Холи-Крика. Так что поблагодари от меня эту чудесную девушку и скажи, что, умирая, я видел ее перед собой.

— Как, эту девушку? — вытаращил глаза от удивления напарник. — Не понимаю, сэр. В мире столько прекрасных дам, столько настоящих леди, которые были готовы ради тебя переплыть моря и океаны, только бы быть рядом с тобой! И как это тебе удавалось влюблять их в себя? Ума не приложу! Ну, да ладно, Барри, останусь жив, обязательно передам твои слова Лу. Правда, надеяться мне совершенно не на что — погибнешь ты, а следующим буду я. Стейси в живых меня ни за что не оставит!

— Да, скорее всего, так и будет, — согласился Литтон. — Но все же чем черт не шутит, когда Бог спит… Ну, что-то я заболтался — пора идти. Помоги мне добраться до двери, а потом — быстро назад! Понял?

Подхватив друга под левое плечо, Виллоу осторожно подвел его к двери, и тот, сделав шаг, оказался под открытым небом. В серебристом свете луны, без куртки и рубашки, опоясанный только широкой повязкой, на которой пятнами проступала кровь, он был похож на пирата из прошлых столетий. Легкий ночной ветерок шевелил на его голове волосы.

Увидев Литтона, люди Дюваля взревели, одни с радостью, другие — с восхищением: как-никак перед ними стоял тот, кто этой ночью сумел совершить настоящее чудо — незаметно проникнуть в их лагерь и выкрасть ребенка. Было ясно, что он серьезно ранен, но все же нашел в себе силы выйти, чтобы сразиться с самим Дювалем! А еще они обратили внимание на то, что Литтон вышел с пустыми руками — его кольт был в кобуре, висевшей у него под мышкой.

Едва крики бандитов стихли, как из-за большой каменной глыбы в десяти шагах от юноши появился низкорослый Стейси и поднял в приветствии левую руку.

— Ну, Барри, могу сказать, что еще никогда я так не радовался нашей встрече!

— Ты меня всегда люто ненавидел, — напомнил Литтон.

— Верно. Ненавидел я тебя за твое лицемерие и подлость. Ты мне противен, как слизняк, как ядовитая мразь, которую и раздавить не жалко. Боже, как я рад, что ты нашел в себе силы подняться и выйти из своего укрытия!

— Сказать по правде, Стейси, я и сам себе удивляюсь, как это я решился на такое.

— Да, Литтон, ты всегда любил производить на других эффектное впечатление. В старые добрые времена, когда были солдаты удачи, ты непременно стал бы одним из них. Носил бы кружевные рубашки, на бедре болтался бы меч. Твои манеры были бы изысканными, под стать шелкам и бархату, в которые ты рядился бы. Ты же всегда любил покрасоваться.

— Возможно, ты и прав, Стейси, — признал раненый.

— Смотри, вот даже сейчас ты думаешь о том, какое впечатление ты производишь на моих людей. Ведь отнюдь не смелость заставила тебя выйти из укрытия. Тебя, приятель, вытащил к нам самый элементарный стыд! Или ты с этим не согласен?

— Согласен, — не задумываясь ответил Барри, — но рисоваться ни перед тобой, ни перед твоей бандой я не собираюсь. Тебе цена известна, теперь узнайте, чего стою я.

— Интересно, — широко улыбнулся главарь банды и оперся левой рукой о каменную глыбу, возле которой стоял. — Так какова же наша цена?

— Тебе — ломаный грош, — пояснил Барри. — А вот мне страх перед тобой помогли преодолеть двое. Если бы я струсил, то стоил бы столько же, но мне стало бы стыдно смотреть им в глаза.

— Похоже, ты, Литтон, впервые в жизни начал говорить правду, — протянул Стейси. — Очень хотелось бы

узнать, и кто же эти двое? Можешь назвать нам имена или боишься их скомпрометировать?

— Эти двое — совсем молодые люди, которые высокого положения в обществе не занимают. Они всего-навсего простые, честные ребята, выросшие в атмосфере доброты и порядочности. Но тебе, Стейси, такие человеческие качества незнакомы.

— Ладно, хватит с меня этих прелюдий! Ты, Барри, всегда любил поучать других! Лучше назови их имена! — теряя терпение, взорвался главарь банды.

— Это, Стейси, дочь и сын Сэма Риберна. Вот о ком я сейчас думаю. Это благодаря им я смог перебороть страх, который ты мне всегда внушал.

— Так ты перестал меня бояться из-за этих детей? — удивился Стейси и засмеялся каким-то натянутым смехом. — Боже, какие сантименты! И это за минуту до смерти! Как был ты, Барри, сентиментальным вруном, так им ты и помрешь!

— Я тебе не вру, — сказал Литтон. — Признаюсь, после нашего разговора на кладбище я был готов бежать от тебя куда глаза глядят. Однако Джимми и его сестра сумели пробудить во мне стыд, вселить веру в собственные силы.

— Ну что ж, тогда приступим. Вынимай кольт! За тобой право первого выстрела! — крикнул Стейси-Дюваль.

И тут из темного дверного проема старой хижины показался Том Виллоу. Бандиты Стейси, как по команде, вышли из-за камней и, окружив место предстоящего поединка, застыли на склоне, словно черные изваяния. Презрев опасность, они хотели запечатлеть в памяти мельчайшие подробности важного в их жизни события — дуэли между легендарным Стейси и не менее знаменитым Барри Литтоном.

Высоко в черном ночном небе светила почти полная луна. Она была похожа на огромный серебряный диск, от которого молотком отбили самый краешек.

Услышав приглашение к поединку, молодой человек коснулся кобуры с револьвером, но тут же замотал головой.

— Нет, Стейси, первым стрелять я не стану, — решительно заявил он. — Мне стыдно перед Джимми и его сестрой иметь такое преимущество. Если хочешь стреляться, то только на равных.

— Опять сентиментальничаешь, Литтон? — усмехнулся главарь банды. — Хватит разыгрывать из себя благородного рыцаря! Для тебя мир всегда был огромной сценой. И даже уйти с нее ты хочешь красиво. Боже, ну как же я тебя ненавижу!

— Это нетрудно заметить. А вот моя ненависть к тебе прошла, и произошло это, как только я перестал тебя бояться.

— Врешь! — воскликнул Стейси. — Не было еще случая, чтобы у тебя при одном упоминании моего имени не холодела кровь!

— Что было, то быльем поросло, дружище. Раньше ты и в самом деле действовал на меня как удав на кролика, но теперь гипноз прошел. Видишь, я стою перед тобой, и голос мой даже спокойнее, чем у тебя… Ну, ты готов стреляться? Давай же, командуй!

— Баркер! — гаркнул Стейси.

— Я? — отозвался бандит, стоявший на склоне несколько выше него. — Слушаю тебя, шеф.

— Отсчитай про себя сколько хочешь, а потом пальни в воздух, — приказал главарь и повернулся к Литтону: — Пусть его выстрел послужит нам сигналом.

— Годится! — откликнулся Барри. — Я готов.

— Ах, ах! Как жаль, что в эту минуту никто из твоих друзей, кроме Виллоу, не видит тебя. Меня это удручает, потому что ты, Барри, при свете луны да еще в окровавленной повязке смотришься настоящим героем. Сколько тебя помню, ты всегда корчил из себя героя, но вот уйти из жизни тебе придется жалким трусом и подлым обманщиком.

— Зато я никогда не был наемным убийцей, как ты, Стейси, — отрезал Литтон.

— Наемным убийцей? — возмутился Стейси-Дюваль.

• Предыдущая
• 41/43
• Следующая