Удержать мечту. Книга 1 - Брэдфорд Барбара Тейлор - Страница 5

• Предыдущая
• 5/78
• Следующая

А потом, в один прекрасный день она сама стала владелицей этого огромного дома, похожего на мавзолей – в деревне его называли «Прихотью Фарли», – и она сразу же поняла, что никогда не сможет жить там, никогда не будет играть роль благородной владелицы поместья. Как-то в минуту прозрения она вдруг поняла с необыкновенной ясностью, что она должна сделать. Она должна стереть его с лица земли, как будто его никогда и не было. И она приказала снести его, разобрать по кирпичику, чтобы и следа от него не осталось. Она до сих пор помнит, какое мрачное удовольствие она испытала, когда его сровняли с землей.

И сейчас, четыре десятилетия спустя, она помнит, как сказала Блэки: «И сад тоже уничтожь. Выкорчуй полностью. Не хочу, чтобы от него остался хоть один розовый куст, хоть один побег». Блэки сделал все точно так, как она сказала, – выкорчевал до последнего корешка тот сад с розами, защищенный от ветра стеной, где Эдвин Фарли так жестоко и бесстыдно отрекся от нее и от своего ребенка, которого она тогда носила. И этот розарий исчез, словно по волшебству, буквально за несколько часов, как будто его никогда и не было. И только тогда она почувствовала наконец, что освободилась от Фарли навсегда.

Тогда-то Эмма и купила фабрику. Она постаралась дать рабочим нормальную зарплату, на которую можно жить; ввела оплату за сверхурочную работу и различные дополнительные льготы. Благодаря ей деревня безбедно жила многие годы, хотя частенько Эмме это обходилось недешево. Рабочие в каком-то смысле были частью ее самой – она вышла из их среды, и они занимали особое место в ее сердце, она питала к ним особую привязанность. Ей было грустно при мысли о том, что придется расстаться хотя бы с одним из них, но, судя по всему, выбора у нее нет. Несомненно, лучше, чтобы фабрика работала хотя бы с половинной нагрузкой, но все же работала, чем закрыть ее совсем.

– Кстати, Александр, ты что-нибудь из этих планов обсуждал с Китом? – спросила она, полуобернувшись назад.

– С дядей Китом? – переспросил Александр, и в его голосе послышалась та же растерянность, что появилась у него на лице. – Нет, не обсуждал, – признался он. – Во-первых, в последнее время я его редко вижу, и, во-вторых, он как будто не проявляет интереса ни к одной из фабрик, и меньше всего – к той, что в Фарли. Он вообще ни разу ничем не поинтересовался с тех пор, как ты выкинула его из завещания.

– Должна заметить тебе, что ты мог бы поосторожнее выбирать слова! – резко бросила Эмма и вернулась к письменному столу. – Я его не выкинула из завещания, как ты изволил заметить. Я обошла его, но в пользу его дочери, между прочим. Точно так же я поступила с твоей матерью – в твою пользу и в пользу твоей сестры Эмили. И с твоим дядей Робином – в пользу Джонатана. И ты прекрасно знаешь почему. Я не думаю, что нужно объяснять еще раз. И, кроме того, не забывай, что мое завещание вступит в силу только после моей смерти. Что случится еще не скоро, если это будет хоть как-то зависеть от меня.

– Или от меня, – произнес Александр, которого ее разговоры о смерти всегда выбивали из колеи.

Эмма улыбнулась ему. Она хорошо знала, как он привязан к ней, как искренне беспокоится о ней.

– Ну ладно, хватит о Ките… М-да… Конечно, я сознавала, что он не слишком ревностно относится к своим обязанностям. Но с другой стороны, я все же думала, что он ради приличия время от времени заходит в контору.

– Да, заходит, напускает на себя такой грозный и неприступный вид, что его как будто и нет, – объяснил Александр и добавил задумчиво: – Не знаю уж, что он делает все остальное время.

– Зная характер своего старшего сына, скорее всего, ничего особенного. Выдумкой он никогда особо не отличался, – сказала Эмма и презрительно усмехнулась.

Она мысленно взяла на заметку, что нужно будет поговорить с дочерью Кита Сарой о настроении ее отца. «Грозный вид… ну-ну… – подумала Эмма неприязненно. – Он сам во всем виноват. Нет, не совсем так. Ему помогли в этом Робин, и Элизабет, и Эдвина – все его союзники по заговору против меня». Видя, что Александр все еще смотрит на нее с ожиданием, Эмма закончила:

– Как бы то ни было, раз Кит заходит в контору редко, он не будет тебе мешать, как частенько бывало в прошлом. Начинай осуществлять свой план немедленно. Благословляю тебя.

– Спасибо, бабушка. – Он наклонился к ней и сказал убежденно: – Мы поступаем правильно.

– Я знаю.

– И не волнуйся о тех, кого придется отправить на пенсию. С ними все будет в порядке. Обязательно.

Она бросила на него мимолетный взгляд и подумала: «Как я рада, что не Александра я подозреваю в предательстве и двуличии. Иначе я бы не вынесла. Это меня убило бы». А вслух сказала:

– Мне приятно, что ты принимаешь так близко к сердцу дела на фабрике в Фарли, Сэнди. Она тебе не безразлична, и для меня это важно. Я очень ценю твое понимание… Ты понимаешь, что для меня эта фабрика – не просто одна из многих. – Она слегка улыбнулась и покачала головой. – Ты знаешь, прошлое всегда остается с нами, оно заявляет свои права на какую-то часть нас. Я уже давно поняла, что от него никуда не спрячешься.

– Да, – коротко ответил он, но его взгляд говорил о большем.

– Я решила на следующей неделе съездить туда. Я сама объясню рабочим, какие перемены мы собираемся осуществить. Я сама скажу им о том, что некоторым придется уйти на пенсию, – я найду нужные слова. Они имеют право на это.

– Да, бабушка. И они будут очень рады, если ты приедешь к ним сама. Они же там все тебя боготворят – впрочем, ты и сама это знаешь.

– Не будь таким наивным, Александр. И не преувеличивай. Ты знаешь, терпеть не могу, когда преувеличивают.

Александр сдержал улыбку и помолчал, наблюдая, как она разбирает бумаги на письменном столе, слегка наклонив голову. Она говорила с ним отрывисто, даже немного сердито, но голос ее звучал смущенно-хрипловато, и он знал, что его слова ее тронули. Его позабавило, как она мягко отчитала его. Она немножко играла. Боже правый, да ведь вся ее жизнь – это одно большое преувеличение, цепь совершенно невероятных событий! Да и ее саму нельзя мерить обычными мерками, это – исключительная личность!

– Ты все еще здесь? – спросила Эмма, поднимая глаза, хмурясь и притворяясь, что сердится. – Я думала, что ты уже на полпути к конторе, ведь у тебя сегодня столько дел! Ну ладно, ступай!

Александр рассмеялся, вскочил со стула и, обойдя письменный стол, обнял Эмму и поцеловал в корону серебристых волос.

– Дорогая Эмма Харт! Во всем огромном мире нет никого, кто походил бы на тебя, – сказал он с нежностью. – Ни одного человека.

– Ни один человек на всем белом свете, кроме Эммы Харт, не додумался бы сделать такое нелепое предложение! – воскликнул Себастьян Кросс с негодованием, сверкая глазами и багровея.

– Это не она сделала такое предложение, это я, – ответила Пола самым холодным тоном, на который была способна, спокойно и твердо встретив его разгневанный взгляд.

– Чушь! Это говорит ваша бабушка – не вы! Сидя напротив него, Пола почувствовала, как напрягается, но удержала слова протеста, готовые сорваться с губ. Во всех деловых отношениях необходим самоконтроль, а с этим отвратительным человеком особенно. Она не позволит ему запугать себя, не взорвется в ответ на утверждение, что переговорами на расстоянии руководит ее бабушка.

– Вы можете думать, что вам угодно, – сказала она после небольшой паузы, – но независимо от того, кто выдвинул это предложение, оно именно таково, как я его обрисовала. Вам остается только принять его или отказаться.

– Тогда мы отказываемся от него, премного вам благодарны, – выпалил Себастьян, которого переполняли злоба и ненависть к ней, к ее необычной и в то же время покоряющей красоте, к ее богатству и могуществу. – Никто здесь не нуждается ни в вас, ни в вашей бабушке, черт побери! – добавил он, глядя на нее темными горящими глазами.

– Послушай, Себастьян, давай не будем торопиться, – сказал Джон Кросс примирительно. – И, пожалуйста, успокойся. – Он предостерегающе посмотрел на сына и повернулся к Поле. Все его поведение было неожиданно дружелюбным. – Будьте снисходительны к моему сыну. Вполне вероятно, что он очень огорчен. Ведь ваше предложение совершенно неожиданно для него. Он очень близко принимает к сердцу дела «Эйр коммюникейшнс», как и я. Он не хочет расставаться с компанией. Я тоже. Короче говоря, мы хотели бы больше того, мы твердо намерены сохранить за собой те посты, которые мы сейчас занимаем в компании: я – председателя правления, Себастьян – главного управляющего. Компании «Харт Энтерпрайзиз» придется согласиться с этим.

• Предыдущая
• 5/78
• Следующая