Поющие револьверы - Брэнд Макс - Страница 10
- Предыдущая
- 10/45
- Следующая
Безрассудная, значит молодая. Отчаянная, определенно, по той или иной причине.
По дороге на ферму он пошел по обратному следу. Но он не принес ему никакой информации. Примерно в двухстах ярдах выше его дома он выходил на дорогу и там терялся.
Райннон вернулся к работе. После полудня они с Ричардсом, стоя друг напротив друга, готовили основание стога, и он вдруг обратил внимание, что работник в изумлении уставился на него; и только тогда до него дошло, что он, Райннон, беглый преступник, работая, громко поет.
Это его огорчило. Для него так много значила эта спокойная, домашняя жизнь, что даже намек на несчастье выбил его из колеи.
Этот случай заставил огромного, сильного Райннона дрожать от страха, худшего из страхов — страха за себя! Прежде он думал, что пока мог избегать закона, будет жить счастливо, но теперь осознал, что ошибался. Он понял, глядя в прошлое и будущее, что не может полностью насладиться своей новой жизнью. В тот момент, когда он сделал ферму процветающей, она ему уже наполовину надоела!
И вот наконец-то он почувствовал дух приключения, который он радостно принял всей душой!
Занятый мыслями о своих проблемах, он решил, что не станет больше обращать внимание на вечернего всадника, а целиком сосредоточится на работе. Пусть будет что будет!
В таком расположение духа Райннон закончил долгий рабочий день. После ужина он настроился пойти прямо в кузницу, но ему показалось, что отворачиваться от соблазна, — это проявление трусости.
Он вышел на веранду, но не остался там, а подошел к воротам и сразу увидел мелькнувшую в полях тень.
Его сердце застучало, но тут же до его слуха долетел длинный, печальный зов.
На этот раз действительно сова! Но странный всадник скоро появится. Полоса деревьев стала уже теряться в сумерках.
Райннон вышел из ворот, перешел дорогу и, подойдя к изгороди на другой ее стороне, положил руку на столб. Он еще колебался, но понимал, что проиграл, даже пытаясь противостоять искушению.
Конечно же, это было мелочью. Все таинственные происшествия обычно объясняются очень просто. Здравый смысл говорил ему уйти, пока не поздно. Обжегшись один раз, не стоило касаться огня.
Здравый смысл правил им слишком долго. На протяжении нескольких долгих месяцев Райннон вел строгий образ жизни. Теперь пришло время перемен. Усталость от однообразия и тяжелого физического труда покинула его. Он чувствовал себя легко и свободно, как опытная ищейка, взявшая след.
Он перепрыгнул через ограду и, оставив позади благие намерения, направился прямиком к скалистому холму.
Глава 10
Когда он подошел к холму, еще не совсем стемнело. Земля едва различалась, но на северо-востоке верхние утесы Маунт-Лорел все еще освещались таинственным светом. Казалось, что вершина горы парит в небе, как облако.
Райннон очень осторожно поднялся на холм. В его сердце пела такая радость, что он едва сдерживался, чтобы не рассмеяться вслух, скользя от куста к кусту, низко пригибаясь, стараясь, чтобы его тень не мелькнула на фоне неба. Эти трюки были ему давно знакомы. В этом он долго себя тренировал. А такие уроки усваиваются навсегда.
Он подобрался к вершине холма и расположился в зарослях кустов, найдя прекрасно подходящее для себя место.
Он удобно устроился там, вот ожидая услышать топот копыт. Наконец, он раздался, хотя чуть позже, чем в предыдущую ночь. Из темноты вынеслась скачущая лошадь, ее подковы громко звенели о камни.
Всадница натянула поводья перед Райнноном. Лошадь некоторое время нетерпеливо гарцевала на скалах, затем успокоилась, словно узнала место, и потянулась мордой к траве.
Всадница отпустила поводья и сложила руки на седле, как будто она бездумно смотрела перед собой. Наконец, она вынула бинокль и поднесла его к глазам.
Значит, ночной бинокль!
Любопытство Райннона возросло стократно! Он подобрался чуть поближе. С этой точки он разобрал, что всадница смотрит в бинокль на далекий дом Ди, чьи окна верхнего этажа светились сквозь окна деревьев.
Наблюдение продолжалось пять или десять минут, после чего она убрала бинокль и спешилась. Она села на большой камень, все еще не отрывая взгляда от дома, и некоторое время царила тишина, прерываемая лишь дыханием лошади, которое становилось все более и более спокойным, да позвякиванием удил, когда она щипала траву, довольно постукивая копытом.
Девушка вздохнула. В этот момент Райннон встал и мягко двинулся вперед. Лошадь тряхнула головой и громко всхрапнула.
— Добрый вечер, — весело сказал Райннон.
Ответом ему был дикий визг. Девушка отпрыгнула от скалы и одним прыжком бросилась к лошади. Увидя возвышающегося перед ней Райннона она отпрянула к ее плечу и съежилась в смертном страхе.
— Успокойтесь, — сказал Райннон. — Я не причиню вам вреда.
Она, казалось, не понимала его. У нее вырвался испуганный, торопливый, неразборчивый поток слов. Он едва мог разобрать, что она говорит.
Однако она понимала. Она сказала, что его послали «они». Она не сделала ничего плохого. Умоляла отпустить ее. Если он даст ей уехать, она никогда больше не вернется сюда. Они будут свободны от ее…
А потом слезы и прерывистые всхлипывания.
Райннон стоял над ней и посмеивался про себя.
И это была та тень, которая пролетала по полям, как ночная сова. Эта дрожащая девушка была той, что прыгала через ограды в обманчивом свете сумерек!
Затем пришла мягкая жалость к ней. Он поглядел на нее с высоты своего прошлого, с высоты тысячи пережитых опасностей и заговорил:
— Кто такие «они», что послали меня, мэм?
— Вас послали Ди. О, я знаю, что вас послали они.
Она переборола плач, но голос ее все же дрожал.
— Но вы можете сказать, что не нашли меня, может быть, что увидели, как я подъезжаю, но я заметила вас и повернула — ведь они не узнают. И вот деньги. Здесь больше, чем сто долларов — все, что у меня есть…
Он не протянул руку, чтобы взять их. Она поймала ее и втиснула деньги в его расслабленную ладонь.
— Я пришлю вам еще! — сказала она. — Честное слово, я…
— Послушайте, — сказал Райннон, — я не из семьи Ди. Я ничего толком о них не знаю, кроме того, что их дом вон там. И мне не нужны ваши деньги!
— Вы не… вы… — начала она. А затем, с глубоким вздохом облегчения: — Слава Богу! Я думала, мне пришел конец!
Она обняла луку и облокотилась на лошадь, готовая упасть в обморок.
— Ну, ну, успокойтесь, — сказал Райннон. — Я тихий, миролюбивый человек, мне не нравится, когда девушек убивают. Допустим, вам понадобилась бы помощь, если вдруг возникли бы неприятности, может быть…
Он помолчал, не зная, что сказать. Райннон был рад, что с ним не было шерифа и он не слышит его слов.
— Помощь? — спросила девушка с горечью. — Помощь! О, ни один мужчина в мире не сможет помочь мне.
— Слишком смелое высказывание, — произнес Райннон. Мужчины в мире бывают разные. И вряд ли есть такая вещь, которую кто-нибудь не смог бы сделать. Вы знаете те дела, которыми занимаетесь. Я не спрашиваю вас чем. Только меня воспитали так: мужчина есть мужчина, а женщина есть женщина, и на нее нельзя взваливать самый тяжелый груз.
Этот неуклюжий образчик философии заставил ее поднять голову, она даже отодвинулась от лошади и сделала шаг к нему.
— Вы скажете, кто вы? — спросила она.
— Меня зовут… Джон Гвинн, — запнувшись на мгновение перед тем, как вспомнил имя, которым ему следовало называться. — А вас, мэм?
— Я Нэнси Морган, — сказала она. Затем огорченно добавила: — И если бы у меня было другое имя, я бы никогда не приехала сюда! Никогда бы не приехала!
Было слишком темно, чтобы различать движения, но ему показалось, что на всплеснула руками.
— Я видел вас, — мягко сказал он, — с полдюжины раз, когда вы ехали вечером через поля, перепрыгивая через ограды. Я живу в маленьком домике вон там. Вот и заметил вас. Вы приезжали сюда последние шесть дней.
- Предыдущая
- 10/45
- Следующая
