Возвращение Дестри - Брэнд Макс - Страница 42

• Предыдущая
• 42/62
• Следующая

— Ты же знаешь, как бывает, — сказал Честер. — Всегда полезно иметь хоть какие-то крохи на черный день.

— Конечно! — кивнул Джеймс. — Хороший резерв иногда решает все! Да, это ты здорово придумал, старина! Ты еще хитрее, чем я думал, старый лис!

— Ну, еще бы! А ты небось принимал меня за легкокрылого мотылька! Ну-ка, признавайся, так?

— Да не то чтобы… Я всегда ценил тебя за ум и… Но, видишь ли…

— Что?

— И Цезаря когда-то сгубило непомерное честолюбие; — усмехнулся Клифтон.

Вдруг что-то негромко скрипнуло, и Бент подскочил как ужаленный.

— Что это? — вскрикнул он. — Это они? Они уже здесь?

Джеймс был поражен — в голосе старого приятеля зазвенело, какое-то непонятное отчаяние.

— Они? Конечно же нет, у нас есть еще пара минут в запасе. Но они обязательно придут, можешь не сомневаться. Скорее всего, это просто ветер — на кухне изрядно разболталась дверь. Давно собираюсь починить, да все руки не доходят. А дел-то всего на четверть часа.

У Бента вырвался вздох облегчения.

— Слава Богу! — едва слышно пролепетал он.

— Да что это с тобой, Чет?

— Э, мне показалось, что нас прервали, — пробормотал Честер. — Похоже, я ошибся. А кстати, раз уж так случилось, не хочешь ли узнать, откуда взялся мой резерв?

— Еще бы! Наверное, провернул выгодное дельце, а? Или приобрел гарантированные ценные бумаги? Я давно уже подумываю об этом же.

— Почти угадал! Только мой резерв имеет к деньгам, можно сказать, лишь косвенное отношение.

— Так что же это, черт возьми?

— Правая рука! — заявил Бент все с той же усмешкой.

Клифтон непонимающе нахмурился: зловещий смысл этих слов начал постепенно доходить до его сознания. Но вскоре по лицу его стало ясно, что он пытается выбросить из головы эту чепуху.

— Правая рука? — повторил машинально слегка изменившимся голосом.

— Точно. Правая рука!

— А что у тебя в ней?

— Нож!

Клифтон вытаращенными от удивления глазами уставился на Бента. Лицо у него было растерянное, будто он тщетно пытался понять, что происходит. Хотя если бы повнимательнее вгляделся в приятеля, то злобный, остановившийся взгляд Чета быстро подсказал бы — тот задумал черное дело.

Честер, казалось, вдруг стал еще выше. Глаза его сузились, губы странно искривились, на лице появилось то же выражение надменного и холодного высокомерия, как у древнего египетского сфинкса, глядящего на всех этих жалких людишек, что копошатся у его ног.

Джимми Клифтон не был трусом. Да что там! Во всем Уоме вряд ли нашелся бы человек храбрее его. Но то, что он услышал, выбило у него почву из-под ног.

— Ну вот, к примеру, лет шесть назад все шло к тому, что меня вот-вот выведут на чистую воду как мошенника и мелкого воришку, а потом смешают с грязью и вышвырнут из города. Поэтому мне и пришлось стать вором! Тогда я остановил поезд и выпотрошил его. А в тюрьму упрятали беднягу Дестри!

Джеймс с трудом заставил себя улыбнуться.

— Что-то не понял. Ты шутишь? — проблеял он.

— Ни Боже мой! Вот поэтому-то я и ненавижу Дестри — за все то зло, что причинил ему, как сказал бы «на моем месте поэт. Нет, Джимми, я совсем не расположен шутить!

— Так это правда?

— Да.

Клифтон медленно поднялся со стула.

Его взгляд неуверенно обежал комнату, остановившись на стене, где висело ружье. И по этому взгляду Бент сразу понял, что жертва у него в руках.

— Тогда, во имя неба, для чего ты пришел сюда, Чет?

— Ах, Джимми, ну конечно же аннулировать векселя, для чего же еще?! Только вместо ручки я воспользуюсь ножом!

А теперь, дорогой читатель, вернемся к юному Вилли Торнтону, который за пару часов до описываемых событий добрался наконец до огромного дома Бента и остановился перед ним, от благоговения едва осмеливаясь дышать. В жизни он никогда не видел ничего более роскошного — в его глазах это был настоящий дворец. На каждом углу дома высились узкие башенки, выходившие прямо на главную улицу. Восхищенному мальчику показалось, что прекраснее этих башенок нет ничего на свете, и он представил себе, как в каждой из них днем живет красавица принцесса, а ночью со зловещим уханьем жалобно стонут призраки и летают совы. Робея, он миновал парадные ворота, калитка со слабым щелчком захлопнулась за его спиной, Вилли подумал, что сделал первый шаг в волшебное царство своей мечты.

Его немного смутил висевший на двери массивный дверной молоток. Запыхавшись, мальчик обвел глазами улицу: в конце нее поднималось густое облако пыли — это двигался караван тяжело нагруженных осликов. И вдруг эти ослики, и пыль на дороге, и вывески магазинов показались ему удивительно знакомыми — точь-в-точь такими же, как в других подобных городах Среднего Запада, где ему уже довелось побывать. Вилли понемногу стряхнул с себя оцепенение и взялся за молоток.

Дверь распахнулась, на пороге появилась хмурая негритянка, которая сердито зашикала на него и велела убираться, — мол, в этом доме нет места грязным попрошайкам! Мальчик даже забыл, что у него при себе записка, хотя и сжимал ее в потной ладошке. Наконец спохватился, протянул ее и удивился тому, какое действие она возымела. Правда, ему не позволено было войти в дом с грязными ногами, но кухарка лично снизошла до того, что проводила его до черного хода.

Тут ему вручили чистое полотенце, кусочек мыла, велели накачать воды в бак и отмыться дочиста. После этого чинно усадили за стол в огромной кухне, поставив перед ним столько всяких вкусных вещей, что он обмер.

Такой еды, да еще в таком количестве мальчишка не видел за всю свою жизнь. Ломтики шпигованного чесноком окорока, истекающего соком, свежий кукурузный хлеб с яйцами и настоящее молоко, не снятое, как он пил не раз, а восхитительно густое и жирное. И это было еще не все! Потом перед ним появился огромный яблочный пирог с воткнутым в него ножом.

Вилли деликатно съел один кусочек и замялся.

— Давай, давай, не стесняйся! — подбодрила его кухарка.

Он решил не стесняться. Но с трудом выпив второй стакан молока, понял, что второго куска пирога ему не одолеть. Вилли чувствовал себя немного виноватым, но в то же время совершенно счастливым; а что может быть чудеснее, чем ощущение счастья, которое от сознания смутной вины становится только острее?!

Отодвинувшись от стола, Вилли обнаружил, что у него отяжелели веки и стали слипаться глаза. Заметив это, кухарка отвела его по узенькой винтовой лестнице в крохотную комнатку под самым чердаком.

Пропустив его вперед, женщина горделиво произнесла нечто такое, что окончательно повергло в трепет бедного паренька:

— Посмотри-ка, малыш, напротив! Это комната, где всегда останавливается мистер Дестри. Слышал о нем?

Так, значит, здесь жил сам Дестри!

— Давай-ка ложись, — последовал приказ.

В ту же самую минуту, когда Вилли вытянулся на восхитительно мягкой постели, глаза его закрылись сами собой, как у куклы. Маленькое сердечко затрепыхало от гордости: еще бы, ведь он лежал в двух шагах от того места, где жил герой его детских грез. Но ненадолго — накопившаяся усталость оказалась сильнее.

Последнее, что мальчик услышал прежде, чем провалился в сон, были слова кухарки, бормотавшей себе под нос:

— Сердце-то не камень — и попрошайку пожалел! Вот, а еще говорят, что деньги портят человека! Да ерунда все это! Для нашего хозяина деньги — что вода в пустыне! Только добрее становится!

Но у Вилли не было сил задумываться над этим. Огромная, мягкая волна накрыла его с головой, перед глазами все закружилось, он моментально провалился в сон. А когда вновь открыл глаза, уже понемногу смеркалось.

Подняв голову, мальчик уставился в окно, не понимая, где он находится. На западе вдоль горизонта тянулась ярко-багровая полоса заката. Вилли с довольным видом потянулся. В желудке у него не урчало, голова была ясной, он был свеж и полон сил.

Еще раз сладко потянувшись, мальчишка сел на кровати. И вдруг вспомнил, что говорила кухарка, — оказывается, в соседней комнате останавливался Дестри. Восторг охватил его с такой силой, что закружилась голова, весь сон вмиг улетучился.

• Предыдущая
• 42/62
• Следующая