Волк в овечьем стаде - Брэндон Джей - Страница 21

• Предыдущая
• 21/89
• Следующая

— Это он.

Голосок Билли задрожал. Он вжался в спинку дивана. В прошлый раз, когда он опознал по снимку Криса Девиса, такой реакции у него не было.

— Не бойся, Билли. — Бекки обняла его одной рукой. Он прижался к ней. Я старался не привлекать к себе внимания. — Все в порядке. Ты ведь сказал, что он не сделал тебе ничего плохого, — продолжала она. — Ты что-нибудь помнишь, кроме того, что мужчина наклонился над тобой перед тем, как ты заснул. А, Билли? Это все, что произошло?

Мальчик расплакался. Мы больше не задавали вопросов. Бекки перевернула снимки вниз лицом.

На предыдущем опознании Билли вел себя вполне уверенно, как будто проделывал это сотни раз. После указания на фотографию Криса Девиса он сказал нам, что не помнит ничего плохого. Кэрен посчитала, что он успешно справляется с травмой. Теперь я был рад, что ее не было с нами сегодня. Она бы нас обоих убила.

Бекки пыталась успокоить Билли. Он все еще плакал, но тише. Он что-то говорил ей полушепотом.

— Все хорошо, — не переставая повторяла Бекки. Ее голос был спокоен, но в глазах застыл ужас. Она смотрела на меня.

Когда Кевин указал на Остина на видеопленке, мы подумали, что он совсем запутался. Но это объясняло его поведение в суде. Он был напуган не Крисом Девисом, взятым под стражу, но настоящим преступником в зале суда вместе с ним, свободным от подозрений, который спокойно существовал в том мире, в который Кевин должен был вернуться после суда. Я убедился в своих подозрениях, когда и детектив Падилла, и Мак-Клоски назвали одного и того же человека, а потом Билли указал на него. Этим все разъяснялось: и то, каким образом дела попали ко мне на рассмотрение, и прерванные расследования.

На следующий день я пошел к главному судье и описал факты, которыми располагал. Обвинительные факты могут основываться на слухах, а описания быть получены от людей, не являющихся свидетелями преступления. Обычно главный судья просто выслушивает отчеты полиции и заявления пострадавших, которые зачитывает помощник прокурора. Я же был живым свидетелем, и из-за уважения он дал разрешение, которое мне требовалось. С помощью него я получил ордер на арест.

Все это произошло очень быстро. Такое бывает, если постараться. Единственной трудностью оказалось найти полицейских, чтобы произвести арест. Падилла отказался, и я не осуждал его. Наконец назначили двоих офицеров полиции. Больше никто не рискнул участвовать в аресте.

Я вошел с полицейскими в здание. Мои сопровождающие плелись за мной, возможно смущенные своей миссией. Они не привыкли подчиняться гражданскому лицу. Мы молча поднялись на лифте.

Администратор, наверное, была удивлена подобным эскортом, но без промедления указала мне на офис Остина. Мы подошли к секретарше, которая уже ждала меня.

— Он у себя? — спросил я.

— Подождите несколько минут, — ответила она, — он сейчас занят.

Лампочка на Переговорном устройстве на ее столе погасла. Мы оба посмотрели на нее, затем я поднял глаза на секретаршу.

— Если вы присядете… — начала было она.

— Нет. — Я прошел мимо нее и толкнул дверь в просторный кабинет, понадобилось десять шагов, чтобы дойти до стола.

Остин Пейли поднял голову.

— Марк, почему не позвонил? — беззаботно сказал он. — Я бы подготовился.

Он достаточно долго работал в уголовном суде, чтобы не понять, что у меня в руке.

— Только не говори, что еще один из моих клиентов провинился, — сказал он.

— Нет, Остин. Тебе самому понадобится адвокат. Тебе предъявляется обвинение в похищении детей и сексуальном насилии с отягчающими обстоятельствами в трех отдельных случаях.

После того как Томми Олгрен опознал в телевизионных новостях Остина Пейли, ему пришлось иметь дело с родителями, учителем, школьной медсестрой, врачом и полицейскими из-за его упорного нежелания отказаться от рассказа о том, что адвокат, которого показали по телевизору, изнасиловал его два года назад. Новость об аресте Остина, которая быстро стала достоянием общественности, облегчила Томми задачу.

Томми было десять лет. Мне он представился маленьким взрослым, я уже привык общаться с детьми младше него. Он прямо сидел на стуле, излагая свою историю. Голос не изменял ему. Томми говорил и, казалось, возвращался в свое детство, когда началось его знакомство с Остином. Его аккуратно причесанные светло-русые волосы падали на лоб. Он непринужденно болтал ногами, которые не доставали до пола.

— Сначала мы просто долго разговаривали, гуляли. Он забирал меня после футбола и покупал мороженое. Сначала были и другие мальчики, но потом остался только я один.

— Мы ничего об этом не знали, — перебила мать Томми. Это была внушительных габаритов женщина, которой могло быть и около тридцати, и около сорока лет. Выглядела она как тридцатилетняя, но одевалась и говорила как дама на десяток лет старше. Ради посещения окружного прокурора она надела черное платье, украсив его ниткой жемчуга, который она постоянно теребила, особенно когда говорила об отсутствовавшем муже.

— Мы с мистером Олгреном думали, что Томми подвозили домой родители приятелей. Он нам так говорил.

Томми неотрывно смотрел на меня, как будто слова матери не имели значения. Я кивнул ему, и он продолжил:

— Потом мы… — Он сглотнул.

Я заметил, что он обдумывает свои слова.

— Летом я должен был весь день проводить в школе.

— Его отец и я, мы оба работаем, — вставила миссис Олгрен, разводя руками.

— Конечно, — утешительно сказал я.

— Было так скучно, — продолжал Томми. — Что нам оставалось делать, качать малышей на качелях? Иногда Уолдо приезжал и забирал меня…

— Уолдо? — переспросил я, чтобы скрыть свою реакцию, я прикрылся рукой. У меня это здорово получается.

— Так он мне представился, — ответил Томми. Он хитро улыбнулся. — Но я знал, что у него другое имя.

— Откуда?

— Иногда он выходил из машины и оставлял меня одного. Я заглядывал в ящик между сиденьями. Я нашел бумаги и конверты с его именем.

— И как же его звали?

— Остин Пейли. — Он ждал моей реакции. Я просто кивнул.

— Все-таки летом было лучше, ведь мы могли проводить весь день. Иногда мы ходили купаться. Сначала в бассейне, но Уолдо знал такие места, где можно было окунуться без плавок. Он говорил, что в этом нет ничего страшного, так как девчонки не видят. Мы часто встречались, ходили гулять или катались на лошадях в парке Брейкенридж. И просто болтали, понимаете? Уолдо никогда не останавливал меня и не считал, что я еще слишком мал.

Миссис Олгрен уперлась взглядом в угол комнаты.

— Первый раз, когда это произошло — вы об этом хотите услышать?

— Все, что ты хочешь рассказать, Томми. Все, что произошло.

Он кивнул и продолжил не смущаясь:

— Мы поехали купаться на речку. Никого вокруг не было. Это было за городом. Когда мы устали, то легли на старое стеганое одеяло, которое Уолдо прихватил с собой. Мы легли в тени, но было не холодно. Это случилось в августе, по-моему, Уолдо сказал, что мы просто обсохнем. Мы улеглись и немного поговорили, но недолго. Уолдо прикрыл глаза и глубоко задышал. Я тоже начал засыпать.

Легко было себе представить: застывший летний воздух, жужжание шмелей, покалывание одеяла, прикосновение длинных травяных стеблей, испарение воды с кожи. Я воочию представил себе эту картину. Я легко мог вообразить себе Томми в этой обстановке, так как он сидел передо мной, но мужчина был лишь бесформенным пятном, пока я не вспомнил, что это был Остин Пейли. Мне стало труднее восстановить случившееся, когда я понял, о ком идет речь.

— И что произошло? — спросил я.

— Уолдо повернулся и положил на меня руку. Она была теплой, но я не пошевелился, так как почти заснул. Его рука долго лежала у меня на животе, как будто и он спал, но затем она переместилась ниже.

— Знаете, они никогда нам об этом не говорили, — вдруг громко произнесла миссис Олгрен, — мистер Олгрен и я собираемся возбудить уголовное дело против школы. Мы, конечно, не давали разрешения на такие Дневные прогулки. Мы ничего о них не знали. Этот человек представился дядей Томми, и сын не возражал.

• Предыдущая
• 21/89
• Следующая