На пороге ночи - Брюссоло Серж - Страница 39
- Предыдущая
- 39/88
- Следующая
– Ты полагаешь, старик мог употребить кондом, чтобы половой акт не рассматривался как греховный?
– Почему бы и нет?..
Миковски провел по губам ногтем большого пальца. Санди моментально среагировала: это могло быть проявлением тайных намерений «соблазнения», свидетельствовать о таких мыслях: «Только представь, что мой рот сделал бы с твоей грудью, с твоим клитором…» На что она возразила бы: «Большой палец часто символизирует пенис и выражает бессознательное стремление к гомосексуальным контактам».
– Сколько лет деду? – спросила Санди. – Он еще способен на эрекцию?
Ее собеседник поморщился.
– Он не так уж стар, хотя и выглядит одряхлевшим. Но даже если он и не способен, всегда есть возможность совершить насилие с помощью кукурузного початка, очень распространенное явление, особенно в деревнях и, в частности, среди подростков.
– Подозреваешь братьев?
– Нет, они слишком малы… Хотя этот Бонни еще тот субъект! Однако честно признаюсь, я вижу в этой роли только Джедеди Пакхея. Правда, мальчишка еще говорил о каком-то бродяге. Ты видела фоторобот?
– Нечто неопределенное, тип Иисуса Христа – суперзвезды. Впрочем, подобным описанием преступника стоит заинтересоваться. Может быть, таким образом Робин хочет дать нам косвенное описание своего обидчика? Так, карикатура на Христа отсылает нас к понятию «религия», а от него – к Джедеди.
– Что и требовалось доказать.
– Вполне вероятно.
Миковски встал.
– Как бы то ни было, дело вновь попало к нам, поскольку есть подозрение, что это рецидив похитителя, – подвел он итог. – Робин утверждает, что он возвращался домой, к своим настоящим родителям. Интересный факт, указывающий на то, что ребенку известно, где обитают его похитители. Необходимо, чтобы он назвал адрес. Поручаю тебе выудить из мальчишки все, что можно. Поезжай в больницу и заставь его заговорить. Если повезет, мы припрем этого типа к стенке.
Специальный агент вышел, оставив Санди наедине с досье Робина. Она постаралась вспомнить его мать, Джудит Пакхей. Упорный характер, непростая личность. Джудит, вышедшей из определенной культурной и религиозной среды и находившейся теперь во власти противоречивых чувств, вполне объяснимых в ее ситуации, трудно найти компромисс, выработать линию поведения. Но больше всего ставила в тупик фигура деда – патриарха, тиранившего своих близких. Санди часто приходилось сталкиваться с подобными типами. В Соединенных Штатах, внедрившись в городскую среду, они множились как грибы. Пресловутые религиозные братства – оплот мракобесия, враждебно настроенные к любым проявлениям прогресса, служили разносчиками этой заразы. Они неустанно производили на свет целые поколения невротиков, усмотревших в просвещении происки лукавого и замкнувшихся в собственном параллельном мире, не имеющем ничего общего с реальностью. Санди была уверена, что Джудит не удалось защитить Робина от требований старика.
«Я не смогла установить с ней контакт, – подумала Санди. – Она нашла меня слишком легкомысленной, эмансипированной городской дамочкой, я это сразу почувствовала. Джудит попросту решила, что я морочу ей голову».
Санди встала, убрала досье в портфель, проверила, работает ли ее магнитофон, и вышла из бюро. Она не любила местное отделение ФБР, обстановка в котором ничем не отличалась от той, которая обычно царила в структурах финансовых компаний: подковерные интриги, кулуарные разговоры, безудержный карьеризм, засилье молодых волков с длинными зубами. Сейчас уже не в ходу были такие понятия, как профессиональный долг и честь мундира. Некоторые журналисты утверждали, что ФБР раскачивалось лишь в том случае, если дело было как следует раскручено в средствах массовой информации. Но когда молчало телевидение, разбирательство откладывалось на неопределенный срок или предавалось забвению где-нибудь на региональном уровне. Конечно, Санди было трудно отделить правду от вымысла, ведь она не состояла в штате и до ее сведения доводилось далеко не все. Нередко она замечала, что разговоры смолкали в ее присутствии, но очень скоро к этому привыкла.
Сев в машину и еще раз убедившись, что взяла с собой все необходимое, Санди поехала в окружную больницу, где под наблюдением полиции находился Робин. Пока она нервничала в пробках, в ее голове вдруг возник образ Матайаса Миковски, который упорно маячил перед ее глазами, и Санди даже выругалась сквозь зубы. Она не выносила своего шефа, хотя как мужчина он ее привлекал. Уверенные манеры сильного самца, лидера – все это вызывало у нее отвращение. Она была в ужасе от того, что сама оказалась до такой степени самкой, готовой попасть в ловушку изначально запрограммированных потребностей своего пола. То же присутствовало и в подсознании членов первобытной орды тысячи лет назад. Привлекательный мужчина обещал быть хорошим производителем, сильный самец символизировал отважного воина, способного защитить свое племя… Господи! С тех пор прошли века, в наши дни космос бороздят ракеты, а человечество и поныне живет по предписаниям мозга пресмыкающихся.
Санди посмотрела на себя в зеркало автомобиля. Хуже всего, что от Миковски скорее всего не укрылось волнение, которое она испытывала в его присутствии. Все специальные агенты посещали курсы нейролингвистического программирования и неплохо разбирались в языке человеческого тела, в этих крошечных пустячках, которые выдают с головой: хлопанье ресницами, положение пальцев во время разговора, едва уловимые гримасы…
«Он знает, – думала Санди в отчаянии, – догадался раньше меня. До чего же я была идиоткой!»
Санди переживала это как свою ошибку, ущербность, унижающую достоинство и ставящую под удар ее профессиональные способности. Она просто ненавидела себя, когда влюблялась, и не хотела быть привязанной к кому-то трудноконтролируемым чувством. У нее не было любовника, постоянного партнера для интимных встреч. Время от времени, принимая участие в психологических конгрессах на другом конце страны, Санди использовала командировку для встреч с каким-нибудь незнакомцем в пятизвездочном отеле – единственная радость, которую она могла себе позволить. Возможность отдаться человеку, о котором она ничего не знала, была для нее спасением, любовные экспромты нисколько не роняли ее в собственных глазах. Случайный приятель мог заставить Санди выполнить любой его каприз (она и сама часто бывала инициатором откровенных сексуальных фантазий), а главное, подобный опыт не имел каких-либо последствий для ее жизни – Санди выбрасывала романтическое приключение из головы, как только оказывалась в самолете. Многие женщины, занимавшие ответственные посты, прибегали к такой практике непродолжительных отношений. Не случайно в Соединенных Штатах пышным цветом расцветали агентства, предлагающие «молодых людей для сопровождения». Деловая леди покупала их услуги, чтобы провести ночь «полного расслабления», после которой она оставалась самой собой, ничем не обремененной и не затронутой травмирующими эмоциями. «Достаточно принять душ и вымыться хорошим мылом, – однажды сказала ей пациентка, известный адвокат. – И вся любовь исчезнет в отверстии для слива воды. Нет, никто и никогда не будет мной управлять, не получит ни малейшего преимущества!» Некоторые женщины таким путем находили отца своего будущего ребенка – случайного избранника, встреченного в баре для холостяков. «Однажды и я так поступлю, – порой говорила себе Санди. – Подожду еще год-два. В сорок нужно решаться…» Этим человеком мог стать кто угодно, но только не Матайас Грегори Миковски. Только не он.
Наконец Санди добралась до больницы. Перед дверью палаты Робина дежурил мрачного вида полицейский. Чтобы обеспечить мальчику охрану, Миковски сыграл на том, что похититель мог продолжить преследование бывшей жертвы. Санди в это не верила. Войдя в комнату, она застала Робина за чтением. Нет, не комиксов – в руках ребенка была «Илиада» – потрепанный экземпляр, взятый в больничной библиотеке.
– Тебе нравится? – спросила Санди, чтобы начать разговор.
- Предыдущая
- 39/88
- Следующая
