Выбери любимый жанр

Подлодка [Лодка] - Буххайм Лотар-Гюнтер - Страница 38

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

Следующие сутки — наихудшие за все время похода. Мы стараемся не заводить разговоров между собой и избегаем друг друга, как будто заболели цингой. Большую часть дня я провел на диване в кают-компании. Шеф не показывался из машинного отделения, даже когда накрывали на стол. Второй инженер так же не отходил от своих машин. Никто из нас троих: первого вахтенного, второго вахтенного и меня, не осмеливается слова сказать Старику, который отсутствующим взглядом смотрит в никуда и едва проглатывает несколько ложек густого супа.

В соседней каюте тоже наступило безмолвие. Радист опасается поставить на проигрыватель пластинку. Стюард и тот выполняет свою работу, потупив глаза, как будто он прислуживает на поминках.

В конце концов командир вымолвил:

— В следующий раз мы не можем позволить себе ошибиться!

Чуть позже Зейтлер опять начинает тоном знатока:

— Знаете, все-таки самый первый раз, утром — самый приятный.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что мы сейчас услышим. Вихманн и Френссен обратились в слух.

— Как-то я оказался в Гамбурге… Надо было доставить письмо для моего шефа. В то время я все еще служил на минном тральщике. Ну, не это важно. В общем, я прибыл туда, звоню в дверь, и мне ее отворяет такая красотка, маленькая блондиночка! «Мамы нет дома, пошла на почту, скоро вернется, зайдите, пожалуйста»… Я так и поступил. Внутри что-то вроде вестибюля, и там стоит кушетка. Не теряя ни минуты, я надеваю презерватив и задираю ей юбку, и только мы заканчиваем трахаться, как слышим, что открывается входная дверь… Ее мамаша уже почти отворила ее, но помешала дверная цепочка. К счастью, кушетка стояла в углу, так что она не могла видеть нас через щель. Малютка запихнула свои трусики с глаз долой под подушку, но я чуть было не забыл застегнуть ширинку перед тем, как пожать руку даме своими липкими от спермы пальцами. «Зейтлер. Очень рад познакомиться, к сожалению, мне пора бежать, должен вернуться вовремя, служба, понимаете»… Я ухожу. И лишь час спустя, когда мне потребовалось отлить, я заметил, что резинка все еще одета на мой член. Точнее говоря, я обнаружил это после того, как пописал. Стою и смотрю на огромный желтый огурец, выросший у меня между ног. Не самые лучшие ощущения! А парень, который стоял у соседнего писсуара, чуть не лопнул от смеха…

Носовой отсек обсуждает манеру первого вахтенного офицера ежедневно бриться. «Позорит всех нас — кто-нибудь когда-нибудь слышал такое — проводит все время в гальюне с бритвой».

— Старику следовало бы поставить ему ультиматум.

— И так один сральник на всю команду, а тут еще эта купающаяся красавица на борту!

Пилигрим достает из своего портмоне несколько фотографий. На одной из них запечатлен человек на причале.

— Мой отец! — поясняет он мне. Он произносит это таким тоном, что может показаться, он знакомит нас друг с другом.

— Погиб в цвете лет — я предпочел бы уйти из жизни так же, как он.

Что я могу ответить? Я не решаюсь посмотреть Пилигриму в лицо и в ответ выдавливаю лишь:

— Хорошее фото.

Похоже, он рад это услышать.

— Эмоциональная сторона жизни большинства команды для меня — тайна за семью печатями, — однажды признался мне Старик. — Как можно знать, что думают люди? Время от времени узнаешь о чем-то таком, что хоть стой, хоть падай. Взять хотя бы эту историю с женщиной Френссена. Френссен, помощник дизельного механика. Он познакомился с этой дамочкой, будучи в отпуске. Потом он ушел в очередной поход, она не получала от него писем и отправилась к предсказателю судьбы. Очевидно, они еще не все перевелись в нашем мире. Этот не счел нужным уведомить даму, что мы не часто ходим на почту. Скорее всего, он напустил на себя важный вид, чтобы потом изречь что-то вроде: «Я вижу воду — и больше ничего, кроме воды!»

Старик передавал диалог в лицах:

— «А подводная лодка?» — «Ничего, одна вода, только вода и ничего, кроме воды!» Дама, которая уже считала себя невестой нашего помощника дизелиста, стала кричать: «Он погиб!» Предсказатель больше не проронил ни слова, подобно настоящему оракулу. Хотите знать, что было потом? Мадам обхватила руками голову и причитала: «О, боже — а я все еще одета в красное!» Стала строчить во флотилию одно письмо за другим. И мне тоже. Окончание истории я узнал от самого Френссена. В свой последний отпуск он не поехал в Париж. С него было достаточно!

В кают-компании я сижу наедине со Стариком. Мы приняли радиограмму, адресованную Бахманну. Это уже третий раз за последние четыре дня, когда лодке Бахманна приказывают сообщить свои координаты.

— На западном фронте без перемен, — бормочет командир. — Похоже, с ним это тоже произошло. Его ни в коем случае не должны были выпускать в море в таком состоянии.

Старая история, когда командир «дозревает» до того, чтобы его сменили и отправили в отставку. Почему нет врачей, которые следили бы, чтобы лодки не выходили на патрулирование под командованием капитанов, находящихся на грани окончательного нервного срыва?

Зеймер ходил вместе с Бахманном первым вахтенным офицером. Неужели Зеймер утонул? Я вспоминаю его, лежащего на солнечном пляже вместе с официанткой из офицерской столовой. Он пользовался каждой возможностью узнать что-то новое, и теперь ему читали курс анатомии на французском языке. Практику он проходил на живой модели. Сперва он ухватился за ее груди и произнес: «Les duduns». [36] «Les seins» [37], — поправила его официантка. Потом он засунул свою руку между ее ног и заявил: «Lapin!». [38] И тут она поправила его: «Le vagine» [39], и так далее.

Из соседнего отсека доносится голос нашего первого вахтенного, читающего лекцию о правилах соблюдения секретности.

— Все равно будут трепаться по-прежнему! — замечает Старик.

Он задумывается ненадолго, затем говорит:

— Вся эта секретность — сплошной фарс. Томми уже давным-давно завладели нашей неповрежденной лодкой.

— Неужели?

— Да, они сдались. Лодка Рамлова. К югу от Исландии, в открытом море: все наши секретные материалы, все наши коды, все, что только можно, Томми заполучили все одним махом!

— Вот, наверное, радости было в штаб-квартире!

— Когда думаешь о том, что Рамлов мог быть их секретным агентом, перестаешь верить своей правой руке. Он смог уговорить своих офицеров — просто невозможно в это поверить!

Еще один день хода с крейсерской скоростью — и мы прибудем в новый район боевых действий. Получена радиограмма. Мы в напряжении ждем, чтобы ее расшифровали.

Она адресована Флешзигу. Приказ сместиться на семьдесят миль к западу. Вероятно, ожидают прохождения конвоя через эту точку. Штурман показывает мне это место на мелкомасштабной карте. Вблизи побережья Америки, т.е. много дней ходу от нас. Немного времени спустя мы перехватываем радиосообщение для лодки, находящейся недалеко от Исландии — лодки Белера, и еще третье — для действующей в районе Гибралтара — UJ — это Кортманн. Тот самый Кортманн, который ввязался в историю с танкером «Бисмарка».

Лодка сообщает, что не может погрузиться. Это Мейниг, сквернословец Мейниг. Если лодка не может нырнуть, это значит, что она практически обречена.

— Черт! — ругается Старик. — У них нет даже группы прикрытия — они слишком далеко. Все, что мы можем сделать — это лишь скрестить пальцы.

Он нагибается и три раза стучит снизу по деревяшке столешницы:

— Будем надеяться, что он справится. Мейниг! Надо же, чтобы это случилось именно с ним!

Мы все сидим в молчании. Старик беззвучно шевелит губами. Может, он высчитывает, сколько времени потребуется Мейнигу, чтобы дойти до Сен-Назера при крейсерской скорости.

По моей спине бегут мурашки: что они будут делать, если появятся «Сандерленды» [40]? Или эсминцы? На поверхности подлодка, вне всякого сомнения, безнадежно уступает своим противникам. Недостаточно мощности двигателей, чтобы уйти от преследования, брони нет, слабые орудия. Самое уязвимое из всех возможных кораблей: одно попадание в корпус высокого давления — и все!

Сиськи (фр. ).

Груди (фр. ).

Кролик (фр. ).

Вагина (фр. ).

Английские бомбардировщики.