Беспокойные союзники - Асприн Роберт Линн - Страница 16
- Предыдущая
- 16/65
- Следующая
И Стратон, чувствуя, как его охватывает холодный ужас, вдруг совершенно протрезвел и принялся допрашивать всех, кто хоть что-то видел или слышал. Но никто ничего толком не знал, да и серый жеребец мог забрести в торговые ряды каким угодно путем.
Стражники обыскали каждый закоулок, заглянули в каждую дверь; они осматривали в поисках тела даже кучи мусора. Арбалет Крита тоже не нашли — его не оказалось ни у седла, ни в одном из тех мест, где он мог бы его оставить. Видимо, он взял оружие с собой и у него были на то серьезные причины. Стало быть, это не было неожиданным нападением. Однако противнику — кто бы это ни был — все же удалось одержать над ним верх.
Утром, как стало известно, Крит заезжал в ювелирную лавку Гортиса — там была какая-то свара, связанная с золотом, собралась куча народу. Воровка Мория теперь сидела за решеткой вместе с Г ювелиром и своим золотым слитком. Но вряд ли, решил Страт, это имеет какое-то отношение к исчезновению Крита. Стражники клялись, что он вскоре оттуда уехал, хотя и пропал где-то в том же районе — если судить по тому, где был обнаружен его жеребец.
Стратон прикидывал в уме возможный ход событий — толпа, в которой полно карманников и прочих ворюг, Крит, наверно, что-то заметил…
…и вляпался в беду! И теперь его труп валяется где-нибудь в сточной канаве, в вонючем подвале или на куче отбросов — ведь должны же они были как-то от него отделаться. Проклятье! Крит!
Кончить жизнь так бездарно! В каком-то жалком закоулке из-за идиотской свары, которой должна была заниматься городская стража! Это же совершенно не его дело! Он ведь Крит, Крит! Он всегда был выше подобных пошлых мелочей!.. А что, если он заметил кого-то важного? Или его заметил кто-то — из тех, что давно имеют на него зуб? Лишь богам известно, сколько их, таких, на свете! Стратону показалось, что он снова видит кровь на улицах и толпы каких-то очередных безумцев со своими дурацкими программами и требованиями уничтожать любые символы власти, какие только под руку попадутся… Санктуарий не раз был залит кровью, морем крови, но в последнее время здесь стало спокойно, хотя эти проклятые безумцы все еще находились в городе — из числа тех, кого не успели тогда перебить другие безумцы…
К горлу подступила тошнота. Да, тошнота, вызванная страхом и бессилием: это ведь он сам поругался тогда с Критом, сам испортил все, что только мог…
…а потом напился до потери сознания, и Криту пришлось утром одному выезжать в город, потому что у него больше не было напарника, на которого он мог бы положиться. Теперь Стратон ненавидел себя, презирал. И не мог понять, как это он докатился до жизни такой. Ведь это все равно, что трусливо сбежать и оставить своего напарника один на один с убийцами! Вот каким он стал теперь, вот что наделал! И если сегодня все его избегают, даже в глаза никто смотреть не хочет, на то есть все основания.
Проклятье! Хоть бы кто-нибудь под руку попался…
Он молил богов, чтобы Крит нашелся — живым! Он страстно желал снова увидеть, как Крит входит в знакомые ворота невредимый, но страшно злой, и готов был выслушать все, что Крит ему скажет, готов был поклясться, что признает все это справедливым. И если бы Крит согласился принять его обратно, он с радостью вернулся бы, постарался бы все исправить! Ведь и он нужен Криту, ужасно нужен. А Ишад тогда вышвырнула его прочь, растоптала его гордость.., но это в последний раз! Он поклялся, что в последний! С ней у него все кончено! Больше никогда ему не захочется ползать перед ней на коленях! Никогда!
О боги! Если б только Крит сейчас вошел сюда… Подумаешь, потерял коня! Ну, мы бы, конечно, посмеялись над ним, а он послал бы нас куда подальше, а я бы стоял вот здесь, и он бы все понял, даже если б я ни слова не сказал, понял бы, в каком аду мне пришлось побывать, а потом мы наконец могли бы обо всем поговорить… Пусть бы он ругался, пусть проклинал меня — это все чепуха! Зато он выговорился бы, а потом, может, и меня бы выслушал, как раньше.., как бывало…
Стратон вернулся к действительности, лишь когда к нему вдруг подошел сержант городской стражи и сказал, что в воротах стоит человек и «спрашивает насчет той бабы, которую утром арестовали; говорит, что знает, чье это золото»…
Ах да! Он ведь сказал им, что желает знать обо всех, кто был связан с тем делом, и специально послал надежного человека, чтобы тот выспросил у Мории все, что та сможет рассказать, хотя вряд ли это имело смысл. Ну что ж, посмотрим, что это за тип, который сам к нему пришел.
Это был Стилчо. Перед Стратоном стоял бывший любовник Ишад — в жалком потрепанном плаще, на глазу черная повязка.
Стражники грубо подтащили его поближе, и мысли в голове Стратона понеслись вскачь — он тщетно пытался свести воедино факты, которые никак не желали складываться в сколько-нибудь понятную картину.
Проклятье! Меньше всего ему сейчас хотелось иметь дело с Ишад и ее окружением!
Правда, Стилчо больше не числится в свите Ишад. И Мория тоже. Однако по какой-то непонятной причине все они встретились здесь, под этими тусклыми, серыми небесами, именно сегодня, когда пропал Крит; и вот сейчас они смотрят друг на друга — он и Стилчо, а ведь они и раньше неоднократно встречались в доме Ишад; и Мория сидит под арестом… Нет, между всеми этими событиями явно есть какая-то связь! Но какая? Видимо, это все же не имеет отношения к исчезновению Крита.., да, пожалуй, не имеет…
— Ах, это ты, Стилчо, — равнодушно сказал Стратон, не отдавая, однако, приказа отпустить своего старого знакомца. Один из стражников протянул ему какую-то записку.
Почерк Ишад. Мелкие буковки, бесконечные росчерки, завитушки… Ее личная печать… «Критиасу, волею Его Императорского Высочества Терона и Его Милости принца Кадакитиса коменданту города. Вашими людьми была арестована одна из моих служанок за то, что при ней имелось некое имущество, которое, однако, было ей подарено мною и на которое у нее есть все законные права. Таким образом, моя служанка Мория ни в каком преступлении не повинна, и я прошу ее немедленно освободить.
Буду весьма благодарна за быстрое и справедливое решение этого вопроса. Скрепляю письмо своей личной подписью и печатью.
Ишад».
Стратон дважды перечел послание, на котором было написано: «Критиасу».
Проклятье! «Критиасу»!
— Немедленно отпустить! — точно очнувшись, резко велел он и заорал не своим голосом, когда стражники замешкались, не сразу поняв приказ:
— Да отпустите же его наконец!
Стратон подождал, пока стражники отойдут достаточно далеко, и только тогда спросил, держа письмо в дрожащей руке:
— Какое отношение это имеет к Критиасу?
— К кому?..
— Мой напарник пропал, будьте вы все прокляты! Исчез в тот самый момент, когда арестовывали Морию вместе с ее поганым куском золота! Лавка ювелира — последнее место, где его видели.
Куда он делся, говори!
— Не знаю! — Стилчо явно не лгал; вид у него был крайне растерянный. У Стратона екнуло сердце: он терял последнюю надежду. — Я и правда не знаю. Я знаю только, что Морию забрали — вот и все. А Критиас действительно там был, я сам его видел.
На углу улиц Регента и Верхней. Верхом на сером жеребце. Я побоялся, что стражники и меня заодно прихватят, вот и удрал.
Хотя он за мной и не гнался. Это чистая правда, Страт. Я же был одним из вас. Клянусь.., это чистая правда. И больше я ничего не знаю.
— А Мория? Она что-нибудь знает?
Стилчо покачал головой:
— Вряд ли. Я ведь за ней потащился только потому, что она тайком взяла золото и, ничего мне не сказав, к этому ювелиру одна через весь город побежала. Чувствовал я, нарвется она на неприятности!.. — Догадавшись, что говорит лишнее, Стилчо умолк, не закончив фразу. В глазах у него явственно читалось отчаяние — как у человека, который невольно разоткровенничался с тем, кто уже перешел на другую сторону баррикад. — В общем, в письме все сказано. Там и Ее печать стоит.
— Ее печать? Так это она, будь она проклята, очередную игру затеяла?
- Предыдущая
- 16/65
- Следующая