Воровское небо - Асприн Роберт Линн - Страница 34

Дало даже заморгал часто-часто, увидев своим двойным зрением на фоне замысловатого рисунка ткани мерцавшие в отсветах факелов полупризрачные образы богато разряженных придворных и вооруженных с ног до головы воинов.

Художник сделал глубокий вдох, задержал дыхание и закрыл глаза. Он немедленно открыл их, когда услышал совсем рядом низкий гортанный смех и увидел перед собой подвижную фигуру убийцы Зандерея, на лице которого играла ехидная ухмылка, а в руках поблескивал нож.

— Эй, смотрите! — Лало резко остановился, и стражник, который шел за ним, от неожиданности врезался художнику в спину. — У него нож!

— У кого? Где? — Стражники мгновенно окружили его, притиснули к стене и выставили наружу обнаженные мечи. — Дурак!

Тени испугался! Здесь никого нет!

Лало еще раз моргнул. В самом деле, в коридоре не было никого постороннего. Но ведь он действительно что-то видел, иначе с чего бы ему привиделся человек, который умер много дет назад?

— По мне, так все здесь последнее время что-то слишком часто стали шарахаться от теней, — проворчал себе под нос один из стражников, когда процессия снова двинулась вперед.

Дариос прижался к художнику. Юноша дрожал, как загнанная лошадь.

— Мне привиделся мой старый учитель! — прошептал он. — И, кстати, здесь пахнет ладаном. Лало, похоже, кто-то проводил во дворце обряд изгнания демонов…

«С чего бы это?.. — подумал художник. — Однако…» Он не успел додумать эту мысль до конца, потому что высокие позолоченные двери в конце коридора распахнулись, и их с Дариосом удостоили своим присутствием сам принц Кадакитис, Бейса и их приближенные. Лорд Факельщик, мрачный, как грозовая туча, стоял, глядя в окно. Едва художник и Дариос вошли, жрец обернулся. Нетерпеливым движением руки Факельщик отослал солдат. И сказал:

— Ты рассказывал, что с помощью своих рисунков избавил девушек из Дома Сладострастия от дурных снов. Я хочу, чтобы ты сделал это еще раз!

— Для вас? — Лало огляделся. Молин Факельщик был в гневе, но вот Бейса выглядела сильно уставшей, да и у принца лицо было необычайно бледным.

— Для всех… — ответил принц Кадакитис. — Это началось с кошмарных снов у Бейсы. Но теперь видения являются всем. Это место одержимо демонами! Дальше так продолжаться не может.

Лало кивнул. Зандерей был его собственным кошмаром, а уж сколько видений могло преследовать принца — страшно даже представить. Особенно здесь, в Санктуарии. Но одно дело было увидеть, а потом изменить страхи девушек из дома для удовольствий… И другое дело — развеять скрытые страхи принца, для этого могло потребоваться такое, на что, во имя безопасности города, художник никогда бы не решился. И даже если ему удастся что-то сделать, разве позволят великие мира сего остаться в живых тому, кто видел все их грехи?

К тому же его искусство могло и не подействовать. Лало мог изобразить воспоминания, но не ожившие кошмары.

— Вас беспокоят только сны? — осторожно спросил художник.

— Нет! — воскликнула Бейса. Она нервно перекатывала по ночному столику мерцающий серебристый шарик. — Это просто сущий кошмар! Я не могу спать, а проснувшись, по-прежнему вижу повсюду ожившие тени…

Лало вздрогнул. По одним словам женщины он понял, что ее кошмары во сто крат ужаснее его собственных. Художник чувствовал, как дрожит Дариос у него за спиной. Нет, с этим надо что-то делать! Лало вспомнил, что говорил Варра о силе человеческого воображения.

— Дариос… — Едва художник заговорил, юноша с благодарностью заглянул ему в глаза. — Настало время взяться за те упражнения, о которых ты все время толкуешь. Я хочу, чтобы ты подумал о чем-нибудь простом — например, о цвете, не важно, о каком именно. Представь, что окраска этих гобеленов изменяется… Это в самом деле так… — Лало замолчал ненадолго. Лицо юноши стало спокойным и сосредоточенным. — Даже светильники излучают тот свет, о котором ты думаешь… Все меняется…

У него вдруг перехватило дыхание, потому что все в комнате внезапно окрасилось в мягкий голубой цвет. Полупрозрачные веки Бейсы — наследие рыбообразных предков — опустились…

И цветом стали неотличимы от морской волны.

— Можешь посмотреть… — мягко сказал художник, порадовавшись про себя от того, как расширились в изумлении глаза Дариоса. Еще немного — и он поймет, в чем дело. Разгадка близка, надо только дотянуться до нее… И если он прав… Дрожа от прилива вдохновения, Лало вызвал в памяти малиновый цвет и увидел, как холодная голубая краска переливается в теплую, пурпурную, как малиновые потоки, извиваясь, устремились по ковру к ногам Дариоса.

Глаза юноши сияли. Внезапно между ними вспыхнула новая волна глубокой голубизны. Лало сосредоточился, и голубое сияние утонуло, исчезло, поглощенное вспышкой пламени.

— Мастер Живописец? — Голос Факельщика нарушил их сосредоточенность. Голубое и алое свечение дрогнуло и пропало, снова явив прежние гобелены и обивку цвета слоновой кости с позолотой, которые украшали покои Бейсы. — Что вы хотите доказать таким своеобразным способом?

— То, что замок не одержим демонами… — просто ответил Лало. — Разве вы не видите — оживают не только ваши страхи и кошмарные сновидения! Любая мысль, все, на чем сосредоточишься, — все это усиливается и становится явью…

— Так вот оно что! Усилитель душевных излучений! — воскликнул Дариос. — Надо же, а я считал, что все подобные штуки уничтожены. Вчера вечером я как раз об этом думал! Эти вещи были созданы Гильдией как подобия Сфер Нисибиси, но, конечно же, они ни в какое сравнение не идут с ними по уровню магической силы.

— Но у нас же есть Хазард! — вмешался принц Кадакитис. — Пусть он отыщет эту гадость, если она все же существует!

— Она может выглядеть как угодно — как игрушка, драгоценность… — добавил Дариос. — Чародей, который надежно защищен от одержимости, наверное, даже не сможет распознать эту вещь.

— А ты не можешь? — спросил Лало, мысленно вознося хвалу богам за то, что они надоумили взять с собой ученика.

Дариос нахмурился и чуть прикрыл глаза. Все разом умолкли, когда перед юношей из ниоткуда возникла сфера, которая испускала бледное свечение.

— Лало, следи за сферой. Я обойду здесь все, а ты смотри, и если свечение станет ярче — скажешь.

И Дариос медленно двинулся вдоль покоев.

— Что это?

Сфера ярко вспыхнула. Лало указал на лучик света, который отражался от маленького серебристого шарика в руке Бейсы.

— Я.., я взяла это у служанки, — сказала Бейса, выронив шарик. Лало поймал шарик, от которого по полу разливалось серебристое свечение, и ощутил легкое покалывание в пальцах.

Даже не верилось, что такая невинная с виду вещица оказалась причиной стольких страданий… Он, художник, мог вдохнуть жизнь в свои картины. А этот маленький серебристый шарик воспринимал чужие мысли и страхи и воплощал их. И все те символы, которые вбивал ему в голову Дариос, с этим шариком могли стать здесь столь же реальными, как в Ином мире. Мелькнула мимолетная мысль, что такой вот шарик гораздо удобнее в обращении, чем кисти или карандаш, но Лало поскорее прогнал ее подальше.

— Я полагаю, нам все же придется вызвать Хазарда, чтобы он уничтожил эту штуку, — высказался Молин Факельщик среди всеобщего молчания.

— Они не станут ее уничтожать. Они захотят ею воспользоваться! — возразил Дариос. — И, как мне кажется, сила этой вещи пойдет не на добрые дела Жестокость и злоба, которую восприняла эта сфера, омрачили ее. Я думаю, что только маг великой силы и чистоты духа сможет теперь применить эту сферу для хороших дел!

— Мне что-то не нравится такой вариант — чтобы эти продажные парни снова прибрали к рукам силу вроде этой! — сказал принц. — Мы только-только более-менее с ними совладали… — Все взгляды вернулись к сверкающему шарику, который, как ртуть, переливался в пальцах художника.

— Может быть, есть и другой выход… — медленно сказал Лало.

— Это ты во всем виноват, не отпирайся! — говорил Молин Факельщик. Лало отнял кисть, которой он заливал на фреске мантию принца Кадакитиса, и повернулся к жрецу.