Операция «Отче наш» - Лундстрём Эверт - Страница 26

• Предыдущая
• 26/57
• Следующая

– Не надо… – простонал он. Что ж, заговорил, и то хорошо.

– Глотни немного, тебе полезно.

Мартин снова поднес чашку к губам Чиннмарка. На этот раз дело пошло на лад. Чиннмарк глотнул не поперхнувшись, и щеки его порозовели.

– Приходит в себя, – заметил я и подошел к ним, опираясь на койки.

Сильная качка норовила свалить меня на настил.

– Ну, как теперь? – спросил Петер.

– Лучше, – еле слышно произнес Чиннмарк. Вездесущий гул дизелей заглушал его речь.

– Отлежись немного, и все будет в порядке, – сказал я.

– Я зацепился… – снова услышали мы слабый голос Чиннмарка. – Зацепился… ногой там, где нижняя ванта… соединяется с мачтой… Мачта пошла вниз, потянула меня за собой… я никак не мог ногу освободить… жилет тащил вверх… а яхта вниз… вверх и вниз… Его голос пропал, и глаза опять неприятно остекленели.

– Ладно, потом разберемся. А теперь отдыхай! – отчеканил я.

– Я побуду с тобой, – сказал Петер, накрывая Чиннмарка теплым пуховым одеялом.

Кивком он дал понять, что нам с Мартином лучше удалиться, оставить их вдвоем.

Мы поднялись наверх, где нас ожидали Билл, шкипер и шторм.

«Торд» еще не покинул место кораблекрушения. В полусотне метров справа по борту весело качался на волнах оранжевый буй. Мне показалось, что по соседству с ним торчит из воды какое-то острие.

– Это не мачту там видно? – воскликнул я.

– Она самая, молодой человек, – подтвердил Билл. У него был на редкость довольный вид. И у меня сердце забилось чаще от радости. Если мы видим топ, значит, корпус лежит на глубине всего чуть больше двенадцати метров. Выходит, нам чертовски повезло. Я знал здешний фарватер, как свои пять пальцев; затони «Конни» в какой-нибудь полумиле дальше на запад, мы никогда больше не увидели бы нашу яхту, гнить бы ей в бездне морской.

Теперь же можно было – во всяком случае, теоретически – рассчитывать на ее спасение. Лишь бы корпус не слишком сильно пострадал при ударе о дно.

Я поглядел на Билла, он – на меня. Мы понимали друг друга без слов. Понимали, что не все потеряно. Я не отказался бы отметить наше открытие еще одной чашкой виски…

– Сейчас здесь больше делать нечего, – заключил Билл. – Идем курсом на остров Рёрё!

Капитан послушно кивнул.

– Олл райт, только сначала сообщу спасательной службе, где лежит яхта… Это нужно для безопасности плавания.

Он уже сделал нужную пометку на карте и теперь подошел к радиотелефону:

– Теплоход «Торд» вызывает береговую радиостанцию «Вест»… Теплоход «Торд» вызывает береговую радиостанцию «Вест»… Прием!..

Динамик ожил.

– Радио «Вест» слушает… Прием!

Голос говорящего выдавал уроженца Гётеборга. Этот парень явно родился недалеко от моего местожительства.

Подгоняемые нескончаемой чередой волн мы вошли в гавань на Рёрё.

Волнолом был сложен из огромных каменных глыб. Защищенный им портовый бассейн смахивал на серую плиссированную юбку. В этом тихом уголке пережидал непогоду местный рыболовецкий флот. Толстые белые корпуса судов любовно терлись друг о друга, качаясь на слабой зыби.

«Торд» пришвартовался у борта одного из сейнеров, рулевую рубку которого украшало выложенное золочеными буквами экзотическое название «Бангкок Рёрё».

– Парни, мне надо позвонить по телефону, – объявил Билл, легко перебираясь на засыпанные, словно первым снегом, рыбьей чешуей черные доски промасленной палубы сейнера.

Из гавани он направился вверх в поселок.

– У тебя найдется сухая одежда? – спросил я капитана «Торда» – молчаливого лысого крепыша лет пятидесяти.

– Внизу есть сменная одежда. Гардероб – возле койки у левого борта. Бери все что нужно.

Сказав «спасибо», я спустился вниз по стальному трапу.

Петер по-прежнему сидел рядом с Чиннмарком.

– Ну, как он? – поинтересовался я.

Петер поднес указательный палец к губам: дескать, заткнись. Чиннмарк спал. Сейчас сон был для него лучшим лекарем.

Я молча разделся. Мокрая одежда смачно шлепнулась на рифленое железо настила. Около буфета висело шершавое банное полотенце, и я как следует растерся, восстанавливая кровообращение в окоченевших членах. И уж совсем я ожил, облачившись в извлеченную из гардероба слишком большую для меня, но зато сухую старую одежду – фланелевую ковбойку, фуфайку, зеленоватые от возраста грубошерстные носки, вельветовые штаны с пуговицами в ширинке и толстые сапоги, весом не меньше двух килограммов каждый.

Сверху спустился по трапу капитан, глянул на Чиннмарка, буркнул что-то неразборчивое и включил радио.

«Прогноз для западного приморья и района озера Венерн: ночью свежий зюйд-вест, переходящий в умеренный бриз, к утру ветер восточный. Прояснение».

– Так-то, парни, завтра отдыха не будет, – довольно заметил капитан, подходя к буфету и доставая закопченный алюминиевый котелок.

Вскоре ноздри защекотал аромат кофе, смешиваясь с неистребимым на всех моторных судах запахом нефти.

Билл явился как раз вовремя.

– Ну, что там говорят про завтрашнюю погоду? – спросил он, когда все, кроме Чиннмарка, заняли места вокруг привинченного к полу стола, на котором стоял котелок, блестели жестяные кружки и лежали позавчерашние булки.

Билл не сомневался, что мы слушали прогноз, и я поделился с ним услышанным.

– Отлично. Я няшел на острове скафандр. Так что готовься, Морган, завтра спустишься к «Конни», посмотришь, как она там.

– Ты не теряешь времени зря, – заметил Петер.

– У одного рыбака на сейнере есть водолазное снаряжение, – пояснил Билл. – Единственный комплект на всем острове.

– Черт подери, Билл, я учился на аквалангиста. Никогда не надевал водолазный костюм, – сказал я.

– Будем здоровы, – произнес Билл.

Он уже разлил поровну остатки виски в наши жестяные кружки.

– Одно дело – гидрокостюм, и совсем другое – скафандр, – попытался я продолжить начатую тему, когда все (кроме Билла) поморщились, проглотив алкоголь.

– Не волнуйся, Морган, все будет в порядке. Билл впился зубами в черствую булочку, и я понял, что разговор окончен. В нашем экипаже только мне доводилось работать под водой. Этого было довольно, чтобы он посчитал мою кандидатуру наиболее подходящей для предстоящего дела. По правде говоря, на его месте я рассудил бы точно так же.

– У тебя найдется на чем рисовать? – спросил Билл капитана, когда опустел котелок.

Мы с Петером убрали чашки и кружки, на их место лег потрепанный блокнот в клетку. Роль судомойки взял на себя Мартин.

– Морган, садись сюда. – Билл кивком указал на стул возле себя.

Билл Маккэй не жаловал долгих передышек. Я сел, и он принялся чертить.

– Я позвонил Георгу, чтобы он забрал в моем номере в «Гранд-Отеле» четыре больших обуха и срочно отправил сюда.

– Обуха? – Я оторопел.

– Когда ты завтра спустишься к «Конни», тебе надо будет сделать два дела, – продолжал Билл.

– Я еще не знаю, смогу ли вообще двигаться в водолазном скафандре, – произнес я.

– Первым делом закрепишь на киле обуха. – Он словно не слышал моего возражения.

На бумаге возникли очертания корпуса «Конни».

– Тут, – показал Билл, – и тут, с каждой стороны по два отверстия с резьбой для обухов.

Острие карандаша коснулось точек в передней и задней частях киля и пометило их крестиками.

– Соответственно на левой стороне киля тоже два отверстия.

Билл посмотрел на меня, проверяя, все ли я понял.

– Эти обуха из дельных вещей «Конни»? – задал я не слишком умный вопрос.

– Разумеется. Особая конструкция. Используются, когда яхту поднимают краном, чтобы тросы крепко обнимали корпус и не елозили при подъеме. Второе твое дело – попытаться пропустить тросы под корпусом.

– Значит, там есть отверстия с резьбой, и остается только закрепить в них обуха? – спросил я.

– Верно, – кивнул Билл.

Все ясно – Билл Маккэй уже начал операцию по спасению затонувшей двенадцатиметровки. Телефон в поселке понадобился ему не за тем, чтобы справиться, как поживают старые друзья. Люди в Гётеборге, Мар-странде и на Рёрё включились в работу.

• Предыдущая
• 26/57
• Следующая