Дом в Лондоне - Булычев Кир - Страница 21

• Предыдущая
• 21/72
• Следующая

– Как же вы догадались? – расстроился Слава.

– Я знаю мужчин, – ответила Лидочка.

Тут пришли краснодарские Кошки. Они притащили дешевый палас, напоминающий анаконду.

Непонятно, каким таинственным способом они собирались везти его в Москву – он точно занял бы весь фюзеляж. Так как руки у Кошек были заняты, они, к сожалению, не смогли зайти в магазин и купить еды. Но вечером, как отдохнут, они обязательно сбегают в «Сэйфуэй» и накупят полный холодильник продуктов.

Успокоив свою совесть, Кошки уселись за стол и умяли все, что приготовила Лидочка, – она еле успела вырвать одну котлету для Иришки.

Валентина осталась несколько огорчена таким поступком Лидочки, и они ушли к себе, где начали жевать. Жевали они громко. Как пояснил Слава, у родственников были запасы сала, привезенные в Лондон на случай голода.

Иришка заявилась довольно рано. Лидочку она избегала, но, видно, какая-то беседа с отцом состоялась, потому что, скушав последнюю котлету, она постучалась к Лидочке, которая лежала на кровати и читала новый роман Дика Фрэнсиса, и сказала от двери:

– Я не имела в виду, только мне за маму обидно.

Очевидно, эту нелепую фразу следовало понимать как попытку попросить прощения. Так Лидочка ее и поняла.

– Я не сержусь, – сказала она, хотя сердилась. Она не привыкла прощать хамство. А в Иришке хамства, к сожалению, было достаточно. Слава объяснял это генетикой, можно было объяснить воспитанием – по сути дела, не так важно. И зачем она согласилась жить в чужом доме?

Пока Слава ездил по Лондону с начальником бывшей жены, Лидочка, разделавшись со своими делами, вдруг поняла, что соскучилась по голосу Андрея. Ей надо было услышать его, чтобы ощутить реальность собственной жизни. И хоть нелепо в шесть часов вечера, когда солнце уже склоняется к вершинам деревьев по ту сторону футбольного поля, идти в город, Лидочка с радостью и облегчением выбежала из дома и поспешила на почту. Из дома Кошек она звонить не стала – как потом рассчитываться?

На почте стояла английская очередь, отличающаяся от российской тем, что никто не боится пришельца, который в нее втиснется. Поэтому англичане стоят свободно, стараясь ни в коем случае не коснуться того, кто стоит перед тобой.

За пять фунтов Лидочка купила пластиковую карточку и в будке на улице набрала домашний телефон. Андрея не должно было быть дома, но он подошел ко второму звонку, словно ждал. В Москве было жарко, пыльно, он обрадовался, что Лидочка дозвонилась, – он сам собирался позвонить вечером.

Отъезд Андрея в экспедицию задерживался, катастрофически не хватало денег, хотя местные власти были обязаны выделить средства. А один ростовский банк обещал денег.

– Кстати, – сказал Андрей. – Мне звонила Алла.

– Кто?

– Ну, Алла, жена твоего квартирного хозяина. Ты меня слушаешь?

– Осталось полтора фунта – здесь так быстро пролетают деньги!

– Два слова: звонила Алла, говорила, что едет к своему мужу в Англию через неделю. Или даже раньше. Спрашивала, не нужно ли что-нибудь для тебя захватить. Она думает, что вы с ней где-то встречались. Твое имя ей знакомо.

– Мы говорили с ней по телефону.

– Хочешь, я передам через нее черного хлеба? Или селедки? Наши за рубежом всегда жаждут черного хлеба или селедки.

– Андрюша! Осталось полфунта!

– Я заверил ее, что вы никогда не встречались. Ты бы не скрыла этого от меня. Может, икры послать?

– Я уже соскучилась по тебе.

– Так тебе точно с ней ничего не передавать?

Последняя зеленая цифра мелькнула, и табло погасло. Все. Нельзя говорить Кошко, как она истратила пять фунтов. Для него это бешеные деньги.

Лидочка пошла домой. Улица была пуста, машины стояли вдоль тротуара, выключив глаза и заснув до утра. Дразня их, по сиреневому асфальту пролетел закованный в очки мотоциклист, светя множеством фар и подфарников.

Очень любезно со стороны Аллы позвонить Андрею. В конце концов, они не знакомы и не было бы обиды.

Лидочка свернула на Вудфордж-роуд. В сумерках она увидела, как перед ней шагают две фигуры: одна слишком высокая и тонкая, другая ей по плечо – крепкие бедра, толстые ноги, – Слава с дочкой возвращаются домой с прогулки. Они были поглощены разговором и не слышали шагов Лидочки. Та не стала их окликать.

Она догнала их около дома, а когда Слава открыл дверь, попросила:

– Не захлопывайте, это я!

– Ой, вы меня испугали! – сердито отозвался Слава. – Вы где были?

– Ходила…

– Куда ходили? – В голосе звучала подозрительность. Настолько очевидная, что Лидочка призналась:

– Я ходила звонить в Москву, мужу.

– А почему не из дома?

– Не хотела, чтобы вы платили за мои переговоры.

Иришка вошла в дом.

– Спустишься ко мне в кабинет, – окликнул ее Слава. – Я буду ждать.

Он пропустил Лидочку и принялся запирать дом. Даже накинул медную цепочку, чего раньше не делал.

Лидочке хотелось отвлечь его от неприятных мыслей.

– Билли Бонс получил черную метку? – спросила она.

Реакция Славы оказалась совершенно неожиданной.

– Могли бы и помолчать! – рявкнул Слава. А так как рявкать он не был приспособлен, получилось нечто вроде тявканья.

– Простите, – сказала Лидочка. – Я не хотела вас задеть.

Она пошла к себе наверх, вновь кляня себя за мягкотелость. Надо было съехать отсюда после первой же сцены. Теперь на нее сердит и сам хозяин.

Она бы с удовольствием посмотрела телевизор, и в гостинице он стоял бы возле кровати в полном ее распоряжении. Здесь же был только один телевизор, внизу в кабинете. А там, судя по всему, хозяева дома намеревались обсуждать свои проблемы. А может, надо было попросить, чтобы Алла привезла черного хлеба? Я бы жевала его по вечерам.

Окно в сад было открыто. Внизу разговаривали Иришка с отцом. Если подойти к окну, то можно расслышать все, о чем они говорили. И, наверное, из сада тоже отлично все слышно. Лидочка почему-то вспомнила, как Геннадий с приятелем гуляли за оградой. Они могут и сейчас там стоять – стоять и слушать секреты семьи Кошек.

И вдруг Лидочке стало страшно из-за того, что в английских домах нет решеток, нет замков, нет никаких средств защититься от настоящих убийц-организаторов. Глупая шутка Геннадия врезалась в память навсегда.

Вот сейчас они стоят там, за кустами, незаметные со стороны дома, подслушивают и готовятся ограбить несчастного Славу. Ведь они же русские, против них нужны решетки и запоры. Они прилетели в Англию, словно щуки в прудик, где живут карпы и караси. Им смешна гордыня англичан, которые полагают, что грабить нехорошо.

Лидочка погасила свет и подошла к окну.

Конечно же, в кустах ничего не было видно – живая изгородь поднималась довольно высоко.

Было слышно, как Слава говорит дочери:

– Главное – держать себя в руках. Они не должны догадаться…

– Тебе хорошо…

Лидочка отошла от окна, чтобы не слушать.

Он легла, но свет зажигать не стала.

Лидочка долго лежала, прежде чем раздеться и пойти в ванную. Было тревожно, и сердце билось, как перед грозой.

Лидочка утешала себя тем, что завтра с утра уедет. И не будет больше их всех видеть…

Утром в субботу Лидочка встала раньше всех, позавтракала внизу, никого не разбудив, оставила на столе записку, что вернется вечером, и пошла на станцию. Ей было приятно идти по пустой утренней улице, где косые лучи солнца высвечивали цветущие розы на высоких, до второго этажа, кустах. Коты деловито переходили улицу, видно, направлялись с визитом к соседям. Самолеты шли один за другим, снижаясь к Хитроу. Лидочка уже прижилась здесь и не чувствовала себя чужой, хотя бы потому, что местные империалисты встречают тебя с обязательной добродушной улыбкой. А мистер Мета, хозяин продуктовой и газетной лавочки на углу соседней улицы, уже знает тебя и спрашивает, оставить ли пакет молока?

Лидочка дошла до тихой пригородной станции, провинциальной во всем, если не считать красных телекамер, нависающих над платформой и следящих за тем, чтобы какой-нибудь злоумышленник не пристал к смирной девушке. Поезд примчался тут же, будто ждал за углом, немногочисленные пассажиры вошли внутрь и расселись по свободным местам, которых было немало, – видно, здесь не любят подниматься утром в субботу.

• Предыдущая
• 21/72
• Следующая