Миниатюры - Бабель Исаак Эммануилович - Страница 3
- Предыдущая
- 3/3
— Где же он? — вскричал я, смеясь и ужасаясь.
— Его скрыли попы, — произнес Аполек с важностью и приблизил легкий и зябкий палец к своему носу пьяницы.
— Пан художник, — вскричал вдруг Робацкий, поднимаясь из тьмы, и серые уши его задвигались, — цо вы мувите? То же есть немыслимо…
— Так, так, — съежился Аполек и схватил Готфрида, — так, так, пане…
Он потащил слепца к выходу, но на пороге помедлил и поманил меня пальцем.
— Блаженный Франциск, — прошептал он, мигая глазами, — с птицей на рукаве, с голубем или щеглом, как пану писарю будет угодно…
И он исчез с слепым и вечным своим другом.
— О, дурацтво, — произнес тогда Робацкий, костельный служка, — тен чловек не умрет на своей постеле…
Пан Робацкий широко раскрыл рот и зевнул, как кошка. Я распрощался и ушел ночевать к себе домой, к моим обворованным евреям.
По городу слонялась бездомная луна. И я шел с нею вместе, отогревая в себе неисполнимые мечты и нестройные песни.
- Предыдущая
- 3/3
