Танец смерти - Чайлд Линкольн - Страница 38

• Предыдущая
• 38/93
• Следующая

Он замолчал, сообразив, каким сумасшествием все это кажется со стороны. Доктор Тизандер по-прежнему внимательно его слушал, улыбался, но теперь Смитбек распознал нюансы его поведения. Врач относился к нему с жалостью, смешанной, возможно, с облегчением, – чувствами, свойственными нормальным людям, когда они видят перед собой сумасшедшего. То же выражение лица было, должно быть, и у него, когда накануне в столовой он слушал Фрокмортона, говорившего, что ему назначена встреча с Богом.

– Послушайте, – начал он снова. – Вы, конечно же, слышали обо мне, читали мои книги. Я написал три бестселлера: «Реликт», «Гробница» и «Грозовой фронт». Если они есть в вашей библиотеке, можете убедиться. Моя фотография имеется на всех трех книгах.

– Вы к тому же и автор бестселлеров? – Доктор Тизандер позволил себе улыбнуться чуть шире. – Мы не держим в библиотеке бестселлеры. Они предназначены для нетребовательных читателей, а что еще хуже – такие книги слишком возбуждают наших гостей.

Смитбек вздохнул и попытался доказать собственное здравомыслие.

– Доктор Тизандер, я понимаю, что могу показаться вам сумасшедшим. Прошу вас только разрешить мне сделать один звонок по вашему телефону – всего один – и я докажу вам обратное. Я поговорю со своей женой или с редактором «Таймс». Любой из них тут же подтвердит, что я – Билл Смитбек. Всего один звонок – вот и все, чего я прошу.

– Благодарю вас, Эдвард, – Тизандер поднялся из кресла. – Вижу, вам есть о чем поговорить с вашим терапевтом. Мне же надо работать.

– Черт побери, дайте же мне позвонить! – взорвался Смитбек и бросился к телефону.

Тизандер с удивительным проворством отскочил назад, а Смитбек почувствовал, что санитары схватили его за руки.

Он начал вырываться.

– Я не сумасшедший. Вы, кретин, неужели не видите, что я здоров, как и вы? Дайте мне позвонить!

– Вы почувствуете себя лучше, Эдвард, как только окажетесь в своей комнате, – сказал директор, усаживаясь в кресло. К нему вернулось спокойствие. – Скоро мы с вами побеседуем еще раз. Пожалуйста, не отчаивайтесь, к новому месту трудно привыкнуть. Я хочу, чтобы вы знали: мы здесь для того, чтобы вам помочь.

– Нет! – закричал Смитбек. – Это смешно! Это какой-то фарс! Вы не должны так поступать со мной!

Упиравшегося Смитбека осторожно, но твердо вывели из кабинета.

Пока Марго разогревала в кухне обед, Нора оглядела неожиданно большую и элегантную квартиру. У стены стояло пианино с разложенными на пюпитре нотами популярного бродвейского мюзикла. Рядом на стене висело несколько гравюр работы девятнадцатого века с изображением странных животных. У противоположной стены стоял стеллаж, половина полок которого была забита книгами, а вторая половина занята разнообразными интересными предметами: тут были римские монеты; египетский флакон для духов; маленькая коллекция птичьих яиц; наконечники стрел; индийский горшок; обломок сучковатого топляка; окаменелый краб; морские раковины; два птичьих черепа; несколько минералов и золотой самородок – кунсткамера в миниатюре. На дальней стене Нора увидела яркий навахский ковер.

Квартира кое-что рассказала ей о Марго. Нора подумала, что она более интересный человек, чем могла показаться на первый взгляд. И денег у нее гораздо больше, чем ожидала Нора. Квартира не дешевая.

Из кухни послышался голос Марго.

– Извините, что оставила вас в одиночестве. Сейчас приду.

– Может, помочь?

– Нет-нет, отдыхайте. Красное или белое?

– Буду пить то же, что и вы.

– Тогда белое. У нас будет рыба.

Нора уже почувствовала доносившийся из кухни аппетитный запах. Судя по всему, Марго припускала лосося в нежном кур-буйоне[18]. Минуту спустя Марго внесла на блюде большой кусок рыбы, гарнированной укропом и кружками лимона. Она поставила блюдо на стол, вернулась в кухню и принесла бутылку охлажденного вина. Наполнила бокал Норы, налила вина себе и уселась.

– Да это настоящий обед, – воскликнула Нора, потрясенная не столько блюдом, сколько тем, что Марго взяла на себя такой труд.

– Я просто подумала, что Билл в командировке, а вы с этой выставкой совсем замучились, и решила, что вам нужен небольшой перерыв.

– Перерыв нужен, но я никак не ожидала, что он будет таким приятным.

– Я люблю готовить, но мне редко представляется такая возможность. Не хватает времени встречать гостей. – Она насмешливо улыбнулась и быстрым жестом отвела от лица короткие каштановые волосы. – Ну, и как дела с выставкой?

– На этой неделе я впервые ушла с работы до полуночи.

– Ничего себе.

– Времени у нас в обрез. Не знаю, как они собираются все успеть, но те, кто раньше этим занимались, заверяют, что в конце концов все будет в порядке.

– Я знаю, как это бывает. Придется сегодня вечером зайти в музей.

– В самом деле?

Марго кивнула.

– Надо довести до ума выпуск «Музееведения».

– Господи, Марго. Вам не следовало тратить время, готовя для меня еду.

– Вы шутите? Я должна была выбраться из этой пыльной дыры хотя бы на несколько часов. Поверьте, мне этот перерыв так же приятен.

Она отрезала кусок лосося и положила Норе на тарелку, добавила несколько побегов отлично сваренной спаржи и немного дикого риса.

Нора смотрела, как она раскладывает еду, и удивлялась, что так ошибалась в оценке этого человека. Марго действительно при первых их встречах была довольно резка, но вне стен музея она предстала совершенно другим человеком, открытым и душевным. Нора была удивлена. Марго явно стремилась к примирению. Не удовольствовавшись извинением, она пригласила Нору на домашний обед.

– Кстати, я хочу, чтобы вы знали: статью я все же опубликую. За этим, скорее всего, ничего не последует, однако считаю долгом изложить свое мнение.

Нора почувствовала невольное восхищение. Даже при поддержке Мензиса на такой поступок нужно было решиться. Ей и самой приходилось выступать против администрации музея. Протесты даром не проходили: некоторые чиновники на редкость мстительны.

– Это мужественный поступок.

– Да какое там мужество, скорее глупость, но раз я сказала, что собираюсь это сделать, обязательно сделаю, хотя попечители на меня уже ополчились.

– А ведь это ваш первый выпуск.

– Первый и, возможно, последний.

– Я своего мнения не изменила. Хотя по сути я с вами и не согласна, но считаю, что у вас все права на опубликование статьи. Можете на меня рассчитывать. Думаю, что и в отделе все с этим согласятся, за исключением, возможно, Эштона.

Марго улыбнулась.

– Знаю. И мне приятна ваша поддержка, Нора.

Нора отхлебнула вина, взглянула на этикетку: «Верментино». К тому же очень хорошее. Билл, знаток вин, многому научил ее за последние два года.

– Женщине тяжело работать в музее, – сказала она. – Хотя сейчас много лучше, чем прежде, но во главе отдела женщину встретишь не часто. Попечительский совет составлен из амбициозных юристов и банковских служащих, две трети из которых мужчины, при этом они мало интересуются наукой и просвещением.

– Обидно, что такой знаменитый музей, как наш, идет по накатанной дорожке.

– Так уж устроен мир.

Нора положила в рот кусочек лосося. Замечательный вкус, ей редко доводилось отведать столь замечательно приготовленную рыбу.

– Расскажите мне, Нора, как вы познакомились с Биллом? Я знала его в музее, когда была студенткой. Считала его закоренелым холостяком. Несмотря на это, он мне нравился, но я скрывала свою симпатию. Человек он любопытный.

– Он вам нравился? Когда я его впервые увидела, подумала, что такого придурка еще не встречала. – Она улыбнулась своим воспоминаниям. – Это было в городе Пейдж, штат Аризона. Он сидел в лимузине, ставил автографы на собственные книги.

Марго рассмеялась.

– Я очень хорошо себе это представляю. Забавно, он поначалу действительно производит плохое впечатление, пока вы не обнаружите, что у него золотое сердце... и львиное мужество.

• Предыдущая
• 38/93
• Следующая