Таких не убивают - Булычев Кир - Страница 35

• Предыдущая
• 35/53
• Следующая

– Это что за предмет? – спросил Толик. – Зачем его тащили?

– Портсигар, – ответила Лидочка, словно Толик никогда не видел портсигаров.

И тут же подумала – сейчас он спросит у Глущенок, видели ли они его раньше, и они, конечно же, скажут, что видели его у Нины. Бедная Нина!

Но Толик почему-то не спросил. Он проверил короткие списки, составленные «хранителями», прочел их одинаковые показания и сказал, что пора бежать. Спасибо за помощь следствию. Наверное, если бы не близкое свидание с Мариной, он бы задал вопрос о портсигаре. А так судьба опять улыбнулась Нине.

На обратном пути в милицию Толик начал рассуждать о писателях. Оказывается, он им завидовал. И если бы не стал капитаном милиции, обязательно бы выучился на писателя. Вот, например, вся эта ситуация, как бы ее здорово можно было расписать! А в самом деле Сергей Романович был писателем? Нет, я не имею в виду научно-популярные книги. Писатель – это который пишет романы. Ну, в крайнем случае рассказы.

– Сергей написал роман.

– Чего же вы раньше молчали. Большой роман?

– Марина вам расскажет. Она его читала, она редактор романа. А я не знаю.

– Как же вы не спросили? – Толик был потрясен равнодушием Лидочки. Если бы у него не были заняты обе руки, он бы всплеснул ими.

– Я не думала, что его убьют. А так неловко спрашивать.

– Я спрошу Марину Олеговну про роман… Так вы говорите, что Спольников раньше романов не писал?

– Нет.

– А в пятьдесят лет написал?

– В пятьдесят лет.

– И хороший роман?

– Толик, спросите об этом у Марины Олеговны!

Толик не скрывал своего разочарования.

– Человек написал роман! Может быть, всю жизнь к этому готовился? – выговорил Толик Лидочке. – А вы – ноль внимания. Может, он погиб из-за этого романа! Бывает же так – человек открыл в романе жгучую тайну, а его за это – бз-зк! Знаете, сколько тайн и секретов в писательской среде! Вы не представляете. Откройте «Совершенно секретно» или «Криминальную хронику». Там в каждом номере кого-то разоблачают.

– Вы думаете, что роман – это нечто вроде доноса?

– Шутку понял. Роман – это откровенность. А откровенность бывает опасной.

К милиции они опоздали минут на десять.

У входа в прогретой тени маялась Марина Котова. Она издали увидела их и побежала навстречу, причем тут же выяснилось, что обижена она на Лидочку.

– Ну сколько можно! – сказала она. – Я уже полчаса жду. Здесь страшные собаки!

– Собаки? – удивился Толик.

Все обернулись к помойке. Собаки безмятежно спали возле баков.

– Извините, Марина Олеговна, – сказал Толик. – Мы за вещдоками ходили, задержались, пока оформляли. Я вас долго не задержу.

– Вот уж надеюсь, – согласилась Марина, продолжая обижаться. – Вы меня оторвали от дел.

– Я знаю, Лидия Кирилловна говорила, – согласился Толик, – что вы редактируете роман Сергея Романовича. Мне это очень интересно.

– Что вам интересно? – не поняла Марина.

Ее тонкие брови поднялись домиками, на щеках вспыхнули красные пятна. Зря она надела костюм – это солидно, но не по погоде.

– Мне интересно все, что касается художественной литературы, – с ходу рубанул Топик.

Марина еще не знала его и потому заподозрила иезуитскую хитрость. На самом же деле Толик был искренен, как никогда.

– Пошли, – сказал он, пропуская Марину вперед, но совершенно забыв о Лидочке, которая вошла в милицию последней. Может быть, это была месть за то, что Лидочка совсем не интересуется романом Сергея Романовича. Потому что на самом-то деле Толик о Лидочке не забыл. Когда они оказались в душном коридоре, он сказал: – Лидия Кирилловна, вы подождите, пока я Марину Олеговну устрою. Вы сюда заходите, здесь пусто. Подробно напишите о всех субботних обстоятельствах. Подробно!

Голос Толика был строг. Наверное, строгость эта объяснялась не только его разочарованием в Лидочке, но и присутствием чужого человека, Марины.

Толик указал Лидочке пустую комнату, где ей надлежало описать вчерашние подвиги. А сам уединился в другой вместе с Мариной.

Лидочка начала описывать подвиги и вскоре обнаружила, что пишет особым казенным языком, к которому никогда прежде не прибегала.

Творчество заняло у нее, наверное, около получаса. Никто ее не беспокоил. Забранное решетками окно было открыто. Скучно жужжали мухи. За окном в песочнице возились малыши. Низко пролетел самолет, жужжа, как муха.

Через полчаса в комнату заглянули Толик и Марина.

Марина казалась всклокоченной и замученной, хотя прическа и косметика были в порядке: видно, ее состояние выражалось в движении глаз и рук. Ей было так жарко в выходном костюме, что лицо побледнело до мучного цвета.

– Вы закончили, Лидия Кирилловна? – спросил Толик.

– Да.

– Сейчас я почитаю.

– Я свободна?

Лидочке, с одной стороны, было любопытно узнать, о чем говорил с Мариной капитан, с другой – не настолько любопытно, чтобы возвращаться с ней вместе по жаре и вести разговор, когда даже язык размяк и с трудом слушается. Эту проблему за Лидочку решил Толик.

– Марина Олеговна пусть едет, а вам, Лидия Кирилловна, придется задержаться. У нас разговор еще не кончен.

– Жаль, – произнесла Лидочка.

Марина из-за спины Толика пожала плечами и развела руками, показывая, что характер Толика оставляет желать лучшего.

Толик сделал вид, что ничего не происходит. Хотя Лидочка знала, что у него глаза на затылке.

– Спасибо, Мариночка!

Толик будто с трудом дождался ухода Марины, сразу шагнул к Лидочке, как Отелло к Дездемоне, и хрипло спросил:

– Значит, вам неизвестно, кому принадлежит портсигар?

– Вы меня не спрашивали.

– Еще как спрашивал. И Глущенко спрашивал!

Если он и не спрашивал, то теперь был убежден, что Глущенко и Лидочка скрывают от него важную для следствия информацию.

– Почему вы скрыли от меня, что портсигар принадлежит Нине Абрамовне Спольниковой? Почему? Кому это нужно?

– Я не скрывала…

– А я скажу почему! – рявкнул Толик. – Потому что вы как будто из одной компании. Даже если и не знакомы. А я из другой компании, и Василий Верчихин из другой, и Ольга из другой. Ваши знакомые преступлений не совершают, ваши знакомые занимаются науками и искусством. Ваших надо покрывать.

– Толик!

– Не Толик, а Анатолий Васильевич. А сейчас вы, Лидия Кирилловна, возьмете чистый лист бумаги и дадите мне показания, где и при каких обстоятельствах видели этот портсигар.

– Анатолий Васильевич, – возразила Лидочка, стараясь держать себя в руках. – Я не видела раньше этого портсигара. Я не знаю, какой портсигар я видела. Таких портсигаров, может быть, тысячи. Как я могу оклеветать человека?

– Хорошо, тогда напишите мне, где и когда вы видели подобный портсигар. Мне этого достаточно.

– Похожий портсигар?

– Ну чего словами играть? Подобный, похожий, да что ни говорите, наверное, он один на свете остался. Я же пробу смотрел. Серебро высшей пробы, дореволюционная работа. А вы – тысячи…

– И что же вам сказала Марина Олеговна?

– Ваша Марина Олеговна запищала: «Ой!» Это вам о чем-то говорит?

– Нет.

– А мне говорит. Я перед ней разложил предметы. На пистолет она смотрела как на пустое место, видео ее не заинтересовало, будильник и приемник – никакого эффекта! Я уж думал – пустой номер. Вдруг при виде портсигара она подскакивает и кричит: «Ой!» Что это значит?

– Ничего не значит.

– Замечательно. Так и запишем. При вопросе о принадлежности найденного в траншее портсигара гражданка Берестова проявила полное равнодушие и отговорилась незнанием.

– Можете так и записать.

– А вот Марина Олеговна под моим легким напором призналась, что ойкнула потому, что видела этот портсигар у первой жены убитого. У Нины Абрамовны Спольниковой. В вечер перед убийством. В том числе и в электричке, когда они ехали в Москву. И я, Лидия Кирилловна, уверен, что и вы об этом знали, но молчали. И если бы не случайное совпадение, я бы тоже остался в дураках. Как вам это нравится?

• Предыдущая
• 35/53
• Следующая