В когтях страсти - Булычев Кир - Страница 6

• Предыдущая
• 6/10
• Следующая

– Курить тоже завязываем, – сообщил Анатолий.

– Перебор, – сказала Раиса. – Курить не завязываем. Рака легких не опасаемся.

– Курить ты бросишь, когда узнаешь, что стоит на карте.

– Тогда говори, что стоит на карте.

– Может, ты догадывалась, что я к тебе неровно дышу, – начал Анатолий. – Со времен средней школы.

– Почти забыла, – призналась Раиса, – растаяло, как дым отечества.

– Не кривляйся, – укорил ее Анатолий. – Тебе это не идет.

– А ну, уберем из общения этот учительский тон, – сказала Раиса, которая за свою жизнь научилась поддерживать беседу в любом обществе. Она легко схватывала слова и понятия, даже зачатки языков. Она в Турции могла лучше любого челнока объясниться. А про Польшу и не говорим.

– Я советовался с докторами наук, – сказал он, – пришлось вложить большие бабки. Они мне как бы надавали советов. Ты слушаешь? Значит, я теперь знаю, как сделать. Бабки у меня как бы есть. Начнем хоть завтра. Я уже договорился с роддомом и консультацией – возражений не имеется. Но, конечно, абсолютно как бы тайна.

– Слушай, Толик, не мути. Чего тебе от меня надо? А то я уж бояться начала. У тебя в глазах оголтелость.

– Мне ты нужна, неужели не поняла?

– Если я, тогда к твоим услугам, только потраченная молью.

– Мне ты нужна молодая, какую я любил. Ты что, не понимаешь, что у меня к тебе как бы чувство было?

– Обратного пути история, прости, Толик, не знает.

– Теперь знает! Мы берем твою клетку, мы ее, прости, оплодотворяем, и ты выращиваешь. Кто рождается?

– Ты охренел, Толик?

– Спокойно. Я пока терплю. У меня жизненная ставка.

Раиса трясла головой, старалась понять, что происходит. Происходило что-то опасное и даже постыдное для нее. А до конца она не понимала.

Анатолий тоже не мог ей втолковать, чего он хочет – не снаружи, в действительности, а чего он хочет в душе. Что им движет.

Ну как объяснишь этой тумбе, что ты прожил свою жизнь именно так, как случилось, из-за нее! И, может, даже ради нее. А потом узнал, что она его подло обманула. Когда он завоевал половину мира и пришел, чтобы кинуть ее к твоим ногам, оказалось, что твои ноги – единственное, что от тебя осталось. Остальное необратимо исчезло. И тут-то оказалось, что жизнь прожита зазря. И некому кидать под ноги половину мира.

Анатолий разочаровался в жизни, но продолжал жить, потому что в голову ему не приходило, что можно с этой жизнью расстаться. Он, можно сказать, собрал в руках вторую половину мира и тогда узнал, что клонирование возможно.

И озарение пришло к нему почти сразу.

Никто до этого не додумался. Ни один академик или народный артист. Оказывается, теперь можно возвратить в мир утерянную красоту. Нет, не какую-то там Нефертити или Клеопатру в исполнении Элизабет Тейлор – кому это нужно? Можно вернуть в мир самую великую из всех красавиц СНГ и дальнего зарубежья Раису.

Вот все это он и попытался изложить в беседе с Раисой. Раиса высосала всю бутылку мартини и к концу бутылки поняла, что за дело на нее надвигается.

С одной стороны, операция показалась ей противной и отталкивающей.

С другой стороны, она была польщена. Ведь это было как бы победой на конкурсе мисс Вселенная, это было свидание с человеком, который ради тебя – ведь это я такой была? – готов пойти на все.

– Ну вот она родится, – спросила Раиса, – ты что же, двадцать лет ждать будешь?

– Ты раньше созрела, – сказал Анатолий.

– Ну уж нет! – воскликнула Раиса. – Не получишь ты, развратник грязный, мою доченьку! Хрен тебе! Иди во Францию, негритянок там… это самое. Но мою дочку – нет!

– Это не твоя дочка, – упрямо сказал Анатолий-Анаконда, – это ты сама. И ты уже в шестнадцать в раздевалке стадиона физкультурнику давала.

– В семнадцать, – поправила, смутившись, Раиса. Хотя была не права.

– Вот я на тебе и женюсь.

– Нет, и не мечтай! Исключено! Я тебя и в школе не замечала, а сейчас тем более не замечу. Ты знаешь, старый козел, сколько тебе лет будет через двадцать лет?

– Сколько?

– Сколько и мне. Шестьдесят без двух месяцев. Тебе на пенсию надо, а не на дочке моей жениться.

– Не на дочке, а на тебе.

– Да не пойду я за тебя! – кричала Раиса, потом кинула бутылку из-под мартини в Анатолия, промахнулась и попала в голову Адику Турецкому, который сунулся было на шум.

Пришел Харитон, унес Адика, а беседа с Раисой продолжалась.

Анатолий стал спокоен. Недаром его Анакондой звали. Он стал стягивать кольца на теле обнаженной жертвы.

– Ты сколько сейчас в месяц получаешь? – спросил он.

– Неважно.

– Важно. Дай бог, всей семьей пятьсот баксов.

– А вот и больше!

– Ну как бы шестьсот.

– А зачем тебе?

– Единовременно получаешь три тысячи баксов, квартиру в новом доме, переезд в Москву, пенсию и звание моей тещи.

– И не мечтай.

– Другой вариант: как только ты ее рожаешь, сразу уходишь в отставку, я нанимаю кормилиц, поилиц и другую обслугу, выписываю из Швейцарии, а может, увожу тебя до совершеннолетия в пансион в городе Цюрих, как бы на родину Ильича.

– Кого?

– А наш вождь там как бы скрывался от клевретов царской охранки. Не читала?

– Я тебе в последний раз говорю: не получишь ты мою дочку.

– А тебя?

– Чего – меня?

– Опять двадцать пять! Сколько тебе за штамп в паспорте?

– Не пойду я за старика.

– В шестьдесят я еще таким орлом буду! Ты и не представляешь. В моем распоряжении все достижения зарубежной медицины. Тебе тоже поможем. Глаз сделаем – ни одна гадюка как бы не отличит.

– Дурак ты! – сказала Раиса, но в ее голосе уже не было первоначального возмущения.

Пока в женской консультации при роддоме готовилась палата и ее уже занимали специалисты, выписанные Анатолием из Южно-Африканской Республики, Раиса нередко встречалась с Анатолием и даже во многом смирилась. Она не могла счесть будущего ребеночка самой собой, внутренне называла дочкой. Но в то же время ей было любопытно, как и любой женщине на ее месте, что же получится? Неужели она сможет наблюдать за тем, как она сама будет снова расти, ходить, произносить первые слова и даже пойдет в школу? И это любопытство оказалось сильнее опасений, тем более что с опасениями Раиса покончила быстро: как и обычный русский человек, она отложила опасения на будущее. Там будь что будет. «Все равно ему дочку не отдам. В случае чего передам дело в суд – он у меня попляшет. Он же отцовство доказать не сможет! Нет в моем ребеночке его отцовства. Только я и господь бог». Тут ей в голову пришла крамольная, но оригинальная мысль: а непорочное зачатие – это, наверное, и было первое в мире клонирование. Как бы в богородицу внедрили божью клетку. Ведь всюду говорят и даже пишут, что Христос – сын божий, но нигде не говорится, что он сын богородицы. И она ему не мать, а только донорша.

С этим открытием Раиса пришла к Анатолию. Он устроил в домике у реки свою резиденцию, кабинет, факсы и компьютеры на каждом шагу. Никто из его персонала не мог понять, что взбрело шефу в голову. Но и не спорили – только те спорили, кто не хотел переезжать или гонять в Веревкин. Ну те потеряли работу. Ясное дело.

Конкуренты суетились, подсылали шпионов. Харитон шпионов разоблачал и скармливал им ложную информацию о находке под Веревкином месторождения самородной ртути. Так что на биржах Европы зашевелились некоторые акции.

В женской консультации при веревкинском родильном доме жизнь текла внешне, как прежде, без событий. Ходили туда будущие мамы, сдавали анализы, проходили обследования. Но к заднему входу был пристроен бункер, туда тоже подъезжали машины, заходили люди замкнутого вида, некоторые с переводчиками. Заходили люди со стороны. Включая будущих матерей. Официально было объявлено, что там обследуют некоторые генетические осложнения, которых раньше в Веревкине не было, а теперь появились.

Конечно, первой среди равных пациенток была Раиса.

• Предыдущая
• 6/10
• Следующая