Все дороги ведут в Рим - Алферова Марианна Владимировна - Страница 72
- Предыдущая
- 72/86
- Следующая
Сам он плохо помнил, где находится принципарий. Он вообще не понимал, что происходит. Но Крот молодец, Крот знал, где искать префекта претория.
Худое лицо Рутилия казалось каменным. Он лишь глянул на подошедшего Постума краем глаза.
– Бывает такое. Шальная пуля. Но возвращаться сюда не стоило, – Рутилий цедил слова. При этом адъютант ему что-то докладывал. Что – Постум не понимал. Он слышал лишь биение крови в ушах.
Пуля была не шальная. Пуля очень даже ожидаемая. Из боекомплекта самолета.
– Я – чокнутый, – отвечал Постум и зачем-то поглядел на префекта в бинокль.
Сначала чрезмерно приблизил, так что стали видны капли пота на скуле, потом перевернул бинокль и отдалил.
– Монголы наводят понтонные мосты через реку. Наши бомбят непрерывно, но ночью «Аквила» вряд ли сможет им помешать. К утру они все равно переправятся на наш берег.
Постум сел в угол, прислонился к стене. Теперь его задача – не мешать Рутилию. Префект претория (он в самом деле префект претория, хотя и не утвержден еще) и так знает что делать. И Камилл знает. И Элий… Один Постум не ведает, куда ему податься. Император! Ха… Мечтает о коне, о скачке.
Постум не помнил, как вытянулся на походной койке Рутилия и заснул. Крот накрыл его одеялом.
И едва император смежил веки, как услышал ржание коня…
«Скорее! – кто-то толкнул его в спину, как раз туда, где была рана. – Ты мне нужен, Август! Нужна та часть меня, что досталась тебе! Скорее! Мы не можем проиграть!»
Рутилий не ошибся. На рассвете танки монголов были уже на этой стороне Желтых вод. В основном это были все легкие машины, которые вспыхивали от одного точного попадания снаряда. Но их было много, слишком много… И среди них, собранные в кулак, шли средние танки, чью броню не могли пробить обычные пушки. Напрасно римляне поливали их огнем артиллерии – стальные монстры продолжали ползти. Двухдюймовка, что стояла всего в нескольких шагах от окопа преторианцев, выплевывала один снаряд за другим. Едущий прямиком на окоп легкий танк загорелся, второй въехал в ближайший овраг и замер. Но тяжелый покрытый стальной броней монстр полз, не обращая внимания на снаряды, что сыпались на его броню.
– Хорезмская сталь… – простонал в отчаянии артиллерист.
Пушка стреляла уже почти в упор – сотня футов, полсотни… всего несколько шагов. Артиллеристы кинулись врассыпную, чтобы не угодить под гусеницы. Танк опрокинул пушку, будто игрушечную. И тут снаряд угодил ему в гусеницу. Стальной монстр остановился. Башня, скрежеща, медленно повернулась. Залаяли пулеметы. Пули поднимали фонтанчики земли возле самого бруствера.
Из окопа швырнули одну связку гранат. Не добросили. Взрыв не причинил танку никакого вреда. Вторая связка. Вспышка. Грохот взрыва. Башню заклинило. Однако пулеметы продолжали стрекотать. Один из преторианцев выскочил из окопа и кинулся к танку. Фонтанчики земли взметнулись рядом с ним. Мимо!
Парень вмиг вскарабкался на броню, рванул кольцо и засунул гранату в короткое дуло гаубицы. В следующий миг римлянин уже катился по земле. Взрыв. И тут же второй – следом сдетонировал снаряд в казеннике. Люк распахнулся с грохотом, будто заслонка в печи, выбитая огнем. Башню сорвало. Танк превратился в пылающий факел.
А в окопе ржали, свистели. У одного из преторианцев была при себе фотокамера, и он стал спешно фотографировать горящее чудище.
Пытаясь пройти через левый фланг римлян, защищенный болотами, монголы кидали под гусеницы танков солому – кипу за кипой, гатили дорогу бревнами. Но все решало время – с неба на них обрушивались пикировщики. Несколько средних танков подобрались почти к самому лагерю римлян. Но слишком тяжелые для болотистой почвы, они застряли в трясине, и артиллерия легиона накрыла их огнем.
На правом фланге был настоящий Тартар. Если бы Флегетон вырвался из своего подземелья и обрушился на поверхность земли, наверное, это выглядело бы так же. Бетонные блоки привезли сюда, на берег, для постройки нового моста. Теперь из них получился отличный дот.
Уже с десяток подбитых танков застряли перед укреплениями когорты Неофрона. Черный дым застилал все вокруг. Неофрон прислушивался. В дыму он различал шум работающих танковых двигателей. Но вторая колонна не спешила с атакой. Значит, пойдет пехота… и ребята с огнеметами – впереди.
И тут раздался чудовищный, воистину звериный рык. Квинт, решив, что пришел последний его час, упал на дно окопа.
Однако разрывы снарядов вспыхивали в самой гуще вражеских танков.
– Наши стреляют, – сказал Элий.
– Что это? – пробормотал Квинт, поднимая голову и глядя, как белые огненные стрелы исчерчивают затянутое дымом небо. Взрывы следовали один за другим и не сразу, а через несколько секунд, будто нехотя.
– Копья Беллоны. Здорово, да? – Неофрон осклабился. – Последняя разработка Норика. Прислали всего два образца.
Неофрон поднес бинокль к глазам. Но что он мог различить среди этого дыма и пыли? Разве что мельканье теней и вспышки выстрелов.
Квинт отер подолом туники лицо. Вернее, размазал грязь и пыль по липкой от пота коже. Поднес флягу к губам. Ни капли!
– Орк! У кого есть вода?
Элий протянул ему свою флягу. Один глоток… Не густо. Квинт покосился на мертвецов. Трое на дне траншеи, прислоненные к земляной стене и наскоро прикрытые плащами. Квинт снял с пояса убитого флягу. Внутри что-то плескалось. Явно больше глотка. И, возможно, вино, а не вода. Квинт выдернул пробку…
И тут сверху кто-то спрыгнул. Перед Квинтом выросла фигура в синем чекмене. И следом – вторая. Элий успел выдернуть из ножен свой меч. И, видя, что Квинт не успевает, выхватил из ножен и его клинок. Так Варрон, старина Варрон, погибший когда-то на арене, дрался двумя мечами. Взмах одного клинка – и монгол свалился на дно окопа. Взмах второго – и норикская сталь снесла варвару голову.
Гладиаторы не открывают друг другу свои тайные приемы. Но когда Элий покинул арену Колизея, Варрон научил его драться двумя мечами.
Постум ничего не видел и не слышал. И одновременно видел и слышал все. Обезболивающее действовало на его мозг – вокруг была серая густая пыль, мелькание теней, визг, крики, чья-то кровь, смерть. И посреди этого красного месива блистал неведомый свет. Свет, видимый только императором.
Постум взлетел на коня. Жеребец прыгал, танцевал, веселился, как его хозяин. Может быть, его тоже накачали наркотиками. Как весело трещат выстрелы. Как здорово! Какая потеха! Почему остальные не смеются? Почему не веселятся? Как забавно падают варвары, беспомощно взмахивая руками. Как неуклюжи раненые, когда корчатся на земле. Варвары валятся на землю гроздьями, как чудовищные летучие мыши с серого полупрозрачного свода. Постум видел этот свод – огромную дугу, вставшую опорами триумфальной арки от одного конца поля к другому. Римские когорты приближались к этой дуге.
Постум пустил Ветра вскачь, не зная, следует ли кто за ним, или он один несется по полю, чтобы промчаться под сводами триумфальной арки первым. Варвары мчатся навстречу. Привет, черная мышка, зачем же так размахивать крыльями – все равно тебя ждет смерть. Дзинк – и отличный норикский меч рассекает пополам даже доспехи из стали. Вперед. Конь хрипит, рвется. Правильно. Вперед. Еще мышь? И еще одна? Крот, что ты думаешь о мышах, а ты, Гепом, бывший гений, прошедший удивительные метаморфозы, ответь, почему люди любят одних и презирают других? Выведи формулу успеха, найди алгоритм народного обожания. Ты же гений.
Под нагрудником липко и мокро. Хотелось выпрыгнуть из этих мокрых тряпок, из тяжелых доспехов и легко и свободно плыть в сером пыльном облаке навстречу чему-то огромному, тяжелому, душному, отчего легкие казались жалкими тряпочными мешками, не способными принять ни капли воздуха. Волна римских войск подхватила и понесла Постума вперед. Он – ее пена. Безумная хмельная пена.
- Предыдущая
- 72/86
- Следующая
