С Красным Крестом - Буссенар Луи Анри - Страница 26

• Предыдущая
• 26/39
• Следующая

Действительно, предположение кабила могло оказаться справедливым.

Негодяи, не понимая издевательств кабила, пели, хохотали, прыгали. Их бесило спокойствие молодой девушки и старого солдата, от которых они ожидали мольбы о пощаде.

— Завтра утром белая женщина и мужчина будут висеть там! — кричал переводчик… — Повешенные за шею… Коршуны выклюют им глаза, растерзают… съедят все… а они еще будут живы…

После этого пленных снова отвели в хижину, которую опять окружили двойным рядом вооруженных с головы до ног разбойников.

Когда Фрикетта осталась наедине с Баркой, силы на минуту покинули ее. В конце концов она все-таки была женщиной, почти ребенком. Душившие ее слезы брызнули из глаз и облегчили сердце, сжимавшееся столько времени от ужаса, гнева и отчаяния. Видя слезы своей благодетельницы, Барка начал усиленно ругаться и божиться по-арабски. Он скрежетал зубами, хрустел суставами пальцев, сжимавшихся в бешенстве, и собирался броситься в толпу, окружавшую хижину, ища смерти. Слезы молодой девушки сводили его с ума.

Настала ночь… последняя ночь!

Снова пленникам принесли еду. Барка съел все с аппетитом старого солдата, видавшего на своем веку виды, и сказал:

— Вот им на зло!.. Не хочу умирать с пустым желудком… Да притом, кто знает, что нас ждет завтра?

Фрикетта не в состоянии была проглотить ни куска. Она только выпила глоток воды, вымыла покрасневшие глаза и, когда мрак сделался непроницаемым, снова начала строить безумные планы бегства. И опять с грустью думала: «О нет!.. Все, только не такая отвратительная смерть… Лучше наложить на себя руки… »

Невольно при этом мрачном решении губы молодой девушки сложились в грустную улыбку:

— Я, как сказочный Грибуль: он бросился в воду, боясь, что его вымочит дождь… Я, чтобы избежать последнего мучения… Отчего, право, и не решиться!.. Вдохнуть в себя поглубже хлороформа… или принять хорошую дозу опиума — надежные яды, когда хорошо знаешь дозу!

Она вспомнила о кабиле и спросила тихо:

— Барка, тебе хотелось бы умереть?

— Как можно позднее, сида, — отвечал он откровенно.

— Я вполне понимаю тебя… Но чтобы избежать ужасной смерти, которую нам готовят эти негодяи… не пошел бы ты навстречу смерти, которая избавила бы тебя от мучений?

— Я сделаю все, что ты хочешь.

— Мне кажется, что нам остается только одно…

— Убить себя?

— Да, отравиться.

— Ты дашь хорошее снадобье?

— Да… оно убьет нас тихо, без страданий.

— Ты — мое начальство; приказывай, я буду слушаться.

— Ты примешь яд из моих рук.

— Да… ты велишь Барке умереть… Барка старый солдат… никогда не ослушался начальства… Барка умрет.

Слушая эти отрывистые, торжественные заявления, Фрикетта вздохнула и машинально раскрыла одну из своих аптечек.

В одном из отделений, занятых хорошо знакомыми склянками с лекарствами, что-то светилось бледным светом. Барка подошел удивленный, чтобы посмотреть, отчего засветились все скляночки, лицо Фрикетты и угол хижины, где находились оба.

Фрикетта задумалась и не отвечала. Долго продолжалось ее мрачное раздумье, затем она рассмеялась. Барка, изумленный и опечаленный проявлением веселости в такую минуту и в таком месте, подумал, не помешалась ли вдруг тебия, и проговорил:

— Тебии делается мабул… Какое несчастье!

— Нет, Барка, я в своем уме, — успокоила его Фрикетта… — Нет, но какую штуку я придумала!

Барка невозмутимо ждал, что будет дальше; Фрикетта, искусная в проведении химических опытов, приступила к делу.

— Барка, есть у тебя кружка?

— Да, сида, вот она.

— Давай.

Она взяла жестяную кружку и медленно влила в нее жидкость, распространившую сильный запах скипидара. После этого осторожно, кончиками пальцев она взяла склянку с широким горлышком и вынула из нее палочку — ту самую, которая распространяла в темноте этот странный и яркий свет. Толстая палочка, видимо, таяла в жидкости, налитой в кружку. Скоро вся кружка, казалось, наполнилась огнем, и из нее начали выходить беловатые пары, настолько яркие, что сразу осветили всю хижину.

Барка широко раскрыл глаза, не зная, что сказать и подумать при виде этого чуда.

Молодая девушка жестом заставила его молчать. Она взяла маленькую, нежную губочку, обмакнула в растворе и осторожно провела ею по лицу и по волосам. Вдруг ее белокурые волосы, нос, рот, щеки, лоб запылали.

У араба вырвалось изумленное восклицание. Действительно, получалось необыкновенное зрелище. Фрикетта смеялась, и в этом смехе среди беловатого пламени было что-то демоническое и устрашающее.

Так же спокойно она вытерла руки, которые тотчас запылали.

— Теперь твоя очередь, Барка, — поспешно проговорила молодая девушка.

— О сида… это ужасно… мне страшно… я теряю голову.

— Тем лучше… Другие еще больше тебя испугаются.

Повинуясь приказанию, кабил пододвинул свое костлявое лицо. Фрикетта, добросовестно вымазав физиономию и руки кабила, воскликнула:

— Превосходно!

Барка смотрел на свои пылающие руки и, удивленный тем, что не чувствует ни малейшего жара, бормотал:

— Аллах велик! Велик Аллах!

— Да… Аллах велик, и нам надо спешить. Идем!

Готовясь уже переступить порог хижины, Фрикетта остановилась: маскарад не казался ей достаточно полным; она слегка провела губкой по своему платью и по одежде Барки, так что все на обоих вдруг засияло.

— Вот теперь хорошо, — весело заметила Фрикетта. — Теперь скорей!

Она вышла в двери, держа в одной руке губку, а в другой кружку со светящейся жидкостью. Барка следовал за ней, жестикулируя и страшно гримасничая.

Увидав двух пылающих людей, гавасы буквально оцепенели и под влиянием безумного страха повалились на землю. Они, по-видимому, приняли все это за проявление сверхъестественной силы и лежали, охваченные ужасом, который парализовал их движения и языки…

Пленные, превратившиеся в огненные привидения, шли дальше.

Со своим необыкновенным самообладанием Фрикетта подошла к зебу, которого это тоже несколько пугало и который рвался на своей веревке.

Молодая девушка ловко брызнула ему на спину светящейся жидкости, и в миг его охватило как бы яркое пламя.

— Садись на него, Барка, — смело приказала молодая девушка.

Барка послушно взобрался на спину животного.

— Теперь моя очередь!

Одним прыжком Фрикетта очутилась позади Барки на сверкающей спине быка.

Барка отвязал веревку, и испуганный зебу помчался галопом. Гавасы с ужасом смотрели вслед удалявшейся белой женщине, ее слуге и быку, сливавшимся в одну общую огненную массу.

Живой метеор несся в темноте. По инстинкту, свойственному домашним животным, горбун поскакал по дороге, по которой его вели третьего дня гавасы после нападения. Хотя зебу всего один раз прошел по этой тропинке, он теперь бежал по ней, будто она была ему давно знакома.

Часа через четыре этой бешеной скачки горбун остановился с поднимающимися боками, весь взмыленный, на том месте, где тропинка выходила на дорогу, проложенную французскими солдатами.

Фрикетта и Барка были спасены.

Было еще темно. Отрывистый громкий окрик «Кто идет?» встретил беглецов. В то же время послышался стук поспешно заряженного ружья.

— Друзья!.. Франция!.. — отвечала Фрикетта, легко спрыгивая на землю.

— Подходи, — снова послышался голос часового.

Фрикетта повиновалась приказанию солдата и остановилась в трех шагах от его штыка. Лицо ее, руки и платье продолжали светиться, хотя и не с прежнею силою. Солдат не знал, что сказать от изумления, и испугался почти не менее говасов. Весь маленький гарнизон сбежался и остановился в крайнем изумлении; но командовавший им сержант разразился дружелюбным, веселым смехом.

• Предыдущая
• 26/39
• Следующая