Все тайны реинкарнации. Реальность жизни после смерти - - Страница 7

Великий северный сосед Индии – Китай – всегда находился с ней в состоянии притяжения/отталкивания. По многим вопросам религиозного, философского и духовного порядка индусы и китайцы не сходятся во мнении. А спорят они чаще всего о том, кто был первым в том или ином вопросе и кто на кого больше повлиял в культурном и идеологическом плане. Каждый раз на этот вопрос можно ответить по-разному, а порой даже не сохранилось достоверных источников того или иного заимствования, но в вопросе веры в реинкарнацию двух мнений быть не может: вера в переселение душ пришла в Китай из Индии и распространилась там вместе с буддизмом.

Идея реинкарнации противоречила мировоззрению китайцев. Древние китайцы верили, что мир един и неделим, что вечное дао предсуществует прежде времен. Цель каждого существа – вернуться к Абсолюту, слиться с ним, но сделать это можно только в загробном мире. Китайцы верили, что после смерти усопшему предстоит длительное путешествие, к которому он должен быть хорошо подготовлен. Огромные царские погребения и скромные захоронения простых людей подтверждают одну и ту же мысль: в потустороннем мире душе понадобится все то, что требовалось ей при жизни. Гробницы царей содержали все, к чему привыкли правители при жизни: богатая утварь, одежда, пища, жены и слуги. Такая тщательная экипировка говорила лишь о том, что китаец намеревался жить долго и счастливо в ином мире, а возвращение не входило в его планы.

Самым почитаемым в Китае был культ предков, что свидетельствует об отвержении идеи перерождения. Согласно верованиям древних китайцев, душа почившего предка всегда жила в непосредственной близости от родных, она была их охранником. Чтобы душа предка могла существовать, ей делали дары, сообщали о том, как идут дела, у нее же просили совета в трудных жизненных ситуациях, но даже в голову никому не могло прийти, что она может вернуться в мир живых обратно.

Для древних китайцев ответ на вопрос: «Когда человек возвратится после смерти?» – был очевиден: никогда. Представления о загробном мире здесь в чем-то схожи с христианскими: на земле, недалеко от священной горы Тэйшань, находится вход в Хаоли, страну мертвых. Владыка душ собирал свой урожай и приводил страдающих в свое царство.

В космологии даосов человек есть частичка космоса, сплав неких веществ, которые после смерти рассыпаются на мельчайшие атомы, а для энергетического двойника уготована иная участь – единение с абсолютом, желанная встреча с первоначалом, с дао, которая сулила неизъяснимое наслаждение. Поэт Чжан Хэн (77–139 гг. н. э.) так описывает воззрения даосов по поводу смерти: «Ныне я претерпел превращение и странствую в беспредельности вместе с Дао. Я вместе с Инь и Ян в их потоке, созвучный первозданности изначального эфира. Созидание и превращение стали мне отцом и матерью, небо и земная твердь стали мне ложем и постелью, гром и молния стали барабаном и веером, солнце и луна – светильником и свечой. Облачная река (Млечный путь. – Е.Р.) – стремнинами и водоемами, звезды и созвездия – жемчугами и нефритом. Тело мое созвучно естественности, нет чувств и нет страстей. Процеди меня – я не стану прозрачнее, взбаламуть – и я не стану мутнее. Не двигаясь достигаю, поспешаю, не зная усталости»[13]. Естественно, что для каждого даоса целью его Пути было слияние с Дао. Ни один из них не променял бы «вешние воды» духовного бытия на «зимний лед» физического состояния.

Даосы не верили в бессмертие души. Бессмертно и бесконечно было дао и единая жизненная энергия, создающая вещества, предметы, тела, жидкости и т. д. из хаоса, – ци. Она тоже присутствовала в человеке и со смертью рассеивалась в природе. Также поддерживали даосы учение о множественности душ, которые делились на животные (по) и мыслящие (хунь). Тело в этой системе соединяло все элементы воедино, поэтому его уничтожение (смерть) приводило к исчезновению души. В связи с этим в даосизме большое значение приобретали методы и способы продления физической жизни, поддержания здоровья и приобретение долголетия (шоу). Бессмертие понималось даосами именно как бессмертие физическое, т. е. нераздельное бытование духа и тела. Долгое время идеалом даосов была бесконечно длинная физическая жизнь, но со временем представления о бессмертии изменились: истинный даос, как уже говорилось, должен был слиться с дао. На этом пути тело приобретает сверхъестественные способности: человек может летать по воздуху, делаться невидимыми, находиться в разных местах одновременно и даже сжимать время. В процессе долгих медитаций и упражнений сознание даоса также трансформировалось, и он уже становился бессмертным, т. е. переходил на другой, энергетический, уровень существования. Однако даже в этом случае речь шла о единстве тела и души. Наиболее четко и в то же время поэтично об этом сказал знаменитый даос Гэ Хун, живший в IV в. н. э.: тело и дух соотносятся как воск и огонь. Свеча горит до тех пор, пока тает воск, но когда он заканчивается, тогда и огонь перестает гореть. Иными словами, тело в даосской традиции – это условие существования духа, поэтому и в бессмертие они должны войти вместе.

В даосской онтологии приоритет отдавался животворящей энергии, нераздельности всего со всем, плавному перетеканию одного в другое. Космос представал совершенным, гармоничным и вечно меняющимся, поэтому здесь и не могло появиться идеи реинкарнации. Китайской культуре были чужды такие понятия, как сансара и мокша, потому что древние китайцы ценили личность и индивидуальное существование каждого; именно единичное теперешнее бытие было важно. Вот почему буддизм был встречен в Китае враждебно, именно по вопросу реинкарнации разгорелись самые жаркие дискуссии. Даосы не могли принять идею о том, что человек не является хозяином своей судьбы. К тому же теория переселения душ вступала в противоречие со столь почитаемым культом предков.

Как известно, буддизм победил, но его доктрина сильно изменилась под воздействием даосизма, и в Китае развилось особое направление – чань-буддизм, который иногда называют дзен-будизмом. Проникновение и утверждение буддизма совпало со временем политической и социальной нестабильности, войн, репрессий, когда человеческая жизнь стала оцениваться очень низко, потому что люди гибли миллионами. Жизнь уже представлялась не уникальным даром, а маленькой искоркой, возникающей от удара зубила о камень и быстро гаснущей. Затянувшиеся тяжелые времена заставили китайцев по-другому взглянуть на мироздание, на место в нем человека, на саму жизнь. Чтобы избавиться от постоянного страха, людям было необходимо чудо, которое являлось бы гарантией существования иного – справедливого – мира. Придворные летописцы и частные лица стали собирать или создавать истории о необычных, из ряда вон выходящих событиях. Вот именно тогда (приблизительно с VI в.) идея реинкарнации привлекает к себе пристальное внимание. Возникает даже специальный жанр коротеньких рассказов, описывающих ситуацию повторного воплощения и доказывающих, что это действительно случилось.

В каждом произведении главный герой внезапно находит что-то или узнает какую-то вещь или место, которые он видел в прошлой жизни или с которыми был связан. Тогда все узнают, что этот человек живет не первый раз, и решают проверить, так ли это. Проверка подтверждает факт воплощения. Таких историй немного – всего 21. Очень интересна история третья. В одной семье (даются точные сведения относительно этой семьи) родилась девочка, но прожила она недолго и умерла от тяжелой болезни. Во время болезни девочка любила играть маленьким ножичком. Ее мать боялась, что девочка порежется, поэтому стала отнимать у нее ножичек. Девочка не отдавала его и нечаянно поранила мать. С точки зрения китайской нравственности, это великий грех – непочтение к родителям, а тем более причинение им вреда. Через год после ее смерти в семье снова родилась дочь. Достигнув четырехлетнего возраста, она поинтересовалась у матери: «А где мой маленький ножичек?». Мать ответила, что ножика не было. Тогда девочка сказала: «Разве ты не помнишь? Ты отбирала его у меня, а я тебя поранила». Родители, конечно, были сильно удивлены, но решили испытать девочку. Они разложили перед ней множество ножей, и она сразу же выбрала тот, которым любила играть в прошлой жизни.