Старая Крепость (Книга 1) - Беляев Владимир - Страница 31

• Предыдущая
• 31/37
• Следующая

Сегодня с самого утра льет проливной дождь. Струи дождя стучат по железной крыше. Вода гремит в водосточных трубах и разливается по всему двору мутными, пенящимися лужами По окнам, извиваясь, бегут прозрачные струйки. В комнатах так темно, будто наступил вечер. В эту пору со двора ко мне на кухню вдруг ввалился Куница - весь мокрый, блестящий от дождя. - Васька, я уезжаю! Я изумленно уставился на Куницу. - Куда? - В Киев! К дядьке! На, читай! И с этими словами Куница протянул мне влажное, слегка помятое письмо. Пишет его дядя - тот самый, о котором не раз рассказывал мне Куница. Он плавает старшим механиком на днепровском пароходе "Дельфин". Дядя зовет Куницу к себе в Киев Он обещает устроить его в школу моряков. Пока я, усевшись на топчане, читал письмо, Куница ждал. В мокрых его волосах блестели, как росинки, крупные капли воды. Тонкие струйки ее стекали по щекам Куницы - Когда едешь? - Послезавтра Мама уже пирожки печет на дорогу! - усаживаясь около меня, с гордостью говорит он. Осторожно смахнув с письма дождевую каплю. Куница спрятал письмо в карман штанов. Я следил за его движениями, и мне стало почему-то очень грустно Вот Куница уедет в большой город, а мы с Петькой Маремухой останемся здесь одни Распалась наша компания. Вдвоем уже будет не то. Разве Петька сможет заменить Куницу? Никогда. С ним даже в Старую крепость - и то не полезешь .. Эх, жалко, что Куница уезжает. А он, точно угадывая мои мысли, сказал: - Вот я выучусь в морской школе на капитана, тогда приезжай ко мне, я тебя бесплатно на пароходе покатаю! - Да, покатаешь... Когда это еще будет...- с горечью ответил я. - Когда? Ну, когда... Очень скоро...- утешил меня Куница, но говорил он это неуверенно. Видно, он чувствовал, что расстается со мной надолго. Дождь как будто перестает. Проясняется. Юзик подошел к окну. Он провел пальцем по заплывшему стеклу и, не глядя на меня, сказал: - А хочешь, попрошу дядю, он. и тебя устроит в школу. Поедешь в Киев, будем жить вместе... - Да, устроит... Он меня и не знает... - Ничего... Устроит...- так же нерешительно протянул Куница. Теперь мне стало совсем ясно, что он сам не верит своим обещаниям. - Васька, хочешь, я тебе турманов своих подарю? Банточных! - вдруг предложил Куница. - Они хорошие, ты не думай, они тебе таких молодых еще выведут! - Подари! - Конечно! Ты будешь Петькиных голубей подманивать. Приходи завтра после обеда. - Приду, только смотри - никому не отдавай. - Ну, что ты! - возмутился Куница. - А писать мне будешь? Я тебе оставлю дядькин адрес. Я записал новый, киевский, адрес Юзика, и мы расстались с ним до завтра. Наступил день отъезда Куницы. Вечером вместе с Маремухой мы отправляемся к Юзику домой. У ворот усадьбы Стародомских топчется запряженная в линейку их тощая лошадь. Чтобы отвезти Юзика к поезду, его отец снял с линейки черный фургон - собачью тюрьму. - Давай, тато, скорей. Опоздаем, - раздался за воротами голос Куницы, и он выбежал на улицу. Куница одет по-праздничному. На нем голубая шелковая рубашка, сшитая из куска скаутского знамени, - из того самого куска, который достался ему по жребию. Ворот рубахи наглухо застегнут; новенькие перламутровые пуговки так и переливаются на голубом шелку. На Кунице какие-то особенные серые брюки, чуть ли не из настоящей шерсти, на ногах деревянные сандалии. Я никогда не видел Юзика таким нарядным, гладко причесанным. Ишь нарядился, прямо франт! - Ну вот... сейчас поедем, - увидев нас, тихо сказал Куница. Видно, ему было не по себе в этом наряде - он стыдился и своей новой рубашки, и новых штанов. - Это все твои вещи? - спросил Маремуха, показывая на маленькую плетеную корзинку. - Ага, мои! Тут белье, пирожки...- устанавливая корзинку на линейке, сказал Юзик. Вышел кривоногий Стародомский с кнутом в руках. - Тато, можно, чтобы хлопцы тоже с нами поехали? - попросил Куница. - Они пришли провожать меня. - Ладно, садитесь, - разрешил Стародомский. И, пока он расправлял поводья, мы уселись на линейку. - А твоя мама не поедет? - шепнул Маремуха. - У мамы ноги опухли, ревматизм, - сказал Куница. Линейка трогается. Мы едем к вокзалу. Тощая лошадка хорошо бежит. Линейка так дребезжит и подпрыгивает на камнях, что нам трудно разговаривать друг с другом. Лишь за городом, выехав на мягкую и ровную проселочную дорогу, мы заговорили, и Куница напомнил мне: - Так, гляди же, пиши! - А к нам сегодня Григоренчиха с Котькой за вещами прибежала. Ее выпустили, а доктор сидит! А может, его уже расстреляли? - прошептал Маремуха, поглядывая на Куницывого отца. - С Котькой? А откуда взялся Котька? - насторожился Куница. - Из Кременчуга приехал. Наверное, горничная ему написала про все, вот он и вернулся, - объяснил Маремуха. - И у вас живет, да? - насупившись, спросил Куница. - Нет, что ты! Он не у нас. Он у Прокоповича живет, у директора. Прокопович их взял к себе на квартиру, - ответил Петька. - Вы смотрите, не поддавайтесь Котьке! - сказал Куница. - Он сейчас подмазываться к вам будет. Но вот показался вокзал. Нам уже виден хвост поезда, который повезет Куницу в Киев. Эх, счастливый Юзька, уезжает! Хорошо, наверное, жить в Киеве! Ведь Киев большой, красивый город, в нем много трамваев и совсем рядом протекает Днепр. Я бы с удовольствием поехал с Куницей вместе. У железной ограды вокзального палисадника Стародомский осадил лошадь и, соскочив с облучка, привязал поводья к стволу клена Через маленький грязный зал мы вышли на перрон. Посадка уже началась. В окнах вагонов видны люди - Давай-ка сюда, Юзьку! - показал Стародомский сыну на предпоследний вагон, в котором было не так много народу - Этот до самого Киева пойдет? на всякий случай спросил он у стоящего в тамбуре красноармейца - До Киева, отец, до Киева, - ответил красноармеец, поправляя пояс. - А ты, служивый, в самый Киев едешь? - осторожно спросил у красноармейца Стародомский. - Я - дальше, в Брянск. В Киеве у меня только пересадка, - охотно объяснил красноармеец - Сделай такую милость, присмотри в дороге за моим сынком! - попросил Стародомский - Он у меня в первый раз по железной колее едет. - Ладно, не пропадет У меня рядом полка свободная,- сказал красноармеец И вот Куница в вагоне. Через окно видно, как белеет на верхней полке его корзинка. Он расстегнул ворот рубашки и высунулся к нам из окна вагона А мы стоим на перроне рядом с низеньким отцом Куницы. Тяжело бывает провожать знакомых, видеть перед собой мелькающие вагоны отходящего поезда, а еще тяжелее провожать друга, товарища, с которым прожито столько веселых и тревожных дней А когда загудел в последний раз паровоз и поезд тронулся, я, глядя на уходящие вагоны, почувствовал, как на глаза навернулись слезы Квадратик последнего вагона становится все меньше и меньше, стихает далекий стук колес, расходятся с перрона люди, и вскоре пассажирский поезд, увозящий Куницу, исчезает за поворотом в желтеющем широком поле.

• Предыдущая
• 31/37
• Следующая