Тайна Воланда - Бузиновский Сергей Борисович - Страница 20

• Предыдущая
• 20/123
• Следующая

«Перед ним сидел атлет с точеным, словно выбитым на монете лицом». Тот же знак предъявлен в последней главе романа: «Разжав руку, Бендер увидел на ладони плоскую медную пуговицу…».

«Чтоб дети наши не угасли, пожалуйста, организуйте ясли!» — такой плакат видят во время автопробега «дети лейтенанта Шмидта». А во что превратилось сокровище воробьяниновской тещи? В железнодорожный клуб с яслями!.. Сопоставьте это с нелепым «вер-блюдом» из спектакля театра «Колумб», с «блюдечком», на котором Корейко должен принести деньги, и с золотыми предметами, перенесенными Бендером через границу — блюдом и крестом. В церковной символике блюдо означает Вифлеемские ясли, а называется — дискос. Школа «Атон»? В пустейшей болтовне Остапа со студентами-попутчиками проскользнули два слова — «тайное обучение». А в предыдущей главе Бендер встречается со знаменитым индийским мудрецом, которого все называют Учителем, и несколько часов слушает его панегирик советским школам. Но настоящий Учитель надежно укрылся за обаятельным мошенником из «внешнего» сюжета — убитым и воскресшим. «Дважды рожденный», как именуют индусских браминов…

Вспомните текст афиши «с портретом самого Бендера», которую Остап вынул из акушерского саквояжа: «Приехал Жрец (знаменитый бомбейский брамин-йог)». Далее следует перечисление чудес, в числе которых — «материализация духов и раздача слонов». Не напоминает ли это афишу булгаковского мага? Вот еще одно пересечение: «Мужская сила и красота Бендера были совершенно неотразимы для провинциальных Маргарит…». Воланд: «Один, один, я всегда один». Бендер: «У меня нет родственников, товарищ Шура, я один на всем свете…». Бендер представляется Вольдемаром — не слышится ли в этом имени какое-то другое? И не угадывается ли в конторе «Рога и копыта» одно из ранних названий булгаковского романа — «Копыто инженера»?

«Когда поднялась луна и ее мятный свет озарил миниатюрный бюстик Жуковского…», — пишут Ильф и Петров. И далее: «На медной его спине можно было ясно разобрать написанное мелом краткое ругательство». Медных и каменных жуков с письменами на спинке — скарабеев — носили древние египтяне. Скарабеи олицетворяли бога Ра, а на груди умершего жук указывал на реинкарнацию. Этот знак носит и булгаковский иностранец: «Еще разглядела Маргарита на раскрытой безволосой груди Воланда искусно из темного камня вырезанного жука на золотой цепочке и с какими-то письменами на спинке». Нетрудно догадаться, что прообразом Бендера и Воланда послужил один и тот же человек.

Что пожелал купить Бендер в «Золотом теленке», — получив заветный миллион? «Я покупаю самолет! — поспешно сказал великий комбинатор. — Заверните в бумажку». Еще одна примета — шарф: «Его могучая шея была несколько раз обернута старым шерстяным шарфом». Именно так ходил Бартини! Правда, шарфы он признавал только одного цвета — белые — и покупал их в Военторге на Кировском. Когда в тюрьме шарф отобрали, он стал накручивать на шею вафельное полотенце. В статье о «самолете-невидимке» И.Чутко вывел Бартини под фамилией Дунаев: по документам барон родился в Австро-Венгрии, в маленьком задунайском городке. «Ах, да!.. Волнующая история! Барон-изгнанник!..» — говорит Бендер в седьмой главе. Муссируются и «баронские сапоги» Воробьянинова. А в тридцать пятой главе «Золотого теленка» Остап почему-то рекомендуется… Бендером-Задунайским! Это повторяется трижды — достаточно для вдумчивого читателя.

В старгородском приюте Бендер встречает своего карикатурного двойника — Пашу Эмильевича: именно он украл стул из красного уголка. Эмилий Павел — римский полководец, завоевавший и ограбивший Грецию. Но самый прозрачный намек на таинственного итальянца остался в главе «Могучая кучка или Золотоискатели», опубликованной лишь в журнальной редакции первого романа. В этой главе рассказывается, как Ляпис-Трубецкой сопоставил несколько сообщений о потрошителях стульев, и в его голове родилась идея поэмы: в одном из стульев спрятана формула «лучей смерти». Поэт поделился замыслом с друзьями, и они решили написать оперу «Железная роза» — про то, как за стулом охотятся лица итальянской национальности — гроссмейстер фашистского ордена Уголино и принц Сфорца, переодевшийся советским комсомольцем. В книгу этот сюжет не вошел: итальянского гроссмейстера слишком легко связать с «гроссмейстером» Бендером.

Мы предположили, что булгаковский Воланд списан с Бартини. На «красного барона» болезненно действовал свет полной луны, и это черта отразилась в той главе, где иностранец под видом мастера посещает Ивана Бездомного: «На балконе возникла таинственная фигура, прячущаяся от лунного света…». И далее: «Судороги то и дело проходили по его лицу. В глазах его плавал и метался страх и ярость. Рассказчик указывал куда-то в сторону луны, которая давно уже ушла с балкона».

Вина Луны, она, как видно,

Не в меру близко подошла к Земле

И сводит всех с ума.

Эти шекспировские строки заставляют вспомнить о загадочной болезни его современника — Френсиса Бэкона, барона Beруламского, виконта де Сент-Олбани: случалось, что в ночи полнолуния он падал в обморок. Лорд Бэкон был блестящим придворным, ученым-естествоиспытателем, мыслителем, сокрушившим средневековую схоластику и угадавшим некоторые черты будущего — воздушные корабли, сверхглубокие шахты, радио и телевидение. Духовник короля Якова I Джозеф Глэнвиль передает, что Бэкон создал некое общество для осуществления своих любимых идей. А доктор У.Роули — друг и духовник самого Бэкона — с восхищением писал: «Если бы я помыслил, что Бог излил на кого-нибудь из нынешних людей луч познания, то это относилось бы к нему. Он прочитал много книг, но знание его происходит не от книг, но из самих основ и понятий внутри него самого».

Многие западные исследователи считают, что Френсис Бэкон стал первым идеологом того типа общественных отношений, который впоследствии наиболее отчетливо сложился в Соединенных Штатах Америки. Будучи лордом-канцлером, Ф.Бэкон тайно способствовал тому, чтобы государство притесняло пуритан — этих религиозных максималистов, мужественных и трудолюбивых скопидомов, обуянных идеей своего избранничества. Историкам еще предстоит оценить усилия великого канцлера, благодаря которым в 1620 году корабль «Мейфлауэр» высадил на североамериканский континент «отцов-пилигримов» — первых колонистов-пуритан.

Новая Англия — ступенька к Луне: чем ближе к экватору располагается место старта, тем меньшая мощность нужна для вывода аппарата на орбиту. Таким образом, победитель лунного марафона 60-х годов был предрешен: чтобы быть в равном положении с американцами, нам требовался космодром где-то на широте Дели.

…Вы заметили, читатель, что в булгаковском романе чересчур много сидящих? Взять, к примеру, Воланда: он присаживается на скамейку между двумя литераторам, сидит на табуретке, на кровати, в седле и на террасе, требует кресло на сцене Варьете. «Я люблю сидеть низко», — говорит иностранец. То же самое делают другие персонажи — Пилат, Левий Матвей, Иван, Маргарита и Босой. А Бегемот, сидящий на толстой пачке рукописей!?. Все объясняет странная латинская надпись на надгробном камне в церкви Св. Павла в Сент-Олбани: вместо обычного «Здесь покоится…» — «Бэкон сидел здесь». Писали, что при раскопках в гробу была найдена лишь свинцовая кукла.

В редакции «Мастера…», датированной 1937 годом, Воланд так объясняет цель своего приезда: «…Тут в государственной библиотеке нашли интересные рукописи Бэкона и бенедиктинского монаха Гильдебранда, тринадцатый и одиннадцатый век». Но в тринадцатом веке жил совсем другой Бэкон! Было два знаменитых однофамильца — монах-францисканец Роджер Бэкон (XIII в.) и лорд-канцлер Френсис Бэкон (XVI-XVII в.в.). Во всех текстах их традиционно различают по именам, и Булгаков не мог этого не знать. К тому же, будь это Роджер Бэкон, писатель упомянул бы его монашеский сан и даже орден, к которому тот принадлежал, — как он сделал это с «бенедиктинским монахом Гильдебрандом». Но имя, сан и конгрегацию Булгаков опускает — не для того ли, чтобы посредством одного Бэкона указать на другого?

• Предыдущая
• 20/123
• Следующая