Английский для смелых. Истории о духах и привидениях / Great Ghost Stories - Сарапов Михаил - Страница 8

From practical science to mental philosophy (от практической науки к психологии; mental – умственный, связанный с деятельностью мозга; philosophy – философия); from electricity in the wire to electricity in the nerve (от электрического тока /бегущего/ по проводу до электрических импульсов в нерве; wire – проволока; электрический провод); from Watts to Mesmer (от Ватта к Месмеру[4]), from Mesmer to Reichenbach (от Месмера к Рейхенбаху[5]), from Reichenbach to Swedenborg (от Рейхенбаха к Сведенборгу[6]), Spinoza, Condillac, Descartes, Berkeley, Aristotle, Plato (Спинозе, Кондильяку,[7] Декарту, Беркли,[8] Аристотелю, Платону), and the Magi and mystics of the East (и к магам и мистикам Востока; magus – маг, колдун, волхв, чародей), were transitions which, however bewildering in their variety and scope (/те/ переходы, которые, как бы они ни были поразительны по своему разнообразию и размаху; to bewilder – смущать; приводить в замешательство; scope – границы, рамки, пределы; масштаб, размах; сфера), seemed easy and harmonious upon his lips as sequences in music (казались в его устах /такими же/ легкими и гармоничными, как музыкальные секвенции; sequence – последовательность; ряд; очередность; /муз./ секвенция). By-and-by – I forget now by what link of conjecture or illustration (постепенно – я забыл теперь, в связи ли с /каким-то/ предположением или как иллюстрация /к чему-то/; link – связь; соединение) – he passed on to that field (он перешел к той сфере; field – поле; область, сфера, поле деятельности) which lies beyond the boundary line of even conjectural philosophy (которая лежит за пределами: «за пограничной линией» даже гипотетической науки; conjecture – гипотеза, догадка, предположение; conjectural – гипотетический, предположительный; philosophy – философия; философская система), and reaches no man knows whither (и простирается в неведомое: «никто не знает, куда»). He spoke of the soul and its aspirations (он говорил о человеческом духе и духовных устремлениях; soul – душа; дух); of the spirit and its powers (о душе и ее возможностях; spirit[9] – дух; духовное начало; душа); of second sight (о ясновидении: «втором зрении»); of prophecy (о предсказаниях: «пророчестве»); of those phenomena which (о тех феноменах, которые), under the names of ghosts, spectres, and supernatural appearances (которые под именем привидений, призраков или сверхъестественных проявлений; ghost – привидение, призрак; дух; spectre – привидение, призрак, фантом), have been denied by the sceptics and attested by the credulous, of all ages (были во все века отрицаемы скептиками и подтверждаемы легковерными = существование которых было…; to attest – подтверждать, заверять, удостоверять).

 From practical science to mental philosophy; from electricity in the wire to electricity in the nerve; from Watts to Mesmer, from Mesmer to Reichenbach, from Reichenbach to Swedenborg, Spinoza, Condillac, Descartes, Berkeley, Aristotle, Plato, and the Magi and mystics of the East, were transitions which, however bewildering in their variety and scope, seemed easy and harmonious upon his lips as sequences in music. By-and-by – I forget now by what link of conjecture or illustration – he passed on to that field which lies beyond the boundary line of even conjectural philosophy, and reaches no man knows whither. He spoke of the soul and its aspirations; of the spirit and its powers; of second sight; of prophecy; of those phenomena which, under the names of ghosts, spectres, and supernatural appearances, have been denied by the sceptics and attested by the credulous, of all ages.

‘The world,’ he said, ‘grows hourly more and more sceptical of all that lies beyond its own narrow radius (мир, – сказал он, – ежечасно становится все более и более скептически /настроенным по отношению/ ко всему, что лежит за пределами его узкого горизонта; radius – радиус); and our men of science foster the fatal tendency (и наши ученые: «люди науки» потворствуют этой фатальной тенденции; to foster – воспитывать, обучать, растить; поощрять, побуждать, стимулировать). They condemn as fable all that resists experiment (они клеймят как вымысел все, что невозможно экспериментально подтвердить: «что оказывает сопротивление эксперименту»; to condemn – осуждать, порицать; выносить приговор; fable – басня; миф, легенда; ложь, вранье). They reject as false all that cannot be brought to the test of the laboratory or the dissecting-room (они отвергают как ложное все, что нельзя подвергнуть лабораторному тесту = анализу или /препарировать/ на анатомическом столе; to bring – приносить; доставлять; to dissect – разрезать, рассекать; /мед./ анатомировать, вскрывать, препарировать). Against what superstition have they waged so long and obstinate a war, as against the belief in apparitions (против какого еще суеверия они вели столь /же/ долгую и упрямую войну, как против веры в привидения)? And yet what superstition has maintained its hold upon the minds of men so long and so firmly (и, тем не менее, какое еще суеверие столь долго и столь прочно сохраняло свою хватку на умах людей; to maintain – поддерживать, сохранять /в состоянии, которое имеется на данный момент/)? Show me any fact in physics, in history, in archaeology (покажите мне любой /другой/ факт в физике, в истории, в археологии), which is supported by testimony so wide and so various (который подтверждается столь /же/ многочисленными свидетельствами самой разнообразной публики: «который поддерживается свидетельством таким же широким и таким же разнообразным»; to support – поддерживать, подпирать; подтверждать). Attested by all races of men (подтверждаемый всеми человеческими расами), in all ages (во все времена; age – возраст; век; период, эпоха), and in all climates (во всех регионах; climate – климат; район с определенным климатом), by the soberest sages of antiquity (самыми скептичными мудрецами античности; sober – трезвый; рассудительный; здравомыслящий), by the rudest savage of today (самыми отсталыми дикарями наших дней; rude – невежественный), by the Christian (христианами), the Pagan (язычниками), the Pantheist (пантеистами), the Materialist (материалистами), this phenomenon is treated as a nursery tale by the philosophers of our century (этот феномен расценивается как детская сказка учеными нашего времени; to treat – обращаться, обходиться; трактовать; рассматривать; philosopher = natural philosopher). Circumstantial evidence weighs with them as a feather in the balance (косвенные доказательства на их весах весят /не больше/ перышка; circumstantial – зависящий от обстоятельств; побочный, косвенный). The comparison of causes with effects (сравнение причин и следствий), however valuable in physical science (каким бы ценным /оно ни считалось/ в науке; physical science – отрасль знания, имеющая дело с неживой материей: физика, химия, астрономия, геология), is put aside as worthless and unreliable (отметается как ничего не стоящее и ненадежное; to put aside – отбрасывать; стараться не замечать). The evidence of competent witnesses, however conclusive in a court of justice, counts for nothing (квалифицированные свидетельские показания, какими бы решающими они ни считались в суде, ничего не значат; evidence – ясность, наглядность, очевидность; свидетельское показание; competent – осведомленный, сведущий, компетентный; witness – свидетель, очевидец; to count – иметь значение, быть важным; считаться; идти в расчет). He who pauses before he pronounces, is condemned as a trifler (тот, кто промедлит, прежде чем произнести свое суждение, порицается как несерьезный человек; to pronounce – объявлять; заявлять; выносить /решение/; trifle – мелочь, пустяк; to trifle – вести себя легкомысленно; заниматься пустяками; trifler – тот, кто занимается пустяками). He who believes, is a dreamer or a fool (тот, кто верит, мечтатель или дурак).’