И на всех одна звезда (СИ) - Абзалова Виктория Николаевна - Страница 31

— Приятно видеть, что Совет по-прежнему тщательно контролирует темных! Общественные работы это новая воспитательная политика дабы сделать этих выродков полезными? Поздравляю, успешно, как мы можем убедиться! Но можно ли предполагать…

Дамон не дал ему предполагать что-либо дальше, вежливо отозвав Рузанну, за что был одарен в высшей степени надменным и пренебрежительным взглядом, после которого почему-то захотелось вымыться.

— Кто это? — спросил он у молодой женщины едва они отошли на пару шагов.

— Умберто Корде.

В этом случае достаточно было просто имени: старый коршун был одним из влиятельнейших людей в Тареште. Дамон дернул щекой, проигнорировав недвусмысленное ожидание объяснений волшебницей:

— Что вы сказали ему о Сивилле? Откуда он знает, что мальчишка темный?

— Я — ничего ему не говорила! А что и откуда он знает — вам лучше спросить у самого Сивилла!

Дамон помолчал.

— Леди, я могу просить вас хотя бы о нескольких днях перемирия между нами? Прежде, чем мы продолжим наш разговор и придем к решению.

— Конечно, — кивнула Рузанна.

Почему-то было… больно(?)… и тоскливо от его слов о войне между ними. И как оказалось, ради надежды на что-то иное она была готова ждать не один день.

Сивиллу было очень и очень жалко себя. Грустно хлюпая носом и завернувшись в одеяло с головой, он честно признал, что где бы и с кем бы он ни был — суть одна: на него самого всем и всегда было искренне наплевать.

Сейчас обычная история повторялась. Мастер Фейт если не был в госпитале, то разбирался со светлой и какими-то их проблемами. Госпожа Симилла конечно была женщиной доброй, но ей хватало забот и без нахлебника-неумехи, и даже выздоравливающий эльфенок бодро ухромал на кухню… Наверняка отжаливать что-нибудь из кулинарных шедевров их хозяйки, — запах печева проникал к нему даже не несмотря на отключившееся обоняние, немилосердно дразня. Ингер тоже скорее всего там. А он один, и разумеется есть гораздо более важные дела, чем умудрившийся заболеть посреди лета приблуда. И то правда, ночной летний дождик и прохладный ветерок, высушивший его вчера после незапланированного купания, — это вам не пытки и глубокие трансы! Сивилл развернулся к стене и еще глубже зарылся в одеяло.

Вернулся Диниэр, и юноша услышал, как тот вдруг окликает его по имени. Вот что ему надо-то?!

— Сивилл, — эльфик оказался настырным.

Разозлившийся, что его никак не могут хотя бы в покое оставить, юноша резко сел и обнаружил прямо у себя перед носом кружку с горячим цветочным чаем. Разноцветные глаза в изумлении распахнулись. Динэ смущенно и немного вымученно улыбнулся, но прежде, чем он успел что-то сказать, Сивилл отчаянно расчихался. Эльфенок улыбался уже шире.

— Что, смешно, да? — обиделся парень.

— Смешно, — согласился Диниэр, — Как я тебя теперь бояться буду!

Сивилл даже не сразу нашел что сказать: надо же, эльф пошутил!! А совсем недавно стоило к нему подойти, так истерика начиналась… Юноша замаскировал невольную гордость от достигнутых перемен первой подвернувшейся на язык шуточкой:

— Ага, жуткая участь — страшный черный маг захлебнулся собственными соплями!

Динэ фыркнул и подвинулся, пропуская Ингер с вазочкой, и некоторое время под щебет девочки они совместно отдавали должное угощению. Когда она умчалась за добавкой, Диниэр тихо сказал:

— Я не хотел ей ничего плохого… Я вообще не знал кто меня…

— Я понимаю! — торопливо оборвал его Сивилл, снова чихая.

— Счастливчик! А я вот ничего не понимаю! — с какой-то болезненной откровенностью признался Динэ, и на мгновение стало видно, что ни страх, ни боль никуда не делись из васильковых глаз.

— Мастер Фейт прав, твои тебя не примут? — неловко спросил Сивилл.

Эльф отвернулся, но все-таки ответил.

— Я не хочу проверять…

Да уж, — с сочувствием подумал Сивилл, — Парню и так досталось дальше некуда, и добавлять к этому еще публичное осуждение и остракизм? И за что? За то, что выжил? Динэ без того плохо, а куда хуже, если еще придется пережить официальное изгнание из рода! И очевидно, что на поддержку семьи он не очень-то надеется. Захотелось расспросить его поподробнее, но молодой человек тактично послал свое любопытство куда подальше: самому понравилось бы, если б кто-то в душу лез? То-то.

Злорадствовать, — мол, пусть узнает каково это быть парией, — не получалось и от вспыхнувшего чувства симпатии избавиться было трудно. Тем более, что Диниэр продолжал вести себя необычно. По-видимому, эльфенок окончательно принял решение жить, и теперь старательно подстраивался под новые условия, где-то пересиливая себя, где-то переступая. В нем впервые проявилось нечто, действительно похожее на силу воли.

А уж то, что Динэ будет помогать в конец расклеившемуся Сивиллу, а не наоборот — не приходило в голову представить! Парню даже совестно стало: может быть, если бы речь шла о ком-то другом, он бы воспользовался ситуацией и повыпендривался немного в целях самоутверждения, — не только же ему быть на посылках, — но эльфенка еще самого ветром качало, передвигался от стенки до стенки. Тянуло взять его, уложить в постель и поить с ложечки какой-нибудь лекарственной дрянью. Сивилл держался, щадя остатки эльфийской гордости.

Занятый переменами в отношениях с эльфом, которые похоже, немало смущали их обоих, молодой человек совсем забыл об еще одном предстоящем ему испытании и не знал уже куда деть себя от стыда, когда к нему с осмотром подступил мастер Фейт. В самом деле, он всего лишь немного простыл!

— Да не стоит, не обращайте внимания, — отнекивался Сивилл, прячась за платками, — Я вообще часто болею.

— Конечно, часто… — задумчиво согласился Фейт, держа его за запястье и что-то выслушивающий, — А хромаешь, потому что кости долго срастались.

— Да, мне тогда лет девять было, с дерева упал неудачно, — кивнул юноша, не понимая, к чему клонит врач. Тот положил ладонь ему на затылок, и от нее по всему телу начали расходиться странные покалывающие токи.

— Хорошее проклятье, прочное, — соизволил наконец просветить его маг.

Проклятье?! Сивилл ошеломленно вытаращился на него, даже забыв об очередном приступе чиха. Это ж у кого хватило сил, умения и наглости проклясть черного?! И как он его не почувствовал?

А не почувствовал он его скорее всего потому, что и сейчас не слишком-то разбирается, а тогда вовсе не умел…

Размышления мастера Фейта, видимо шли тем же путем, потому что следующий вопрос погрузил юношу в глубокие и не слишком приятные раздумья.

— Сивилл, что тебе известно о твоей семье?

— Я не подкидыш, и не сирота! И родителей своих прекрасно знаю! — вскипел юноша.

Ага, нашел чем гордиться! Если мастер прав, — а он наверняка прав, — речь идет о родовом проклятии. Сия гадость относится к магии эмпатической и хаотической, и требует минимум сил колдовских и максимум искренних чувств. Родная кровь страшная вещь! Никакие формулы и амулеты тут не помогут. В книгах пафосно излагается, что единственной защитой могут стать лишь столь же тонкие и эфемерные материи как-то: сила твоего собственного духа, которой Сивилл в себе не находил совершенно, либо же великая сила любви, встающей необоримой преградой на пути чьей-то злобы… С этим рецептом тоже вышла незадача.

Сивилл молчал, нервно теребя манжет сорочки. Он смирился со многими особенностями своей биографии, но мысль о том, что кому-то из его родичей факт его существования настолько встал поперек горла — оптимизма и душевного равновесия не добавляла.

— Это не может быть мама, — он все-таки заговорил, — она ко мне всегда относилась хорошо, хотя я и незаконный. Отец…

Юноша криво усмехнулся в сторону.

— Отец меня сам боялся, когда узнал, что подарочек от одного из его увлечений еще и с Даром! И потом, он человек слишком практичный для проклятий, — Сивилл смотрел в окно на отцветшие лилии, а в голосе у него вдруг зазвучала горькая усталая покорность, — Он бы не стал сначала проклятиями раскидываться, а потом продавать меня за кругленькую сумму. Нет, это не отец!