Высокие маки - Бэгшоу Луиза - Страница 3

• Предыдущая
• 3/89
• Следующая

Элизабет. Дочь Луизы. Графини Кэрхейвен. Первой жены и единственной женщины, осмелившейся выставить его дураком. До сих пор Тони ненавидел эту дрянь. Луиза работала, хотя он просил ее не работать. Она отказывалась играть роль хозяйки дома. Она наставляла ему рога с Джеем де Фризом, его бывшим лучшим другом. Не обращая внимания на то, что их могли увидеть на публике, Луиза делала Тони предметом насмешек, а потом вообще с ним развелась — до того, как он успел предложить ей расстаться. Он ненавидел все с ней связанное, даже собственную дочь. Луиза радовалась, что родилась девочка, а малышка росла точной копией матери. С русыми волосами, темными глазами и длинным гибким телом, ничуть не похожим на отцовское. Тони вообще сомневался, его ли это дочь, но признать, что жена могла родить ребенка от другого, было бы слишком стыдно.

Луиза умерла в двадцать семь лет от рака груди, и Элизабет вернули отцу. Она росла в его доме, зеленоглазая, воинственная ведьмочка, и день ото дня ее мать расцветала в ней, как цветок. Девочка была почти точной копией Луизы, которая таким образом словно продолжала смеяться над Тони. Даже после смерти.

Тони погубил Джея де Фриза. «Дракон» была настолько мощной компанией, что сделать это было парой пустяков. Он подделал документы, натравил на соперника инспекцию, и бизнесу де Фриза пришел конец. Его лучший друг должен был исчезнуть на восемь лет, полным банкротом. Де Фриз повесился в тюрьме.

«Дракон» расширялся, слухи стихали. Вскоре никто уже не осмеливался упоминать имен Луизы или Джея.

Тони Сэвидж, этакая зубастая акула с Уолл-стрит, ничего больше не слышал в своей адрес, кроме лести.

Молодая Элизабет росла неукротимой, флиртовала с мальчишками налево и направо, неприлично одевалась и день ото дня становилась все красивее. Она была у него перед глазами каждый проклятый день. Она никак не вписывалась в компанию братьев или мачехи. Дитя своей собственной матери. Кукушонок в его золотом гнезде.

— Понятия не имею, — сказала Моника и наклонилась к Чарлзу. — Дорогой, пойди поищи сестру. Скажи, чтобы она немедленно спустилась вниз. Это ее шестнадцатилетие. Дэвид Фэйрфакс ждет ее весь вечер.

Тони Сэвидж бросил взгляд через большой зал из серого камня, освещенный факелами, сверкавшими в железных подсвечниках. Яростный огонь бушевал за каминными решетками, бросая отблески на бурный водоворот шелка, кружев, бархата. Пухлую фигуру молодого человека с бокалом пузырящегося шампанского, который он вертел в руке, окружала толпа подхалимов. Его светлость герцог Фэйрфакс, один из самых выгодных женихов Англии. Но он домогался только руки его дочери.

— Не могу понять, что он в ней нашел, — проговорил Тони.

В своей спальне в восточном крыле замка леди Элизабет Сэвидж прислонилась к холодному камню башенного окошка и смотрела в ночь. Глаза ее привыкли к темноте, и она различала крыши конюшен, черную полоску леса за стенами замка и совсем далеко — пологие склоны холмов. Она не обращала внимания на доносящиеся снизу веселые звуки бала, она слушала нескончаемый шум моря. Холодный воздух, казалось, был пропитан солью.

Бабушка умерла. Всего два дня назад они сидели в ее комнате в восточном крыле, болтали о бизнесе, о политике, о бурных двадцатых. Бабушка никогда не отказывалась поговорить с ней, она охотно удовлетворяла ее любопытство, никогда не осуждала за тщеславие. Два дня без нее показались девочке целой вечностью.

Несмотря на ее слова: «Не смеши, детка, все тебя любят», — Элизабет понимала, что отцу и Монике нет до нее никакого дела. И видела причину в одном: она не мальчик.

Элизабет росла живой порывистой девочкой. С возмутительной беззаботностью она относилась к своему высокому положению, водила дружбу с детьми слуг, лазила на яблони в жилетке и спортивных тапочках; четыре раза ее отстраняли от уроков в Челтенхэме за курение и дважды за скандал с учителями. Графине было прислано холодное письмо с угрозой вообще исключить Элизабет из школы Она не слишком любила читать, но была просто влюблена в бизнес. Кстати, только бизнес и примирял ее с отцом. Но в тот день, когда Тони обнаружил, что дочь затребовала отчеты компании «Дракон», в доме вспыхнула ужасная ссора.

— Что это за глупости, юная леди? — зашипел он.

Элизабет поспешила объяснить:

— Мне просто интересно, папа. Я подумала, может, я смогу понять, каким образом в «Драконе» занимаются маркетингом. Мне очень интересно, как можно продавать товар.

— Как люди могут продавать? Ты что — торговка?

— Я хочу работать в «Драконе», — упрямо заявила Элизабет.

— Ты понятия не имеешь, чего хочешь.

— Имею. Мне уже пятнадцать лет. Я хочу работать в рекламном отделе «Дракона»…

— Только через мой труп, — рассмеялся Тони. — Компания отойдет твоему брату, так что веди себя как полагается леди.

С побелевшим лицом Элизабет повернулась и умчалась по каменной лестнице к бабушке. Пылая от гнева, отец Элизабет глубоко вздохнул и медленно направился к себе в офис. День ото дня он все больше убеждался, что Элизабет будет позорить его не меньше, чем Луиза.

Но нет. Он не позволит такому случиться.

Элспет, вдовствующая графиня, занимала восточное крыло замка уже двадцать лет, со дня смерти мужа. Она любила Элизабет, хотя была убеждена, что это дочка Джея де Фриза.

Сердце Элспет вздрагивало всякий раз, когда она замечала в очередной раз, как сильно Элизабет походит на Луизу в молодости, только девочка еще красивей матери. Она понимала, Тони никогда не даст девочке шанса.

Когда Элизабет с рыданиями выложила бабушке слова отца насчет «Дракона», старая леди откашлялась и обняла ее.

— Не обращай внимания, Лиззи. Он передумает.

— Нет, не передумает. — Элизабет уткнулась лицом в тугие накрахмаленные юбки бабушки. — Он не хочет, чтобы я вообще что-то делала. Он сказал: леди так себя не ведут… И еще — если меня выгонят из школы, он утопит Долфина. — Она говорила про щенка-лабрадора, который спал с ней в постели. Элизабет страстно любила его.

— Он так сказал? — Бабушка нахмурилась. — Меня тоже исключали, дорогая.

— Тебя? Когда? За что?

Лицо Элизабет покраснело и опухло от слез.

Да, подумала старая дама, похоже, сын намерен испортить девочке жизнь, если его не остановить вовремя.

Лиз такая веселая малышка. Она не даст ее в обиду Тони.

— За год до того, как я вышла замуж за твоего дедушку. Из школы в Швейцарии. Там я должна была пройти последнюю шлифовку перед выходом в большой мир. — Бабушка хихикнула. — А за что выгнали? Я покрасила ногти в ярко-красный цвет.

— Только за это?

— О, в те дни это был ужасный проступок. — Бабушка улыбнулась, погладив морщинистой рукой гладкую руку внучки. — Так ты хочешь работать? Если хочешь, дорогая, значит, будешь.

Элизабет покачала головой.

— Папа сказал, компания принадлежит Чарли и он не подпустит меня к ней.

— Но это не только его компания. У меня пятнадцать процентов акций… Это был мой свадебный подарок. Он даст тебе право получить место в правлении.

Если хочешь, я позвоню адвокату и изменю завещание.

Ты получишь акции в день своего восемнадцатилетия. — От хитрой улыбки морщинистое лицо бабушки сморщилось еще больше. — Мне нечего больше разыгрывать из себя магната.

Элизабет уставилась на бабушку.

— Правда? А что скажет папа?

— Это его дело Обрадуется он или разозлится, — проговорила она. — Но не беспокойся, детка. Завтра я сама поговорю с твоим отцом. Он, конечно, может поднять настоящую бурю, но это меня никогда не пугало.

Элизабет знала, что отец побывал у своей матери в тот же день.

Когда Тони Сэвидж утром снова поднялся к графине, он нашел ее сидящей в кресле в странной, напряженной позе. Как потом сказал семейный доктор, смерть наступила от закупорки сосудов.

Элизабет ненавидела всех этих улыбающихся идиотов, собравшихся на бал. Ей хотелось побыть одной и поплакать. Бабушка умерла, и надежда работать в «Драконе» рассыпалась в прах. Элизабет моргала, слезы капали из глаз.

• Предыдущая
• 3/89
• Следующая