По закону перелетных птиц - Нергина Светлана - Страница 34

• Предыдущая
• 34/90
• Следующая

Большая же, посомневавшись, все-таки стащила через голову рубахи и надела наизнанку. Так хоть леший глаза не отведет, кругами по лесу бродить не заставит. Правда, кто сказал, что у него в запасе нет еще сотни мелких каверз?..

Марька решительно тряхнула головой и первая направилась в лес. Девки только того и ждали: у нее был словно самим лисуном данный талант выводить из чащобы даже безнадежно заплутавших путников.

Деревья предупредительно убирали с ее пути колкие и хлесткие ветви, шишки словно сами выкатывались из-под ног. С легким прощальным шелестом облетали листья, медленно и величаво отправляясь в свой первый и единственный полет. Тонкие пальцы походя невесомо касались стволов деревьев, машинально отмечая легкие ранки и повреждения коры. Сова ехидно хлопала большими круглыми глазами с макушки сосны.

Река выскочила как будто из ниоткуда. Мирная темная гладь почти неподвижной воды.

Выше, к соседней деревне, она струилась говорливым потоком с пригорков, а здесь, на равнине, лишь едва двигалась, величественно омывая высокие берега влажным дыханием. Неширокая, с пять саженей в переправе, она была любимым местом сборищ и гаданий. Особенно на венках.

Марька, решившись, первая сорвала колкий пшеничный венчик с головы и широким жестом бросила его в воду. Та сыто покачнулась, принимая подарок на упругие волны.

За первым венком полетели и остальные. Главное – не спутать, где чей.

Марька с дрожью следила, как медленно-медленно вместе с почти замершим здесь течением отплывает перевитый последними, уже подвядшими цветами венок.

Весело закрутится по воде – значит, скоро сваты ко двору завернут. Просто поплывет – так и будет год в девках сидеть. Разовьется – к болезни, а потонет…

Дайте боги, чтоб не потонул…

Небо надвое расколола серебристая молния, загромыхала и рассыпалась сотней хвостатых искр. Виски заломило от боли…

– Маги, чтоб им пусто было, – сдавленно всхлипнула стоящая рядом Карья, хватаясь обеими руками за голову.

Подруги согласно застонали, спеша ухватиться за ствол березки или друг за друга. К горлу подкатывала тошнота.

Все было хорошо в селе: и урожайные земли, и речка, и лес под боком, и девки красивые… Одно только плохо: Обитель колдунов близко. И как только им в очередной раз вдруг приспичит устроить свои дурацкие учения…

– А венки-то! – вдруг испуганно вскрикнула, поглядев на реку, Карья.

Марька резко обернулась и судорожно сглотнула.

Венков на воде не было. Ни одного. Река сыто облизнулась чуть шевельнувшейся волной.

Не удался нынче праздник…

Григ, устало поднявшись на свой третий этаж, привычно толкнул дверь в комнату, заглянул внутрь и снова закрыл. Протер глаза. Еще раз посмотрел на дверь. Хм… вроде бы правильно: «1363». Первый корпус, третий этаж, шестой блок, третья комната. Решившись, Григ резко распахнул дверь и быстро шагнул внутрь.

– Чего ты мнешься, словно девица? – рассмеялась у зеркала Линта, походя надевая сережки. Несчастных трех часов ей с лихвой хватило, чтобы выспаться и привести себя в порядок. Кто бы сейчас поверил, что еще недавно эта ведьма с безвольно опущенными плечами уныло волокла за собой плащ по полу?

– Немного удивлен, – помедлив, отозвался Григ.

И было от чего удивиться!

За ночь комната преобразилась до неузнаваемости. На столе в высокой тонкой вазе стояли спелые колосья пшеницы, венки из них же оплетали зеркало, раму окна и даже портрет домна директора, который в обязательном порядке висел во всех комнатах Обители. Поговаривали, что с помощью этих портретов он следит за всеми учениками и может в любой момент выяснить, что они делают.

Учитывая, что для живущих вместе Грига с Линтой момент вполне мог оказаться весьма неподходящим, Григ в свое время наложил вокруг портрета массу блокировочных заклятий. А поскольку еще до него то же самое сделала Линта, они могли быть совершенно спокойны относительно неприкосновенности своей личной жизни.

– А в честь чего это у нас здесь частный филиал сеновала? – иронично поинтересовался дисцитий.

Линта походя зашвырнула в него огненным дротиком. Григ парировал, не глядя.

– Праздник урожая, между прочим! – язвительно напомнила девушка.

– Вот дьявол! Я совсем забыл! – честно признался Григ.

– Хорошая болезнь – склероз, – усмехнулась она. – Ничего не болит, и каждый день новости! Если правда совсем не нравится, могу все убрать.

Григ осторожно покосился на дисцитию. Насколько разъяренной она должна быть, чтобы… вести себя как обычно? Не устроить скандала, не расплакаться, не зашвырнуть огненным шаром в четверть ауры, не закатить истерику…

Она последовательно делала вид, что не замечает его пусть и заляпанной кровью, слизью и грязью, но все же парадной мантии, которую он надевал только на официальные торжества вроде Осеннего бала. И она не могла быть настолько глупой и слепой, чтобы не догадаться обо всем не то что сейчас – еще вчера вечером!

Можно ли это назвать изменой? Возможно…

Дирна, Реда, Сантра… Сколько их было?.. И о скольких Линта знает?

Какое-то шестое чувство подсказывало, что обо всех…

Григ с опаской, словно имея дело со взрывоопасным зельем, покачал головой:

– Да нет, нравится… Это я так… Погорячился.

– Тем лучше. – Линта накинула на плечи плащ и подхватила свитки. – Я ушла на лекции. Завтрак на столе, расписание под стеклом стола. Отсыпайся!

Прощальный чмок в щеку – и в комнате остался только свежий морской аромат ее духов. Бодрящий такой, повседневный аромат занятой красивой ведьмы.

Григ прямо в грязной мантии грохнулся в кресло и уронил голову на руки.

Ну и как это называть?

Где-то на задворках сознания маячило гаденькое слово «свинство»…

Быть прощенным, даже не извиняясь, – непозволительная роскошь. Непозволительная даже с точки зрения его же собственной совести.

Ладно еще ночью, когда и вправду было не до объяснений и извинений. Отразить тагров и найти Линте лекаря – это как-то поважнее выяснения личных отношений будет. Да и не на людях ведь, опять же…

Ну а теперь?

Так. Стоп! Давайте будем рассуждать логически…

Григ стянул с себя мантию и схватил со стола булочку.

Что такое она для него?

Чистая комната, готовый ужин, своевременное напоминание о празднике, великолепная пара в танцах, терпеливые объяснения глупых ошибок, понимающий взгляд и… привычка.

Зачем он в свое время приложил массу усилий, чтобы добиться ее благосклонности? Да затем же, зачем едва не положил жизнь для того, чтобы выиграть Кубок Тринадцати на восьмом курсе. Самолюбие…

Красавица ведьма, сильный маг, всегда спокойная и уверенная в себе… Лакомый кусочек, претендовать на который могли очень и очень немногие. Это для него стало тоже своего рода состязанием, которое нужно было выиграть, вот и все. А потом? Потом он к ней привык, как привыкают к любимой кошке. Готов был тратить на нее любые деньги, доставать ей любые книги, баловать, защищать… Но был ли готов любить?..

А что такое он для нее? Почему она из всех вариантов выбрала именно его?

Все то же шестое чувство подсказывало Григу: не потому, что он единственный дисцитий, удостоившийся еще до выпуска звания мага первой категории. И не потому, что когда они идут рука об руку по коридорам, то даже старшекурсники оборачиваются им вслед…

Значит, она…

На душе стало гадко. Так же гадко, как когда приходится снова выгонять на улицу пригретого и накормленного уличного щенка.

Дьявольщина!

Она не щенок. Она справится.

И это будет, пожалуй, первый раз, когда он поступит с ней честно. Пусть жестоко, но честно…

Проснулся Григ далеко за полдень. С тяжелой, словно свинцовый купол, головой и в весьма паршивом настроении.

Вчерашняя бойня здорово подыстерлась из памяти, оставив массу белых пятен. Защитная реакция организма, чтоб его. Если сознание не может чего-то вместить и пережить, оно от этого избавляется, вот и все. Говорят, женщины быстро забывают подробности беременности и родов. Иначе черта с два бы в селянских семьях по пять – десять ребятишек по двору носились.

• Предыдущая
• 34/90
• Следующая