По закону перелетных птиц - Нергина Светлана - Страница 58

• Предыдущая
• 58/90
• Следующая

Он был мальчишкой, и поэтому с ним было легко. Мужчиной – и она чувствовала себя в безопасности.

Всю весну они втроем прошлялись по улицам и паркам, дружно прогуливая лекции и семинары. Дарган научил ее играть на гитаре – еще неумело, простенько и с трудом разбираясь в струнах, но она сумела положить на музыку одно из своих стихотворений и, жутко смущаясь, спеть им обоим. Получилось отвратительно, но пришлось исполнять еще раз на бис.

После третьей жалобы, что так жить нельзя и без лекций черта с два она сдаст хоть один экзамен, парни многозначительно переглянулись, наведались в общежитие – и у Лойнны появились все лекции старшекурсников в нескольких вариантах. На их возврате никто особо не настаивал, так что переписывать Лойнна не торопилась.

Только одно ее пугало: день за днем, все чаще и чаще она ловила на себе пристальный, выжидающий взгляд черных глаз. «Попавшись», Церхад никогда не отворачивался, а только улыбался или подмигивал, а она жутко смущалась и не понимала, чего он от нее ждет.

Заглянувшая под майские праздники на минутку в гости Нора принесла-таки обещанный диск со спектаклем и, увидев заваленную цветами комнату (Церхад приносил по букету каждый раз, как приходил хотя бы на полчаса) и Лойнну, чья голова лежала на плече небрежно закинувшего ноги на подлокотник дивана Церхада, презрительно скривилась и уверенно припечатала:

– Сессию ты не сдашь.

– Сдаст! – рассмеялся ничуть не смущенный Церхад. – Причем ничуть не хуже, чем все предыдущие.

– Ну-ну, – скептически фыркнула Нора, завистливо вздохнула и с этим ушла.

Церхад еще долго посмеивался в кулак.

– А ведь и правда не сдам, – с тяжелым вздохом сказала Лойнна, не убирая, впрочем, головы с его плеча. – То есть сдам, конечно, но кое-как, лишь бы вообще не вылететь.

– Ну куда уж там, – тепло улыбнулся он, протягивая руку за брошенным Норой на край дивана диском и убирая его на стол. – Уж меня-то не надо обманывать, Лойлинне.

– Как ты меня назвал?!

– Лойлинне, – послушно повторил он. – У тебя имя похоже на кирэнское, а у них там «лин» – уменьшительно-ласкательный суффикс. Вроде гонерского «чка».

– Откуда ты знаешь? – поразилась она.

– Да только что придумал, – не выдержав, рассмеялся Церхад.

– Ах ты! – бросилась на него Лойнна.

Никогда не собираемый, хотя честно застеленный покрывалом диван – отличный танкодром для стратегических боевых действий. Но не в том случае, когда один противник сильнее другого раз в пять и умудряется сгрести его в охапку в первые же минуты сражения.

– Перестань! Пусти!

– А кто первый полез?! – возмутился довольный Церхад, словно тисками прижимая ее к разбросанным декоративным подушкам.

– Я не лезла! – неуверенно возразила она, оставляя бесполезные попытки вырваться из его рук. – Я пошутила!

– Ага, как же! То-то у меня все руки исцарапаны.

– Неправда, нет у меня ногтей – с ними печатать неудобно!

– И на том спасибо!

Повозившись еще минут пять, они успокаиваются, только тяжелое дыхание слышно в комнате.

– Тебе не тяжело, что я голову на плечо положила?

– Чему у тебя там быть тяжелому-то?

Она только смеется, устав мстить за его бесконечные шуточки.

– Представь, что про нас сейчас домна Абра подумала. Она ведь давно уже в курсе, что ты никакой мне не брат.

Церхад представил – и закашлялся от тщетно сдерживаемого смеха.

Сессию Лойнна сдала. Зубрила под неусыпным контролем ежедневно приходящего ради этого Церхада. Тот на корню пресекал любое нытье вроде:

– Я устала! Дурацкий билет, он мне не попадется! Да кому нужны эти дорийские саги?! – но после положенных двадцати листов безо всяких просьб и намеков брал ее за руку и вел куда-нибудь гулять: на обожаемую обоими набережную, в наконец-то оттаявший и загрохотавший аттракционами городской сад или просто шляться по улицам и болтать ни о чем.

– Знаешь, я тебя боюсь, – со вздохом тихонько призналась Лойнна на берегу реки, когда солнце садилось за вызолоченный горизонт. В сумке лежала зачетка с бледной голубой печатью наконец-то закрытой сессии, впереди маячили два месяца безделья, а на душе все равно было тревожно. Необъяснимо тревожно.

– Все еще? – тепло усмехнулся Церхад.

– Наверное, – пожала плечами Лойнна. – Просто уже не так, как тогда, в марте.

– А как?

– Боюсь, что ты ненастоящий.

– Ну Лойлинне, вряд ли кто-нибудь сумел бы притворяться два месяца кряду! – резонно возразил тот. – Да и чего ради?

Да, действительно, чего ради, если он ни разу даже не пытался перейти наложенных ею границ, держа себя в рамках приличия и галантности. И это само по себе было подозрительно.

– Просто ты… не такой, как все.

– Ты тоже.

– Брось, Церхад, это банально! – возмутилась она.

– Банально быть не такой, как все?

– Банально говорить девушке такие комплименты.

– Ты смешная, а это не комплимент, а констатация факта. Что ты имела в виду, когда сказала, что я не такой, как все?

– Ты… – Лойнна сбилась, подбирая слова. – Ты как будто не отсюда. Ты живешь, дышишь, говоришь и думаешь не так, как все. А еще у тебя глаза в темноте светятся, как у колдуна.

– И у тебя светятся. И глаза, и пальцы.

Она торопливо опустила взгляд на собственные руки и обиженно нахмурилась:

– Неправда.

– Правда. Ты просто гитару в руки возьми…

Найон молча подбросил в начавший было затухать костер новую охапку хвороста. Пламя сердито расфыркалось, с чихом вырвалось ярко-оранжевым языком из-под небрежно наваленных сверху прутьев и сыто облизало края неохотно, но дружно занявшейся свежей охапки.

Лойнна невидящим взглядом смотрела сквозь огонь, машинально постукивая кончиками тонких нервных пальцев по почти полной бутылке с вином. Эх, а он-то свою уже почти всю выглотал, не задумываясь о последствиях. И именно поэтому разговор даже на запредельно дурацкую тему вязался легко и плавно, как скользящий узел на бечеве.

– Так вы и узнали, что вы ведьма?

Она будто бы сначала не услышала, все так же невидяще глядя сквозь огонь. Потом словно очнулась, и краешек губ дрогнул в легкой улыбке, а вино в накренившейся бутылке весело плеснуло на темно-зеленое стекло.

– Ага, как же… Мне это Церхад в голову вдалбливал еще долго и упорно. Снова с применением кофе и конька, потому что в бодром и трезвом состоянии слушать этот бред про другие миры и магию я была категорически не согласна!

– И как же он вас убедил? – рассмеялся Найон, делая еще один душевный глоток. Вино, красное, настоянное на вишневых листьях, крепко ударило в виски, перехватило дыхание. Не от градуса, конечно, просто не надо было его почти залпом допивать.

– Он? – Ведьма по-кошачьи легко потянулась и откинулась в полулежачее положение на охапку застеленных тонким шерстяным отрезом (Церхад в сумку засунул) еловых лап. – Да никак. Просто через недельку пришла пора летней практики, и я как-то незаметно для самой себя обнаружила, что если смотреть декану не в глаза, а между, чуть повыше переносицы, то самое наивное вранье про аллергию на цветы и невозможность вследствие этого ехать в деревню собирать фольклор звучит куда как убедительнее.

– Хм… Как-то слабо верится.

– Само собой, – не обиделась ведьма, широким жестом отдавая ему свою и наполовину не опустошенную бутыль. – А если при этом еще и руками хаотично и довольно естественно все время что-нибудь незатейливое вытворять: сережку там поправить, кольцо потеребить, пряжкой пояса поиграть, то человек очень быстро теряет нить любого, даже логически стройного рассуждения и в определенный момент готов согласиться с любым вашим выводом, каким бы абсурдным и не имеющим отношения ко всему прежде сказанному тот ни был.

– Да? – заинтересованно поднял голову Найон. – Серьезно, что ли?

– Серьезно, – кивнула Лойнна, метким щелчком сбрасывая с шерстяной ткани кусочек отвалившейся от дерева коры.

• Предыдущая
• 58/90
• Следующая