Хорёк (СИ) - Иванников Алексей Алексеевич - Страница 41

Тем более что платить стали хуже: хитрожопый азиат – наш хозяин – то ли пронюхал, то ли почувствовал, что мы живём совсем не так плохо, как хотел бы он. Это касалось и нас, официантов, и поваров, искусников своего дела, совершавших, как я уже рассказывал, время от времени свои маленькие чудеса вроде превращения курицы в утку и прочих фокусов. Крупных скандалов нам никто не закатывал, но и я, и другие заметили интерес в этом направлении, вылившийся наконец в пару незатейливых разговоров. Хозяин – жук хитрожопый – давно держал нас всех на подозрении, и хотел просто поставить себе на службу процесс экономии сырья, приносивший его подопечным немалую помощь, ну то есть он хотел, чтобы повара так же жульнически подсовывали дешёвое под видом дорогого, теряя при этом ещё и в весе, но всё сэкономленное шло бы исключительно в его карман, не давая нам ничего.

Так что когда его планы стали очевидны, я сделал ручкой: не ценил он мою уверенную надёжную работу, и вряд ли стал сильно расстраиваться, когда в тёплый осенний день я взял у него расчёт, и особо больше ни с кем не прощаясь (а с татарочкой специально даже поругавшись, чтобы не искала она меня больше!) оставил это заведение, чтобы испытывать дальше на прочность свою горькую незавидную судьбу.

XI

Добрый день, добрый день. А вот и вы: вторая большая удача за два дня, что даже как-то уже пугает и настораживает. Я о-очень рад вас видеть, особенно после вчерашнего визита матери, которая наконец добралась ко мне. Она и раньше здесь бывала – визиты разрешены два раза в год – но переться в такую даль из столицы очень уж тяжело, так что последний раз она навещала меня уже давно… Но ваши поддержка и обещания, и всё то, что я благодаря вам получил и чего добился здесь: они очень помогают, и до матери тоже долетели свежие яркие порывы.

Она просила передать вам личную благодарность: кто ещё стал бы сочувствовать и помогать человеку в моём положении, ведь когда меня взяли и обвинили, то никто из родственников пальцем не пошевелил, чтоб сделать что-то полезное. Мамин брат и его семейка даже издевались надо мной: говорили нечто типа того, что Хорьком ты родился и Хорьком помрёшь. Ну-ну: жадные подлые крысы даже не дали денег на адвоката, хотя и могли это сделать, и получил бы я тогда не двадцать пять – по пятёрке за рыло – а лет пятнадцать. Хотя ладно, я тогда по порядку всё расскажу, не перепрыгивая с пятого на десятое, а то совсем я вас запутаю.

Я ведь, кажется, говорил в прошлый раз о том, что слинял из того ресторана, которым заправлял узбек этот: его, я помню, Насимом звали, но за глаза его «говнюком» обычно именовали. Если бы я знал, куда попаду после Насима и чем всё закончится! То есть я ведь не был рабом, и совершенно необязательно было так держаться за то место, и ситуация, вылившаяся в пять трупов: чистое стечение обстоятельств. Абсолютно точно!

Но ладно, дело было так. После прощания с Насимом и его заведением я немного отдохнул. Ну мог же я позволить себе такой расслабон, тем более что я не бездельничал. Ничего подобного! Именно тогда я слегка приобщился к искусству. Правда-правда, я имею в виду не живопись какую-нибудь и не литературу, а главное, или одно из главных: кино.

Получилось это случайно: когда я шлялся как-то по улице, то меня окликнул мужик, оказавшийся сотрудником киностудии. Им требовался срочно мой типаж: маленький человечек с большим самомнением, мелкая роль без слов и почти без действия, так что мужик даже не стал интересоваться моим образованием, социальным положением и работой. Я сразу согласился: зачем же отказываться от того, что предлагают раз в жизни и не предложат больше никогда, и о чём многие только мечтают, даже не надеясь на самом деле получить?!

Оказался, разумеется, это не блокбастер какой-нибудь – кто бы меня туда взял! – а обыкновенный отечественный сериал. Ролька была действительно мелкая: на каком-то рынке в эпизоде я изображал барыгу с криминальными замашками и таким же криминальным прошлым, и те несколько секунд, что я провёл в кадре, стали лишь лёгким фоном для главных героев, то ли сыщиков, то ли ментов, охотившихся на добычу покрупнее. По ходу действия меня тогда взяли за шкирняк и положили мордой в землю, так что ничего нового и необычного по ходу действия я не увидел и не испытал, заработав за мелкие старания пару сотен долларов.

Мне сразу понравилось: получить за день работы без всякого риска и особого напряга такие деньги –было совсем неплохо, так что я предложил и дальше свои услуги. Я ведь любил смотреть сериалы – правда-правда! – и совсем неважно даже было, менты там трудились или какие-нибудь работники больницы, спасая людишек от угроз и опасностей. Просто нравилось смотреть, как они все напрягаются и усердствуют, работают для достижения какой-то своей цели, получая в итоге во многих случаях лишь кукиш с маслом или фингал под глаз. В то время как весь навар забирают себе другие: или те, кто сверху, или те, кто со всеми удобствами обосновался сбоку, используя жалких работяг в своих личных целях. Оно ведь так всегда бывает: когда я был в порядке и сам собою распоряжался – я ведь как сыр в масле катался, маленький такой плавленый сырок, но стоило подчиниться другим: и где я оказывался? Так что главное: быть себе хозяином и не давать никому собой распоряжаться и помыкать. Что мне в итоге и обошлось так дорого.

А что же касается кино, то два раза я тогда ещё попадал в кадр: такие же крошечные эпизоды, ничего не значащие персонажи, и только однажды я слегка отошёл от намеченного плана и вписал в искусство своё слово. Точнее не слово, а рожу, кривую похабную рожу с высунутым языком, которую я добавил под занавес, участвуя в эпизоде в сериале, который вы наверняка должны были смотреть. Его почти все смотрели, у кого есть телевизор и желание иногда хотя бы взглянуть на что-то современно-криминальное, но не откровенно примитивное, и именно там, в самом конце, в компании алкашей и дебилов, оказалась запечатлена моя радостная довольная физиономия, подводящая всему итог.

Я потом показывал матери заключительные кадры: она осталась довольна, не выражением лица, конечно, а самим фактом появления меня в таком новом качестве. Она даже хвасталась родственникам и знакомым, говоря им, что у меня начался, судя по всему, новый этап карьеры, и скоро я стану совсем новым человеком. Зря хвасталась! Скорченная рожа киношникам совершенно не понравилась, и больше меня никто не приглашал, так что пришлось снова спуститься с небес на землю. Ну, или вернуться к традиционным баранам. Воровать – несмотря на некоторое улучшение – я по-прежнему был не в состоянии, и снова пришлось устраиваться официантом. Поскольку в других качествах меня не воспринимали и брать явно не хотели.

Нет, из меня мог получиться приличный повар – правда-правда! – это ещё мать моя говорила, когда я вместе с нею на кухне готовил разные блюда. Сварить суп из курицы с овощами – раз плюнуть, пожарить картошку с рыбой – как два пальца об асфальт, не говоря уж про всякие там салаты или компоты. Я спокойно подменял мать, не считая готовку ниже своего достоинства, когда по какой-то причине она была занята, и вполне смог бы применить свои способности в кафе или ресторане, но кто бы мне это позволил!? Там ведь, кажется, тоже нужны официальное образование и дипломы, хоть какая-то корочка о специальном образовании пусть на уровне завалящего ПТУ, у меня же в пинципе не было ничего такого, так что пришлось смириться и пойти в подавальщики.

Вы знаете, когда я только начинал этим заниматься – лет в двадцать восемь – то не видел ничего постыдного. В молодости нет обидного в том, чтобы поработать в сфере так сказать услуг: кому же как не им – молодым оболтусам – таскать подносы с тяжёлыми тарелками и кружками, с наваленными блюдами и закусками, которые после требуется притаранить назад. А когда уже не за горами сороковник: тут уже совсем другая история, особенно когда обслуживаешь малолетних раздолбаев, не стоящих и твоего мизинца. Вы ведь должны были понять: я многого стою, и если бы не стечения обстоятельств – то одних, то других – парился бы сейчас не на местных неудобных нарах, а где-нибудь совершенно в другом месте. Числился бы я директором маленькой фирмы, занимавшейся маленькими делами – делишками! И приносившей хорошую прибыль, которую я тратил бы на любимые увлечения: пожирание сладостей и катание на аттракционах, и развлечения с девицами, заменяемых как перчатки. Если бы не одна гнида, откровенная сволочь, сломавшая мне судьбу и вынудившая взяться за волыну.