Красные цепи - Образцов Константин - Страница 27

Но не тут-то было.

Гронский позвонил в субботу поздно вечером, когда Алина уже готовилась ко сну, полная приятного предвкушения завтрашнего, так чудесно распланированного дня. Признаться, она и не вспоминала о нем последнее время, и вот под вечер он снова замаячил на ее горизонте в своем черном одеянии, неся в себе скрытую угрозу всему, что Алина привыкла называть нормальным, как темная полоска туч несет угрозу ясному солнечному дню. Однако Гронский был и оставался единственным человеком, не только посвященным в ее семейную тайну, но и тем, с кем она обсуждала загадочные и пугающие события последней недели. Поэтому Алина только вздохнула и согласилась встретиться с ним завтра, в полдень, в баре «Винчестер», том самом, где работала убитая Марина и во дворе которого состоялось их знакомство.

Они вошли в бар через расшатанную деревянную дверь, и тусклое звяканье колокольчика возвестило об их прибытии. При свете серого дня «Винчестер» показался Алине похожим на лавку сумасшедшего старьевщика, в которую стащили содержимое пары древних коммуналок и бабушкиных дач: разномастные хромые столы, колченогие скрипучие стулья, какие-то немыслимые шкафы и буфеты, один из которых стоял справа от входа и отгораживал входную дверь от того, что в более приличном месте называлось бы залом. Затоптанный ковер, вросший в пол перед барной стойкой, казалось, лежал тут с самой постройки дома и был так грязен, что с трудом можно было различить рисунок. Сам пол, темный, дощатый, был испещрен черными пятнышками растоптанных жевательных резинок, следами окурков и засохшими пятнами разлитого пива. К потолку были приклеены старые пластинки, прибиты посеревшие от грязи майки футбольных клубов, а рядом с перекошенной железной люстрой угрожающе покачивалась на двух тонких шнурах дырявая байдарка. Над барной стойкой печально свисали многочисленные бюстгальтеры, всех цветов и размеров, похожие на вымпелы корабля, попавшего в штиль. В баре царила пыльная душная тишина.

– Это место мне кажется необитаемым, – заявила Алина, скептически оглядываясь вокруг. – Не удивлюсь, если увижу в углу скелет последнего посетителя, обнимающий пивную кружку. Сюда вообще кто-нибудь ходит?

– Днем и в будни почти никто, только свои, – ответил Гронский. – Но в пятницу и субботу сюда не войти, а столики заказывают за несколько дней.

И в подтверждение своих слов он показал на зеркало напротив входа, на котором красовалась надпись: «В пятницу и субботу – АД!»

– Я вижу, – скептически отозвалась Алина. – По-моему, тут уже ад. Банька с пауками в углах, как у Достоевского.

Гронский улыбнулся и прошел направо, лавируя между беспорядочно стоящих столов и стульев. Алина последовала за ним, опасливо придерживая полы своего светлого пальто. Они сели за столик, сооруженный из старого пивного бочонка и верхней части большой деревянной катушки для кабеля, при этом Гронский уселся на бесформенный грязно-синий диван, который выпустил из себя облако пыли, а Алина, старательно отгоняющая мысли о клещах, клопах и прочих паразитах, живущих в этих мягких недрах, осторожно присела на ветхий деревянный стул.

– Похоже, вчера вечеринка удалась, – произнес Гронский, стягивая пальто и оглядывая бар. – Девочки даже прибраться не смогли.

И действительно: на барной стойке и некоторых столах стояли полупустые пивные бокалы, пепельницы, похожие на ежей, ощетинившихся окурками вместо иголок, и тарелки с присохшими объедками.

– А где сами девочки? – спросила Алина.

– Сейчас найдем. – Гронский поднялся. – Заодно и закажу что-нибудь. Будете кушать?

– Вы, верно, шутите, – ответила Алина. – Мне только минеральную воду. Желательно в закрытой бутылке.

Гронский снова улыбнулся и направился мимо стойки во второй зал, в котором располагалась грубо сколоченная маленькая дощатая сцена. Там же обнаружились и девочки: одна спала крепким сном, свернувшись калачиком, на диване, являвшемся, по-видимому, младшим братом того, на котором до этого сидел Гронский. Другая расположилась в гамаке, подвешенном в оконном проеме, и выставила босые ноги навстречу белесому свету дня.

– Привет, Снежана, – сказал Гронский. – Как прошла ночь?

Девушка в гамаке зашевелилась и повернула голову на звук его голоса.

– Привет, Родион, – слабо отозвалась она. – И не спрашивай. Слушай, сделаешь себе сам кофе или покушать? У меня сил нет.

– Снежа, я бы с радостью, но я не один. Кстати, а кто сегодня на кухне?

– Рома. Но он тоже спит.

– Я буду очень признателен, если ты его разбудишь и попросишь сделать для меня яичницу, он знает, как я люблю. И еще нам два кофе и минералку.

Снежана со стонами принялась выбираться из гамака, а Гронский вернулся к ожидавшей его Алине.

– Ну вот, все прекрасно, – возвестил он. – Я разбудил девочек, и сейчас нам сделают кофе и яичницу. Кстати, очень рекомендую, если все же передумаете насчет второго завтрака. Это блюдо удается местному повару на удивление хорошо. Правда, это вообще единственное, что ему удается.

Алина покачала головой.

– Нет уж, увольте. Я собиралась сегодня поужинать с отцом в итальянском ресторане, не хочу перебивать аппетит. Если, конечно, разговор, ради которого вы меня привели в это чудесное место, не затянется до вечера.

За барной стойкой надрывно загудел кофейный аппарат. Гронский откинулся на спинку дивана, закурил и посмотрел на Алину.

– Я нашел мотив, которым руководствуется убийца. Точнее, источник этого мотива. Думаю, это существенно сузит круг наших поисков.

Гронский как мог коротко рассказал Алине о том, как провел последние дни: про библиотеку, про логику своих исследований и про то, как постепенно все нити его изысканий сошлись к одной книге – «Красные цепи», в которой говорилось о возможности создания эликсира, ассиратума, из органов человеческого тела и крови. К тому времени, когда он закончил свой рассказ, у Алины уже кончились кофе и терпение.

– То есть вы полагаете, что убийца читал вот эту книгу, «Красные цепи»? – спросила она.

– Я в этом не сомневаюсь, – кивнул Гронский.

– И на основании изложенного в ней он совершает свои преступления каждое новолуние?

– Именно так.

– Что ж, это только подтверждает мою версию о том, что мы имеем дело с сумасшедшим.

– Почему? – искренне удивился Гронский.

– Да потому что только психически нездоровый человек в состоянии всерьез полагать, что может почерпнуть знания о создании какого-то снадобья…

– Ассиратума, – подсказал Гронский.

– Да неважно! О создании какого-то чудодейственного лекарства из книги по алхимии, да еще и начать действовать в соответствии с тем, что вычитал. Говорю же, это сумасшедший.

Гронский вздохнул и посмотрел на Алину с сожалением.

– Что вы знаете об алхимии? – спросил он.

Алина вдруг почувствовала, что растерялась.

– Ну… это что-то связанное с получением золота из свинца, так?

Гронский покачал головой.

– Беда современного человека, – сказал он, – в уверенности, что он знает все и обо всем, а на самом деле может только читать ярлыки, кем-то навешенные на предметы и явления, да к тому же еще и подписанные с ошибками. Что такое алхимия? А, это получение золота из свинца – все, знаю, бежим дальше. Что такое астрология? Это гороскопы на последней странице журнала и предсказание будущего по звездам. Все, и это тоже знаю, дальше.

Алхимия, астрология и теургия – то, что упрощенно называется магией, – три составляющих герметизма, древней науки об основных законах природы и мироздания. Истоки герметизма лежат в египетских мистериях, а название он получил от своего легендарного основателя, Гермеса Трисмегиста, в египетской традиции носившего имя бога Тота. По сути это именно наука, имеющая сформулированные космологические принципы аналогии и подобия, теоретическую и практическую часть. Герметизм начал проникать в Европу в раннем Средневековье, вместе с рыцарями, священниками, монахами, которые возвращались из крестовых походов и несли с собой кроме золота гораздо более ценную, но и опасную добычу – древние эзотерические знания. Эта оккультная наука вобрала в себя элементы разных религий и философий: платонизма, христианства, суфизма, каббалы, и явилась основой всего западноевропейского мистицизма, сформировав целый пласт культуры, символы и элементы которой живы и сейчас. Алхимия является практической частью герметизма и изучает свойства веществ и возможность их влияния на материальный и духовный мир. Иногда алхимию подразделяют на внешнюю и внутреннюю, но я не думаю, что это верно: просто в разное время разные адепты этой науки ставили перед собой различные задачи. Но основной целью всегда было одно: получение абсолютного вещества, которое в алхимической традиции называется философским камнем или эликсиром, имеющего свойство делать совершенным любое несовершенное вещество. Для тех, кто практиковал внутреннюю алхимию, философский камень был средством исправления внутренней человеческой природы, достижения божественного состояния духа, в различных религиях называемого святостью или просветлением. Это вполне сочеталось с христианской аскетикой, во всяком случае, в декларируемой алхимиками цели, но, конечно, не в используемых методах. Для внешней алхимии было важнее изучение мистической природы материальных веществ, а также достижение абсолютного состояния человеческого тела: искомый эликсир должен был освободить человека от болезней и страданий, худшим из которых считалась смерть. Это преображение называлось трансмутацией, и то самое превращение свинца в золото, о котором чаще всего вспоминают в связи с алхимической наукой, в большей степени тест, символический эксперимент на состоятельность полученного вещества: истинный эликсир должен был превратить несовершенный земной свинец в подлинное, сияющее небесное золото. Кстати, Парацельс, знаменитый врач, о котором вы должны были слышать на лекциях по истории медицины, тоже был алхимиком и выделял ту часть алхимической науки, целью изучения которой был человек, его здоровье и бессмертие, в отдельное направление – ятрохимию. В своих изысканиях и опытах алхимики опирались на принципиально важный для герметизма закон подобия, изложенный в «Изумрудной скрижали» Трисмегиста: «Все, что есть вверху, подобно тому, что есть внизу». Мир – это овеществленная эманация Духа, и все предметы и явления зримого материального мира есть только знаки, символическое отображение того, что существует в ином, высшем, невидимом мире. Следовательно, каждая манипуляция с материальными веществами и предметами может запустить иные, космические процессы, которые приведут к получению нужного результата. Собственно, на символике основаны все религиозные обряды, мистические ритуалы и магические действия в разных культурах. Алхимики тоже активно экспериментировали с магией – в конце концов, это тоже практическая часть герметической науки и важный способ установления взаимосвязей и законов окружающего мира, который отнюдь не исчерпывается только зримой нами частью реальности. Альберт Великий ставил магические опыты и при всем своем рационализме ни разу не усомнился, что магия может творить чудеса. Роджер Бэкон писал, что отличить черную магию от науки не так просто – гениальное наблюдение, на мой взгляд! – и признавал так называемую натуральную магию, приемы которой применяются во благо. Аббат Тритемий имел еще при жизни репутацию черного мага, после смерти почти все его труды были запрещены к изданию, а рукопись его знаменитой «Стеганографии» была сожжена по приказу Филиппа II, который нашел ее в отцовской библиотеке и пришел в ужас от прочитанного. Алхимики экспериментировали не только с веществами, они занимались и лингвистикой, и математикой, были одновременно и богословами, и ремесленниками, и учеными, и магами. Основные из изученных ими взаимосвязей были установлены и прописаны: так, духу, душе и телу человека соответствовали сера, ртуть и соль, основные вещества алхимии, с ними же были связаны четыре стихии мира – огонь, вода, воздух и земля. В человеческом теле с ними соотносились сердце, почки и селезенка. Все вместе это образовывало общий гармонический баланс стихий, веществ, внешней и внутренней природы человека.