Любящее сердце - Бэлоу Мэри - Страница 49

• Предыдущая
• 49/52
• Следующая

И тогда она решила спросить его потом, перед тем как они уснут. Но занятия любовью отняли немало времени и еще больше сил. И еще занятия любовью напомнили ей о том, что она не хочет, чтобы ее догадка оказалась правдой. Она не хотела, чтобы это было правдой, потому что она хотела любить его. И она хотела, чтобы любовь, физическая любовь, доставляла ей радость до конца дней. Она не хотела, чтобы это стало лишь супружеским унылым долгом.

– Моя любовь, – прошептал он, когда они снова смогли говорить, – Любовь моя, я не слишком тебя измучил?

Из того, что говорила тетя Агата, и из того, что она успела узнать до нее, вытекало, что это не могло занимать больше нескольких минут. И еще она думала, что это немного неприятно, но вовсе не утомительно. Но на самом деле оказалось, что любовью можно заниматься часами и при этом так уставать, что не хватает сил сказать и слова. Она только глубоко вздохнула, свернулась клубочком и уснула. Уснула до того, как услышала в ответ его тихий смех.

Когда она проснулась, в комнате посветлело. Он нежно касался губами ее виска и скул, и это они, его губы, придали ее сну эротическую окраску, а потом совсем разбудили ее. Она вздохнула сонно и потянулась, переплетая свои ноги с его. Прикосновение его сильных и мускулистых ног было щекочуще-приятным.

«Давай, – твердо приказала она себе, когда сон окончательно прошел. – Спрашивай его сейчас. Пройди через это. Ты не успокоишься, пока не будет полной ясности».

И потом уже, возможно, ничего не будет?

Но вопросы задать необходимо. Она отстранила щеку от его груди и откинула голову. Он смотрел на нее и улыбался.

– Доброе утро, любовь моя, – сказал он. – Я тебя не разбудил?

– Да, разбудил, – сказала она. – И с какой это целью?

«Я улыбаюсь ему, – беспомощно пронеслось у нее в голове. – Я ему улыбаюсь!»

– Только для того, чтобы покорно спросить, – сказал он с нежнейшей улыбкой, – чтобы спросить тебя, могу ли я любить тебя снова, жена моя.

– О…

Тело имело путающую власть над ее рассудком. Она и не подозревала об этом раньше, до того, как оно не проснулось для наслаждения, до вчерашней ночи. Но сейчас каждая клеточка ее тела жаждала удовольствия. Она хотела его. Она хотело его – везде.

– Только если ты хочешь, – сказал он. – Ты должна сказать «нет», если ты не хочешь.

Внезапно она поняла, что видит его лицо сквозь туман. А потом она почувствовала, как по щеке поползла горячая слеза.

– О, Габриэль, – простонала она. – Я хочу. Люби меня. Сейчас.

Когда все было кончено, она ничего не сказала, хотя оба не спали. Они могли бы поговорить, но вместо этого сонно и нежно целовались с закрытыми глазами. И она дивилась тому, что узнала: что он может любить ее рукой и пальцами и доводить до сумасшествия вновь и вновь, пока не войдет внутрь для того, чтобы самому достичь пика, и что там, внутри, она может быть теплой и уютной сначала для него, а потом и для его семени.

Она завтра спросит его об этом, вернее, попозже утром. Не сейчас. Сегодняшняя ночь и утро должны стать одним из самых драгоценных воспоминании. Сегодняшняя ночь – ночь познания, ночь любви, полной и настоящей. На всю жизнь она запомнит ее.

Все будет завтра; даже если завтра уже наступило, для нее оно – лишь продолжение ночи. Она обняла его покрепче и прижалась грудью к его груди. Их поцелуй на миг прервался, но они открыли глаза, лениво улыбнулись и снова слились в поцелуе.

Когда она проснулась, он снова успел уйти. Несмотря на то что время было не такое позднее, как вчера, ей было стыдно, что она может спать допоздна и даже не пошевелиться, когда он встает с постели.

Сегодня утром она наконец в полной мере ощутила себя замужней женщиной. Странное ощущение. Вчера утром она тоже проснулась замужней женщиной, но ощущения были совсем другими. Дженнифер раздумывала над этой переменой в себе, пока горничная трудилась над ее прической. Вчера ей было неловко оттого, что горничная видела ее спящей без ночной рубашки. Вчера ей стыдно было выходить из спальни, зная, что ее увидят слуги, которым все известно. Кроме того, ощущения после ночи, проведенной с мужчиной, – в груди и там, внутри, где вчера было немного больно, стали ей более знакомы и привычны. И приятны. Ей нравилось то, что она испытывает.

Глаза ее, глядящие в зеркало, казались больше, глубже, мечтательней. Как было бы здорово, подумала она, жить в браке, свободном от проблем. Как было бы здорово жить с мужчиной, который будет другом и компаньоном в течение дня и любовником ночью. И как бы она любила детей, рожденных в таком браке.

Лайонел. Дженнифер вздохнула про себя. Ей припомнился вчерашний бал и то, как менялось ее отношение к поступку Лайонела. И еще она начала задумываться над его прошлым. Как-то она вдруг подумала о том, возможна ли вообще дружба между ней и Лайонелом. Тогда она поспешила прогнать сомнения прочь, ибо ответ, который напрашивался сам собой, разбивал вдребезги замок мечты, созданный ею в течение пяти лет. Ведь между ней и Лайонелом никогда не было той доверительной близости, которая мгновенно установилась между ней и Габриэлем.

С ним ей всегда было легко разговаривать. Если бы обстоятельства были иными, они смогли бы стать друзьями. Разумеется, они уже стали любовниками. И то, что она узнала о физической стороне любви, узнала благодаря ему, оказалось чудеснее всего того, что она могла представить. Вероятно, они так и останутся любовниками. Он сказал, что будет настаивать на исполнении ею супружеского долга каждую ночь. Хотя возможен и другой исход: они перестанут быть любовниками. Он будет заявлять права на нее, а она, как женщина, принуждена будет подчиняться.

И если она не ошибается, все именно так и будет, если… Если она задаст ему свой вопрос.

Так и будет, Дженнифер почти не сомневалась в этом.

Сегодня утром она почти отказалась от мысли о чем-то его спрашивать. Почему бы не хранить свои догадки при себе? Почему бы не притвориться, что предыстория их отношений такова, какой она казалась ей вначале, и строить будущее без прошлого? Возможно, она даже сумеет сделать так, что он ее полюбит. Она знала, что он уже находит ее желанной. Она знала, что он испытывает по отношению к ней чувство ответственности. Ведь он женился на ней, разве нет? И Дженнифер знала, что любит его.

Это признание, сделанное самой себе, застало ее врасплох. Дженнифер растерянно смотрела в зеркало и вертела в руках щетку для волос. Да. О да, так оно и было.

Дженнифер глубоко вздохнула и встала. Нет смысла загадывать, что она сделает и чего не сделает. Она должна проверить меру той власти, которую Габриэль возымел над ней. Пока она не посмотрит ему в глаза, она так и не узнает, сможет ли жить с ним дальше, вечно задаваясь одним и тем же невысказанным вопросом, или так и не решится задать его, несмотря на свое желание сделать это.

В дверь постучали, и горничная открыла. Господин Торнхилл просит госпожу Торнхилл спуститься вниз, в салон, как можно быстрее, пояснил дворецкий.

Салон на первом этаже использовался для приема посетителей. Об этом Дженнифер узнала во время первой своей экскурсии по дому. Кто пришел? Саманта? Тетя Агата? Не слишком ли ранний час для визита, учитывая, что накануне был бал?

Тот же слуга, который передал сообщение, повел ее вниз, опережая на несколько ступенек. Он же открыл Дженнифер дверь и прикрыл ее за ней, когда она вошла.

В комнате стояла мертвая тишина, несмотря на то что она была далеко не пуста. В салоне находились четверо: графиня Рашфорд сидела в кресле по правую сторону от камина. Ее муж, граф Рашфорд, стоял у нее за спиной, опираясь ладонями о спинку кресла. Виконт Керзи стоял спиной к камину. Дженнифер инстинктивно повернулась к четвертому из присутствующих. Муж ее стоял возле окна, повернувшись к окну всем корпусом. Однако при ее появлении он обернулся к двери через плечо. Она задержала свой взгляд на нем, и он поспешил к ней навстречу.

• Предыдущая
• 49/52
• Следующая