Книга об истине и силе - Лао-цзы - Страница 10

То же самое имеет отношение и к твоему телу. Все беды и неприятности – это лишь ощущения и переживания твоего тела. Если ты перестаешь обладать телом, откуда взяться переживаниям в твоем мире?

Так что любые управленческие усилия и действия в этом мире – это переживание собственного тела, потому что тем самым придаешь его шевелениям огромное значение. И только когда мир для тебя становится таким же значимым, то есть совершенно равнозначным переживанию собственного тела, тогда тебе можно доверить владение этим миром, то есть управление происходящими в нем событиями и движениями.

Управленческое действие должно стать проведением потока любви твоего тела без разделения мира на себя и другого, на поглощение этого мира потоком любви такой же силы и качества, каков он в своем собственном теле по отношению к самому себе.

Переживание как почестей, так и позора нужно рассматривать лишь как предупреждение об опасности.

Ценность тела заключается в том, что оно является источником большой беды для его владельца.

Почему в переживании и почестей и позора нужно лишь видеть предупреждение об опасности?

Переживание почестей – это ощущение движения вверх.

Переживание позора – это ощущение движения вниз.

Так что и возникновение этих ощущений вызывает переживание тревоги, и утрата этих ощущений вызывает тревогу.

Именно это и определяет необходимость отношения к почестям и позору как к предупреждению об опасности.

Как понимать высказывание, что ценность тела лишь в том, что оно является предупреждением о большой беде?

То, что ты действуешь через свое тело, обязательно создаст тебе большую беду. И если бы не было у тебя тела, могла ли с тобою случиться какая-нибудь беда?

Отсюда понятно, что, только придавая огромное значение собственному телу, можешь осуществлять действия по управлению этим миром. И в этом случае существуют основания, позволяющие доверить тебе власть над этим миром.

Только когда любовь к своему телу проводится вовне, как действие по управлению миром, тогда можно поручить тебе управление миром.

Вообще, любые приходящие из мира знаки, вызывающие переживания, обязательно толкуются лишь одной из частей твоей личности как вестники твоего будущего подъема или соответственно унижения. И именно так, в общении с миром, которое выражается в обращенных к тебе предложениях рассмотреть дальнейшие направления твоих странствий во времени, оцениваются тобой все эти шевеления в виде восхвалений, выражений тебе пристрастной расположенности, или, наоборот, вопиющего неуважения, передачу тебе чувства стыда и позора (знак не важен). Все это лишь знаки. Сами по себе отношения не являются событиями или действиями. Эти движения силы, уловленные обозначениями в знаках, лишь сообщают нечто возможное, и если ты правильно их видишь, то, вглядевшись внимательнее в свое переживание, не отделяя его от внешнего движения, ты поймешь, во что это может превратиться в следующем круге обстоятельств. Так что не обольщайся и не огорчайся.

Мерилом всех ценностей является этот сгусток переживаний или, проще говоря, кожаный мешок, который для удобства ты именуешь кратким и емким сочетанием слогов «тело». Ты просто трясешься над своими переживаниями, пускаешь слюни, бережешь сладкие кусочки на потом, и тем самым потихонечку тянешь за ниточки, сложно переплетенные, подергиваешь за их кончики, запутываешь и без того непростые связи. Увлекаешься этой игрой (определим ее хотя бы как «Ценности и Тело», или «Ценности тела», или «тело ценностей» – неважно, понятно, о чем речь). Тасуешь колоду, гоняешь под наперстками ветер своих взглядов, пытаясь из пустоты воплотить шарик в этой уютной тьме под колпачком своего неведения. А шарика там нет. Как, возможно, нет и самого тела. И действительно, откуда ему, телу, взяться? Ты когда говоришь «тело», имеешь виду комочек «переживаний надежды, радости и боли». И самая большая беда для тебя – это потеря всех ценностей, прародителя и носителя всех ценностей для тебя – твоего тела. Именно это тревожное ожидание беды и следует ценить как свое тело, а не саму текучую и летучую сущность, которая притворяется вечностью вещественной осязаемости и видимости мясного образа. Не верь очевидному, не щипай ничего, чтобы удостовериться. Не нужно себя щипать. Нет ни щипка, ни щипающего. Что уж говорить об объекте твоего щипка. Хочешь вызвать переживания боли? Болей своей болью. Только игра, смена, подмена, обман, изменения, перемены, перемены изменений, как перемены блюд, как перемены в школе, школа подмен – все остальное по списку. Просто и надежно. Никаких обещаний. Только набор скудно повторяющихся фрустраций, то есть разочарований.

ВОТ ТАКАЯ ЧЕРЕДА ощущений, постоянно бегущая волнами ожиданий прошлого и сожалений о будущем. Почему я меняю местами смысловые единицы? Только для того, чтобы изменить направление расположения центра своей личности в потоке времени. Сожаления о прошлом – это жалость, это попытка удержать, с влажной такой хваткой потеющих рук, истекающих слез и прочих слизей разного уровня густоты и жидкости. У жидкости любой всегда есть уровень. Нужно понимать, что уровень жидкости или плотности определяет меру и качество переживаемого тобой переживания. По сути, ты же постоянно пытаешься опосредованно влиять на порядок прихода или возникновения изнутри тех или иных переживаний. То есть, обретая переживание, ты или стараешься его удержать, или, наоборот, пытаешься выгнать это ненавистное и болезненное ощущение из области, родной и личной для тебя, густо покрытой полем твоего внимания, в некоторых местах сгущенного до действительной осязаемости рук, ног и прочей ливерной неразберихи, живущей тобой.

«Так что, дорогой мой, – обращаюсь я к самому себе, – тебя ждут большие неприятности, и избежать их не удастся, не удастся откупиться ничем, разве что заранее и мучительно отказаться от своего тела. Только и сам отказ оформляется в этом теле как отказ тела, а следовательно, отказ тела от тела только усиливает целостность и мощь этого тела.

И все твои действия – это действия тела, которое любит себя, наслаждается собой, страдает собой, соотносится с собой, живет в себе. Напрягая и расслабляя ткани своих образных переживаний, определяя их понятиями, создавая смысловые связки, забрасываешь все это, как пращой, языком своим в иные поля сознания, которые точно так же из единого поля порождаются теми, кто считает себя отдельными личностями. А только такие и есть, только такие и существуют. Только когда ты отдаешься своим телом в большей размерности потоки – семьи, рода, народа, страны, человечества – и начинаешь действовать движениями переживаний этого уровня, тогда любовь твоего тела в себе самом становится любовью твоего мира в себе самом, и ты осуществляешь все так называемые внешние действия посредством этого живого и мощного переживания целостной любви всего сущего. Ибо именно этот поток животворящего божественного света и проявляет из вечной тьмы небытия плавные и упругие линии действительного волшебства творения мира.

И избежать беды мучительной тебе удастся не путем отказа от своего тела, а только расширением своего тела до бесконечности всего сущего и несущего мира. Когда прячешь себя во всем мире, тебя можно украсть только вместе с этим миром.

Так разве можно не ценить беду своего тела? Ведь только это усилие по отделению от оцененной ценности позволяет тебе осуществлять управление миром, и только в этом случае мир свободно доверяется твоей воле, отдает себя в твою власть, то есть только так ты можешь стать действительным правителем этого мира.

Тело твое становится проводником и течет по проводнику, по руслу реки любви, то есть действия придания безусловной ценности всему сущему, действия выявления и осознания осязаемого присутствия живого творца, Бога, прародителя всего сущего во всем, так же как и в себе самом. Более того, здесь исчезает граница, различие себя и другого, и ты просто вообще перестаешь различать, так как в таком виде, в состоянии совершенной мудрости, больше нет и не может быть обыденного, сличающего и различающего, меряющего, соизмеряющего и примеряющего все на себя ума».