Английский с Г. К. Честертоном. Случаи отца Брауна / Gilbert Keith Chesterton. The Sins of Prince Sa - Честертон Гилберт Кийт - Страница 8

“We have taken a wrong turning, and come to a wrong place (мы выбрали не тот поворот и попали в неподходящее место; to take – брать; выбирать /дорогу/; wrong – неправильный, неверный),” said Father Brown, looking out of the window at the grey-green sedges and the silver flood (сказал отец Браун, глядя из окна на серо-зеленую осоку и серебристый поток). “Never mind; one can sometimes do good by being the right person in the wrong place (не беда, иногда можно творить добро, оказавшись нужным человеком в неподходящем месте).”

Father Brown, though commonly a silent (отец Браун, молчаливый по своему обыкновению), was an oddly sympathetic little man (был маленьким человечком, странным образом располагавшим к доверию; sympathetic – полный сочувствия, участия; милый, приятный, симпатичный), and in those few but endless hours (и за те немногие, но долгие: «бесконечные» часы) he unconsciously sank deeper into the secrets of Reed House (он, сам того не желая, проник в тайны Рид-Хауса глубже; unconsciously – бессознательно; to sink – тонуть; погружаться) than his professional friend (нежели его друг, /сыщик/-профессионал).

 “We have taken a wrong turning, and come to a wrong place,” said Father Brown, looking out of the window at the grey-green sedges and the silver flood. “Never mind; one can sometimes do good by being the right person in the wrong place.”

Father Brown, though commonly a silent, was an oddly sympathetic little man, and in those few but endless hours he unconsciously sank deeper into the secrets of Reed House than his professional friend.

He had that knack of friendly silence (он обладал тем умением дружелюбно молчать; silence – тишина, безмолвие; молчание) which is so essential to gossip (которое столь необходимо для доверительной беседы; gossip – болтовня, пустой разговор; глубокая личная тайна, секрет; to gossip – болтать, сплетничать); and saying scarcely a word (и, не сказав почти ни слова), he probably obtained from his new acquaintances all (он практически всегда получал = узнавал от своих новых знакомых все то; probably – вероятно, наверное) that in any case they would have told (что они в любом случае рассказали бы = хотели рассказать; to tell). The butler indeed was naturally uncommunicative (/однако/ дворецкий от природы был человеком необщительным; indeed – в самом деле /служит для усиления/). He betrayed a sullen and almost animal affection for his master (он выказывал упорную и почти собачью: «животную» привязанность к своему хозяину; to betray – изменять, предавать; выказывать, проявлять; sullen – замкнутый, угрюмый; упрямый, строптивый /обыкн. о животных/); who, he said, had been very badly treated (с которым, как он сказал, обошлись очень скверно).

 He had that knack of friendly silence which is so essential to gossip; and saying scarcely a word, he probably obtained from his new acquaintances all that in any case they would have told. The butler indeed was naturally uncommunicative. He betrayed a sullen and almost animal affection for his master; who, he said, had been very badly treated.

The chief offender seemed to be his highness’s brother (главным обидчиком был, по-видимому, брат его высочества), whose name alone would lengthen the old man’s lantern jaws (от одного имени которого худое лицо старика удлинялось; lantern jaws – впалые щеки; худое лицо; lantern – фонарь) and pucker his parrot nose into a sneer (а его /похожий на клюв/ попугая нос презрительно морщился в презрительной усмешке). Captain Stephen was a ne’er-do-weel, apparently (капитан Стефан был, очевидно, человеком никчемным; ne’er-do-weel = ne’er-do-well – никуда не годный, бесполезный человек), and had drained his benevolent brother of hundreds and thousands (который выудил у своего великодушного брата уйму денег: «сотни и тысячи»; to drain – осушать; высасывать, выкачивать; benevolent – благожелательный, благосклонный; великодушный); forced him to fly from fashionable life and live quietly in this retreat (чем вынудил того исчезнуть из светской жизни и жить в этом тихом уединенном месте; to fly – летать; исчезать, пропадать; quietly – тихо, спокойно; retreat – отступление; уединенное место, убежище). That was all Paul, the butler, would say (это все, что Пауль, дворецкий, пожелал /рас/сказать), and Paul was obviously a partisan (а Пауль был несомненно очень предан /своему хозяину/; partisan – приверженец, сторонник).

 The chief offender seemed to be his highness’s brother, whose name alone would lengthen the old man’s lantern jaws and pucker his parrot nose into a sneer. Captain Stephen was a ne’er-do-weel, apparently, and had drained his benevolent brother of hundreds and thousands; forced him to fly from fashionable life and live quietly in this retreat. That was all Paul, the butler, would say, and Paul was obviously a partisan.

The Italian housekeeper was somewhat more communicative (экономка-итальянка была немного более разговорчивой), being, as Brown fancied, somewhat less content (будучи, как показалось отцу Брауну, немного менее довольной /принцем/; to fancy – воображать, представлять себе; думать, предполагать). Her tone about her master was faintly acid (ее тон, /когда она говорила/ о хозяине, был слегка язвителен; acid – кислый, кислотный; едкий, язвительный); though not without a certain awe (хотя и не без некоторого благоговения). Flambeau and his friend were standing in the room of the looking-glasses (Фламбо и его друг стояли в комнате с зеркалами) examining the red sketch of the two boys (рассматривая рисунок красным /мелом, изображавший/ двух мальчиков; sketch – набросок, эскиз), when the housekeeper swept in swiftly on some domestic errand (как /вдруг/ туда стремительно вошла экономка по какому-то домашнему делу; to sweep – мести, подметать; мчаться, нестись; errand – поручение, задание).

 The Italian housekeeper was somewhat more communicative, being, as Brown fancied, somewhat less content. Her tone about her master was faintly acid; though not without a certain awe. Flambeau and his friend were standing in the room of the looking-glasses examining the red sketch of the two boys, when the housekeeper swept in swiftly on some domestic errand.

It was a peculiarity of this glittering, glass-panelled place (у этой сверкающей стеклянными панелями комнаты была такая особенность) that anyone entering was reflected in four or five mirrors at once (что каждый входящий в нее отражался в четырех или пяти зеркалах одновременно); and Father Brown, without turning round (и отец Браун, не оборачиваясь), stopped in the middle of a sentence of family criticism (оборвал себя на середине фразы, в которой он рассуждал о семейных конфликтах; to stop – останавливаться; прекращать; criticism – критика; критический анализ). But Flambeau, who had his face close up to the picture (но Фламбо, поглощенный изучением картины: «лицо которого находилось рядом с картиной»; close to – близко), was already saying in a loud voice (уже говорил громким голосом), “The brothers Saradine, I suppose (братья Сарадины, я полагаю). They both look innocent enough (оба выглядят достаточно невинно). It would be hard to say which is the good brother and which the bad (трудно сказать, который из братьев хороший, а который плохой).”