Тайна «Голубого поезда» - Кристи Агата - Страница 17

– Мертвой?.. – Кэтрин задохнулась. – Что же с нею произошло? Сердце?

– Нет, – ответил комиссар задумчиво, – нет, она была убита.

– Убита? – воскликнула женщина.

– Поэтому вы понимаете, мадам, что нас интересует любая информация, которую вы можете нам сообщить.

– Но я уверена, что ее горничная…

– Ее горничная исчезла, мадам.

– Боже… – Кэтрин попыталась собраться с мыслями.

– Так как проводник видел, что вы общались с этой женщиной, то он, естественно, сообщил об этом полиции, и именно поэтому, мадам, мы вас ненадолго задержали в надежде получить хоть какую-нибудь информацию.

– Мне очень жаль, – ответила Кэтрин, – но я даже не знаю, как ее зовут.

– Ее зовут Кеттеринг. Это мы узнали из ее паспорта и по ярлыкам на ее багаже. Если мы…

В этот момент в дверь купе постучали. Месье Ко скривился и чуть-чуть приоткрыл дверь.

– В чем дело? – раздраженно спросил он. – Я же просил меня не беспокоить.

В проеме показался вчерашний знакомый Кэтрин – с головой, похожей на яйцо. Он широко улыбался.

– Меня зовут Эркюль Пуаро, – представился он.

– Нет, – комиссар стал даже заикаться. – Ведь вы же не тот самый Эркюль Пуаро…

– Именно тот, – заверил его человечек. – Помню, как мы с вами однажды встречались, месье Ко. В Париже, в Сюртэ[19]. Хотя вы меня, без сомнения, забыли…

– Нет, нет. Совсем нет, месье, – объявил комиссар сердечным тоном. – Но умоляю вас, входите. Вы уже знаете…

– Да, знаю, – ответил Пуаро. – Не могу ли я быть чем-нибудь вам полезен?

– Месье, для нас это величайшая честь, – произнес комиссар, не задумываясь. – Позвольте, месье Пуаро, представить вам мадам… – тут он сверился с паспортом, который все еще держал в руке, – мадемуазель Грей.

Пуаро улыбнулся Кэтрин.

– Странно, не правда ли, – тихо проговорил он, – что мои слова сбылись так быстро?

– Увы, но мадемуазель может рассказать нам совсем немного, – сказал комиссар.

– Я как раз объясняла, – сказала Кэтрин, – что эта бедняжка была мне совсем незнакома.

Пуаро кивнул.

– Но ведь она говорила с вами, не так ли? – мягко спросил он. – И у вас сложилось о ней определенное мнение, нет?

– Ну, в общем, – задумчиво произнесла девушка, – наверное, да.

– И это мнение…

– Да, мадемуазель, – подался вперед комиссар, – вы обязательно должны рассказать нам о ваших впечатлениях.

Кэтрин еще раз обдумала всю создавшуюся ситуацию. С одной стороны, она чувствовала себя так, как будто выдавала тайну исповеди, но ввиду этого ужасного слова «убийство» не решалась что-либо утаивать. Ведь слишком многое могло зависеть от ее показаний – поэтому она постаралась дословно воспроизвести свой разговор с мертвой женщиной.

– Очень интересно, – произнес комиссар, посмотрев на сыщика. – Как вы считаете, месье Пуаро? Но вот имеет ли это отношение к преступлению… – Он не закончил фразы.

– Думаю, что это не было самоубийством? – с сомнением предположила Кэтрин.

– Нет, – ответил полицейский. – Самоубийством это быть никак не может – ее задушили куском черного шнура.

– Ах, вот как… – Женщина поежилась.

Месье Ко с сожалением развел руками.

– Это совсем плохо. Совсем. Мне кажется, что наши поездные воры гораздо кровожаднее, чем ваши.

– Это просто ужасно.

– Да, да, – комиссар говорил извиняющимся, успокаивающим тоном. – Мы знаем, что вы очень смелая женщина, мадемуазель. Сразу же, как только я вас увидел, я сказал себе: «Мадемуазель очень смелая женщина», и поэтому обращаюсь к вам с просьбой помочь нам еще в одном очень неприятном деле; но уверяю вас, это совершенно необходимо…

Кэтрин выжидающе смотрела на полицейского. Тот еще раз развел руками, как бы заранее извиняясь за свою просьбу.

– Я хочу попросить вас, мадемуазель, оказать мне услугу и пройти со мной в соседнее купе.

– А без этого никак нельзя? – спросила женщина низким голосом.

– Кто-то должен опознать убитую, – объяснил комиссар. – А так как ее горничная исчезла, – он со значением кашлянул несколько раз, – то вы оказываетесь единственным человеком, с которым она общалась после посадки на поезд.

– Ну что же, – спокойно произнесла Кэтрин, – если это так необходимо…

Она встала и увидела, как маленький человечек одобрительно кивнул.

– Мадемуазель – девушка здравомыслящая, – заметил он. – Вы позволите мне сопровождать вас, месье Ко?

– Почту за честь, мой дорогой Пуаро.

Они вышли в коридор, и месье Ко отпер дверь купе убитой женщины.

Жалюзи на противоположной стороне купе были наполовину подняты, чтобы дать доступ дневному свету. Убитая лежала на полке у левой стены в такой естественной позе, что можно было подумать, что она спит. Ее тело было укрыто одеялом, а голова повернута к стене таким образом, что видны были только темно-рыжие локоны на затылке. Месье Ко очень осторожно положил руку ей на плечо и повернул тело так, чтобы стало видно лицо. Кэтрин слегка вздрогнула и сжала руки с такой силой, что ее ногти впились в ладони. Сильный удар настолько повредил лицо, что его едва можно было узнать. Пуаро удивленно вскрикнул.

– Интересно, когда же это произошло? – спросил он. – До или после смерти?

– Врач говорит, что после, – ответил комиссар.

– Странно… – Маленький человечек сдвинул брови. – Возьмите себя в руки, мадемуазель, – повернулся он к Кэтрин, – и внимательно посмотрите. Вы уверены, что это именно та женщина, с которой вы вчера разговаривали?

У Кэтрин были крепкие нервы, и она заставила себя внимательно посмотреть на лежащую фигуру. Потом наклонилась и посмотрела на руку убитой.

– Абсолютно уверена, – сказала она наконец. – Лицо здорово обезображено, но фигура и волосы точно ее. Кроме того, говоря с нею, я заметила вот это, – и она указала на крохотную родинку на кисти мертвой женщины.

– Bon[20], – одобрительно сказал Пуаро. – Вы прекрасный свидетель, мадемуазель. Итак, личность убитой не вызывает сомнения, но, так или иначе, мне все это кажется странным. – И он в недоумении уставился на убитую.

Месье Ко пожал плечами.

– Убийца, без сомнения, был вне себя от ярости, – предположил он.

– Если б ее убили этим ударом, то все было бы понятно, – рассуждал вслух Пуаро. – Но тот, кто ее задушил, напал на нее незамеченным, сзади. В этом случае раздался бы негромкий кашель, бульканье, и все было бы кончено. Но вот этот удар, разбивший жертве лицо… Для чего он был нужен? Преступник надеялся, что если лицо будет изуродовано до неузнаваемости, то труп не опознают? Или он так ненавидел свою жертву, что не смог сдержаться даже после того, как она умерла?

Кэтрин задрожала, и Пуаро мгновенно повернулся к ней.

– Но я не должен расстраивать вас, мадемуазель. Для вас все это в новинку и выглядит, должно быть, ужасно. Для меня же, увы, в этом нет ничего нового! Прошу вас дать мне еще минутку…

Женщина и комиссар стояли около двери, наблюдая, как Пуаро быстро осматривает купе. Он заметил, что одежда убитой была аккуратно сложена на одном конце полки, большая шуба повешена на крючок, а маленькая лаковая шляпка положена в сетку над полкой. Затем Пуаро прошел в соседнее купе, где Кэтрин раньше видела сидящую горничную. Здесь кровать не была расстелена. На полке небрежно валялись три или четыре пледа, здесь же стояли коробка для шляп и пара чемоданов. Внезапно детектив повернулся к Кэтрин:

– Вы были здесь вчера. Посмотрите, изменилось ли здесь что-нибудь? Может быть, пропали какие-нибудь вещи?

Девушка внимательно осмотрела оба купе.

– Да, – сообщила она, – пропал бордовый сафьяновый саквояж. На нем были инициалы Р.В.К., и он был похож или на маленький чемоданчик, или на большой футляр для драгоценностей. Когда я его видела, он был в руках у горничной.

– Ах вот как! – воскликнул Пуаро.

– Но ведь ясно, – предположила Кэтрин, – правда, я в этом ничего не понимаю, но ясно, что если пропали горничная и саквояж, то все становится на свои места?