Полнолуние - Антонов Сергей Валентинович - Страница 14

Метров через десять черт дернул Ивана оглянуться. Его ноги приросли к земле. На мраморной плите у склепа сидел человек в черной куртке и заляпанных грязью сапогах. Он свесил руки между колен и задумчиво уставился в землю.

Участковый тряхнул головой, зажмурил глаза. Надежда на то, что призрак исчезнет, была напрасной. Он по-прежнему сидел на своем месте и даже начал поднимать голову. Иван круто развернулся и побежал так, словно за ним гнался не один мертвый чекист, а целый легион чертей.

Только у первых домов Липовки Платов неимоверным усилием воли заставил перейти себя на шаг. При позорном отступлении с кладбища он потерял фонарик, но посчитал, что отделался очень легко.

Перед тем, как войти в дом, вытер рукавом свитера вспотевший лоб и постарался придать своему лицу хоть какое-то подобие нормального выражения.

Все ухищрения оказались тщетными. Юля женским чутьем уловила настроение Ивана и за весь вечер не произнесла ни слова. Они спали вместе, но о занятиях любовью не могло быть и речи. Глядя в потолок, Иван размышлял о том, что поделывает сейчас призрак из склепа. В его существовании Платов уже не сомневался.

По небу катилась полная луна, а вслед за своей небесной проводницей по безлюдным улицам Липовки шагал высокий мужчина. Он не пытался таиться, а вел себя, как хозяин, обходящий свои владения. Черный хром поскрипывал на нем при каждом шаге, а взмахи рук напоминали четкие движения марширующих по плацу солдат.

В час, когда на улицах воцарилось зло, в деревне не спали два человека. Яйцеголовому счетоводу Митричу не давали покоя лавры Насти Каменской, а Наталья Устинова проснулась от страшного, испепеляющего внутренности сушняка.

Зная, что простой кружкой воды с ним не справиться Наталья нашарила на дне спортивной сумки последнюю из бутылок. Первых полстакана дались с трудом, зато дальше все пошло как по маслу.

Последняя бутылка оказалась роковой. Устинова давно позабыла о встрече с призраком, об отрезанной голове Астахова, своем походе по улице и потеряла счет времени. Поэтому и решила пройтись по Липовке в поисках общения. Она вышла из своей калитки, так и не разобравшись, что на дворе стоит глубокая ночь. Шлепая босыми ногами по холодному песку, осмотрелась по сторонам. Кандидатом в собеседники был разве что высокий мужик, который шагал в ее сторону.

– Эй, дядя! Выпить не хочешь?

Человек приближался к Наталье молча, и она сама заполнила паузу.

– Как не хочешь? По глазам вижу, что хочешь!

Возможность рассмотреть глаза потенциального собутыльника представилась Устиновой, когда тот подошел вплотную. Они были желтыми с узкими вертикальными зрачками.

Хрустнул черный хром и, онемевшая от запоздалого страха, Наталья увидела черный женский чулок, который в следующую секунду обвил ее шею.

Со стороны казалось, что высокий мужчина обнимает Устинову. Потом ее ноги подогнулись, тело обмякло и рухнуло на дорожный песок. Убийца сжал еще теплую руку своей жертвы и оттащил ее на обочину, словно не желал создавать помех транспорту.

Митрич, к тому времени, с сожалением перевернул последнюю страницу разбухшего от частого употребления томика Марининой, погасил бра над своей узкой кроваткой, но уснуть не смог.

Теперь, когда все страхи, испытанные им у двери пилорамы были позади, Симплякову совсем иначе виделась его роль в обнаружении трупа Астахова. Митрич уже считал, что только по нелепой случайности не успел задержать душегуба на месте преступления.

Что ж, он еще отыграется. В беспокойной голове в тысячный раз проигрывались возможные варианты блистательного изобличения виновника недавних убийств.

Митрич рассуждал по методу Каменской. Этот подход привел к тому, что местным убийцей был никто иной, как сам рыжий участковый. А чем черт не шутит? Может, быть под комичной внешностью скрывалась темная мятежная душа?

Размышления Симплякова были прерваны голосом Натальи Устиновой, которая с кем-то разговаривала на улице.

Митрич почесал сухонькой ручонкой затылок, сел на кровати, а затем прошествовал к окну и раздвинул занавесочки. Не полностью, а так, что образовалась щель. Выглянул на улицу.

Будь у счетовода наследники, он бы сделал главным пунктом своего завещания требование не совать свой нос туда, куда не суют лапы дворняги.

Симпляков увидел человека в хромовой куртке, лежащую на обочине Натаху и…

Энурез никогда не мучил старого повелителя цифр, но в этот момент мочевой пузырь его подвел. Митрич нафурил у окна такую лужу, что ей позавидовала бы и корова.

Ночной убийца давно ушел, а Симпляков все еще стоял в луже собственной мочи.

Придя в себя, он бросил взгляд на телефон, стоявший рядом со стаканом с вставной челюстью. Мысль о звонке в милицию была верной с позиции гражданина и в корне ошибочной с точки зрения описавшегося любителя детективов. Митрич юркнул под одеяло и укрылся с головой. Нет уж, эту тайну он точно унесет с собой в могилу.

За всю историю Липовки улица у дома Устиновой не видела столько именитых гостей.

Глазам местных жителей было больно от сверкающих в солнечных лучах звезд на погонах. Начальство разбилось на группы и пылко обсуждало события, сделавшие заштатную деревеньку известной на всю страну. Те из милиционеров, кто не болтал, суетились у трупа Натальи. Не при делах был только местный участковый. Низко опустив голову, он стоял под перекрестными взглядами коллег по службе и земляков. Невыспавшийся и растрепанный Платов чувствовал себя персонажем картины «Опять двойка» и был противен самому себе.

Вместо того чтобы шляться по кладбищам, в надежде свести дружбу с чертями, он должен был просто проехать по Липовке!

Помимо воли Иван услышал голоса людей, обсуждавших смерть Наташи.

– Шлялась пьяная по деревне и несла всякую чепуху! Ляпнула что-то, вот ее и придушил наш убивец!

– А что она знала-то? На кой хрен сдалась она убивцу?

– В запой Натаха ушла, – внесла свою лепту в разговор Матвеевна. – Мне пришлось за ее скотинкой присматривать. На моей памяти у Натальи таких запоев исчо не бывало. Может, сама и померла?

– Ага. И сама себе на шею чулок повязала. Вместо галстука!

Платова наконец-то удостоили вниманием. Не кто-нибудь, а сам Великий Инквизитор майор Ляшенко. Он смерил участкового таким внимательным взглядом, словно собирался снять мерку для гроба.

– Размышляете, старший лейтенант? В дедукции упражняетесь?

– Никак нет, товарищ майор, не упражняюсь.

– И правильно делаете. У вас не к дедукции, а совсем к другому душа лежит. Домой проститутку с трассы приволокли!

Бас Ляшенко был слышен на милю вокруг, а крыть Платову было нечем.

– Мне приказано решить вопрос о вашем служебном соответствии. И поверьте, мой рапорт, будет написан в срок и согласно форме. А сейчас не позорьте своим внешним видом светлый облик сотрудника службы правопорядка и отправляйтесь куда подальше!

– Есть, не позорить светлый облик, товарищ майор!

Платов поспешно оседлал свой мотоцикл и, чувствуя спиной теплые взгляды, укатил куда подальше – домой.

– Эх, Юлька, Юлька! – горько сообщил он, бухнувшись в кресло. – Сбылись твои предсказания, попрут меня со службы.

– Из-за меня? – Сизова положила голову на колени Ивану. – Знаю, что из-за меня… Я всем несчастье приношу.

– При чем здесь ты? Хотя и из-за тебя тоже. Какой-то хмырь из местных накапал, что ты здесь живешь.

– Могу я чем-то помочь?

– Конечно. Намыль хорошенько веревку…

Взгляд Ивана, бессистемно скользивший по книжной полке, остановился на одной из книг.

– Тащи-ка сюда эту книжицу!

– Какую?

– Толстую в красном переплете!

Книга «Природа патологий» была куплена участковым в те благословенные времена, когда он еще надеялся стать великим криминалистом и, уже лет десять пылилась на книжной полке. Иван принялся ее листать.

– Это про Чикатило? – поинтересовалась Сизова.