Полнолуние - Антонов Сергей Валентинович - Страница 8

Группа старушек обступила Гусева, который, качая седой головой, что-то рассказывал. Заметив участкового, Никита Сергеевич раздвинул своих слушательниц и направился к Ивану. Он нес длинную удочку и Платов, глядя на поплавок из гусиного пера, долго не мог взять в толк: зачем она сдалась старику?

– Здравствуйте, Иван Александрович, – Гусев явно не знал, что ему делать с удочкой и перекладывал ее из руки в руку. – Прошу прощения, но на этот раз вестником неприятностей для вас стал я.

– Не тяните, Никита Сергеевич. Какая опять проблема в Липовке?

– Рыжов, – пчеловод наклонил голову, убеленную сединой. – Наш Витька…

– Отыскался?

В голове у Платова сразу сложился перечень того, что мог натворить «наш Витька». Убил? Украл? Кто на этот раз стал жертвой Рыжова? Гусев прервал ход его мыслей одним емким и понятным словом:

– Убит.

– Как убит? Кем?

– Боюсь, что ответов на эти вопросы у меня нет и искать их придется вам с коллегами. Я просто нашел его труп, – Никита Сергеевич слегка повысил голос, чтобы подчеркнуть свои следующие слова. – На старом кладбище.

– А вас-то, каким ветром туда занесло?

– Самым обычным, – улыбнулся Гусев. – Не думайте, Иван Александрович, что я бродил там, в поисках встречи с призраком чекиста. Просто кроме пчеловодства у меня есть и другое увлечение – рыбалка. Часиков в шесть утра я отправился на наше озерцо с намерением заарканить пару-тройку карасей, а, возвращаясь мимо кладбищенской ограды, увидел лежащего человека. Сначала думал, что Витька нажрался перед, но…

Рассказывать о том, что произошло с Рыжовым на самом деле, Гусеву пришлось не только Платову, но и целой своре подъехавших сыщиков, следователей. Причем Никита Сергеевич отвечал на все вопросы настолько толково и обстоятельно, что Платову хотелось поблагодарить старика.

На этот раз в Липовку соизволили почтить своим присутствием чины из областного управления и, к счастью для Ивана, Ляшенко с ним почти не общался. Зато чего стоили испепеляющие взгляды майора, которые он бросал на участкового! Платов чувствовал себя так, будто он лично придушил Рыжова.

Тот лежал, широко раскинув татуированные руки, у кладбищенской ограды и смотрел в небо широко открытыми глазами. Багровая отметина на шее выглядела жутко, но не шла ни в какое сравнение с выражением ужаса на лице мертвеца.

Иван знал, что ушлого Витьку трудно застать врасплох и тот, кому это удалось, был парень не промах.

Труп увезли и, пока вся сыскная братия ползала на четвереньках в тщетных поисках следов убийцы, Иван ловил себя на том, что никак не может сосредоточиться на чем-то конкретном. Он то и дело поглядывал на серую махину склепа, перед которым все остальные кресты и надгробия казались просто карликами. Вспомнился Лозоплетельщик, его пророчество о том, что Платову придется заглянуть в бездну и свернуть на дороги мрака. Может быть, пробил час первого из трех испытаний? Иван тряхнул головой. Он начинал думать о Лозоплетельщике так, словно тот существовал на самом деле, а подобные мысли могли привести только в дом для умалишенных. Баста! Если у него и есть какая-то миссия, то заключается она в том, чтобы найти убийцу. В противном случае, в роли Лозоплетельщика выступит Ляшенко. Уж он-то точно не даст Платову возможности жить по-человечески и завяжет прутик судьбы инспектора в узел.

Перед отъездом майор впервые обратился к Ивану.

– Встретимся завтра на совещании! – заявил он и хлопнул дверцей УАЗа так, что корпус машины задрожал.

После всех переживаний дня участковый почувствовал, что не сможет взобраться на седло мотоцикла и, рухнул на ближайшую скамейку. В голове вертелась только одна мысль: если Рыжов был убийцей то, кто же прикончил его?

Когда плеча Ивана коснулась чья-то рука, он вздрогнул. Оказалось, что рядом присел Гусев.

– Заскучали, Иван Александрович?

– Тут не то, что заскучаешь – в петлю с тоски полезешь.

– Совсем как наш бравый чекист Аскаленко?

– Дался вам этот Аскаленко! – вспыхнул Платов. – С живыми бы разобраться!

Никита Сергеевич пожал плечами.

– Не надо обижаться на пожилого человека. Может, лучше поболтаем за тарелочкой ухи? Я ведь не только трупы отыскиваю, но еще и рыбу ловлю. Совмещаю, так сказать, приятное с полезным.

Услыхав это оправдание, Иван не удержался от улыбки, а затем прыснул со смеха. Через несколько секунд участковый и пчеловод хохотали так, что на глазах у обоих выступили слезы. Если бы, кто-нибудь из односельчан увидел их в этот момент, то наверняка решил бы, что парочка вовсю потешается над новопреставленным рабом божьим Рыжовым.

Смехотерапия подействовала на Платова освежающе, а горячая уха Гусева вообще придала ему столько сил, что он готов был, не сходя с места, поймать всех воров и убийц.

– Смотрю я на вас и удивляюсь, Никита Сергеевич, – участковый с сожалением отодвинул пустую тарелку. – Умный и рассудительный человек, а верите в какую-то покрытую плесенью легенду.

– Спасибо за комплимент, Иван Александрович, но в существовании привидений я сильно сомневаюсь. Однако легенды на пустом месте не возникают.

– Опять вы про этого чекиста!

Гусев поднял указательный палец.

– Секундочку! Вы ведь не знали покойную Зою Петровну так хорошо, как знал ее я. Аскаленко, смею заметить, была женщиной весьма эрудированной и начитанной.

Платов кивнул на книжный шкаф в углу комнаты.

– Вы, я вижу тоже не только пчеловод и рыбак.

– Хорошо, что напомнили, Иван Александрович! Я дам вам прочесть книгу о кресте игуменьи. Думаю, что из нее вы узнаете много нового.

Гусев достал из шкафа брошюрку в мягком зеленом переплете и положил перед Платовым.

– Здесь и о проклятии написано.

– Обязательно почитаю, Никита Сергеевич.

– Мы с Зоей дружили, – продолжал старик. – Найти ее убийцу дело чести не только для вас, но и для меня. Старушка часто приходила сюда. Я не мастер на все руки и уборка в доме не входит в число моих талантов. Она часто сиживала на том стуле, который сейчас занимаете вы…

Иван почувствовал сильное желание встать, но сделал вид, что не придал значения словам Гусева.

– Зоя была замечательной рассказчицей. Знакомила меня с историей этой страны и в частности со смутными годами террора. Как-то в нашем разговоре вы назвали ее дядю порядочной сволочью. Отчасти это так. Например, группа НКВД, в которую входил Аскаленко в тридцать седьмом, настолько устала ликвидировать врагов народа по всей форме, что даже не входила в дома.

– Это как?

– Просто бросали камни в окна, а хозяин, выходивший посмотреть, в чем дело, получал свою порцию свинца.

– Ишь ты! – вновь отделался восклицанием Платов.

– Это была стая бешеных псов, и дядя Зои Петровны ничем не отличался от остальных. Однако его самоубийство было не только раскаянием, но и предательством.

– Это кого же он предал?

– Своих товарищей! Вы знаете о том, как его хоронили?

– Слыхал от матери, в общих чертах. Я уже говорил.

Никита Сергеевич вздохнул.

– В том-то и дело, что в общих. Аскаленко хоронила упившаяся до поросячьего визга свора собратьев по оружию. В чужой склеп его запихали не по собственной воле, а в насмешку.

– Это в какой мере меняет мои взгляды на события тех дней, – Иван задумчиво вертел в руке ложку. – Однако икона…

– Именно икона! – Гусев встал и начал расхаживать по комнате. – Чекисты награбили много ценностей, но только в руки Аскаленко попало то, что таило в себе старинное проклятие! Как я уже говорил, нынешнему владельцу иконы не позавидуешь.

– Знать бы кто этот владелец…

– Коль скоро вас интересуют умозаключения старого дурака, то искать следует среди местных. Если отбросить стариков, то людей обладающих достаточной физической силой в Липовке останется человек пять-шесть, не больше. Справится со старушками одно, а придушить, как котенка Рыжова – совсем другое.

Платов вскочил и хлопнул себя ладонью по лбу.

– И как же я мог забыть! Мне пора Никита Сергеевич. Спасибо за уху!