Страга Севера - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 23

Судя по уголовным делам Средней Азии, у партийных кощеев была необузданная тяга к золоту и драгоценным камням. Они даже не понимали, зачем это им нужно в коммунистической стране. Однако те, кто получил свой «пай» из государственной казны, наоборот, великолепно знали будущее, ибо сами спланировали его и обеспечили золотом. Только уникальная, хорошо скоррумпированная организация могла произвести подобную операцию и только в СССР. А потом выполнить команду на погружение…

Вторую версию можно было условно назвать «Коррупция».

Мамонт отыскал заварку, залил ее кипятком прямо в большой фаянсовой кружке и накрыл блюдцем. В тот же миг услышал мягкий, но с менторским оттенком голос:

– Дорогой, никогда не делай больше так. Пожалуйста.

«Жена» стояла в дверном проеме кухни, обернувшись пуховым одеялом. Застигнутый врасплох, Мамонт развел руками:

– Интересно… Я еще ничего не сделал.

– Если ты станешь заваривать чай, как распоследний бомж, кто же поверит, что ты – современный аристократ? В тебе сразу признают Мамонта.

– Так, – усмехнулся он, – первый семейный скандал… А если я привык? Мне кажется, так вкуснее!

– Отвыкай, милый. Приготовлю и подам. – Надежда принялась собирать чайные приборы на подносе. – Из бытовых мелочей складывается манера поведения. Незаметные, второстепенные детали накладывают отпечаток и на характер, и на образ мышления. Поэтому важно все. Дипломатические обеды с пресловутой сложной сервировкой и приборами делаются не ради того, чтобы показать изысканность стола. Есть можно и руками, и с газеты… Сложность обыденных бытовых вещей незаметно начинает диктовать и направление застольных разговоров, и поиск компромиссных решений. Ты же станешь искать специальный нож, чтобы взять масло, и не будешь резать им отбивную…

– Спасибо за блестящую лекцию! – засмеялся Мамонт. – Извини, я Смольного института не заканчивал. Можно, в последний раз попью чай, как бич?

– Нет, нельзя. – Она хладнокровно выплеснула уже заварившийся чай. – Сейчас приготовлю.

– Да! Жена попалась с характером!

– Что делать? Браки творятся на небесах… – Ей, кажется, стало чуть грустно – потемнели карие глаза. – Увы, я не Валькирия и не могу избирать: не владею космической стихией. Но я – Дара! И мне подвластны стихии земные… О! Ты еще не знаешь, какая я коварная! Женщина Дара – это змея. Вползу куда угодно, притворюсь мертвой, зачарую-заворожу. Мой яд убивает и исцеляет. Люблю греться за пазухой или на солнышке… потому что сама – холодная. Притронься к моей руке.

Мамонт послушно притронулся – кожа действительно была ледяная.

– Это потому, что нет отопления в доме, – сказал он.

– Нет, Мамонт, не потому, – многозначительно сказала она и рассмеялась. – Ну что, страшно?

– Страшно, – признался он. – С детства боюсь змей.

– Чай готов, – вдруг объявила она служебным тоном. – Я подам в кабинет.

– Давай вместе попьем здесь? – предложил Мамонт.

– Увы, не стану больше мешать. Я уползаю!

Она, как профессиональная официантка, взяла поднос на пальцы поднятой руки и понесла по лестнице на второй этаж.

– Спасибо, Дара! – сказал он вслед.

– Нужно говорить – спасибо, дорогая, – на ходу поправила Надежда. – Завтра займемся твоим английским. Произношение у тебя наверняка не годится для жителя Канады.

Мамонт вспомнил Даренку из сказки «Серебряное копытце». Видимо, Бажов слышал о женщинах Дарах либо встречал сам. Это был непростой сказочник…

Он поднялся в кабинет и, сломив свое самолюбие, признал, что чай, приготовленный Дарой, на самом деле вкуснее, чем бичовский, «купеческий». И еще понял, что ее появление среди ночи, лекции о правилах хорошего тона и рассказы о змеях не случайные, что она за несколько минут отключила его от размышлений и как бы проветрила разум. Владение тонкой психологией – это такой же талант, как живопись или музыка.

Некоторое время Мамонт пил чай и улыбался, сам не зная отчего, пока на глаза не попали два листа с условными названиями версий. Третий был чистым…

Он размашисто написал: «Залог».

Неумолимый бульдозер партийного государственного управления был хорош внутри страны, населенной «голодными и рабами». Однако становился совершенно непригодным для тактики и стратегии геополитики. Он катастрофически терял свое главное достоинство – уважение со стороны государств соцлагеря и страх в капиталистических державах. Тем более из-за своей неповоротливости он увяз в Афганистане, и это стало последней каплей. Следовало списывать его в металлолом и покупать либо строить новую машину. И тогда возник термин – новое мышление. Строить было некогда: предчувствуя успех, Запад начал мощное давление, предлагая готовую, отлаженную и проверенную систему государственного управления. Разумеется, эта машина не годилась для российских дорог, да и не было обученных водителей, однако Запад обещал сервисное обслуживание и кое-какую гарантию. Кроме того, машина была радиоуправляема, и, имея под руками кнопки, можно было всегда подкорректировать движение. Одновременно Запад не верил ни в «новое мышление», ни в слово, даваемое в переговорах с глазу на глаз, поскольку хорошо себе представлял известное российское отношение к чужим новоизобретениям: либо ее начнут переделывать с помощью лома, либо установят танковый двигатель и ракетные установки. А на этой машине следовало блюсти технологические тонкости, то есть закон. И тогда появился термин – «правовое государство». Практичный Запад не поверил и этому, а потребовал залог, реальную сумму в золоте, сразу под все – под новое мышление, разоружение, «правовое государство» и под страхование инвестиций, которые должны были помочь реформировать экономику.

Таким образом, золотой запас России потек в банки Америки и Европы. И когда слитки металла перекочевали из железобетонных хранилищ в комнаты-сейфы, наступила долгая пауза, испытание нервов, проверка на вшивость. В СССР резали танки, выводили войска из Афганистана, взрывали пусковые ракетные шахты, стремительно проводили мероприятия по разделению властей, освобождению политзаключенных, однако Запад молча и отрицательно качал головой. Он хорошо представлял себе потенциал Империи, ее мобильность и способность скопом бить тятьку. Первый президент не мог совершить самоубийства, и потому следовало поменять коней. Импортная государственная машина могла заработать лишь на обломках этой Империи.

И когда наконец ее развалили и каждая республика получила по машине, стало ясно, что на ней невозможно ни придавить своих «голодных и рабов», ни кататься по мировым дорогам. Для того чтобы выполнить обещание, данное под залог, требовались десятки лет, а не пятьсот дней, как думалось некоторым. А залоговая сумма – вещь хитрая, на нее даже проценты не набегают, и ко всему прочему через условленный срок она может перейти в собственность банков и государств.

Если бы сейчас был Институт, Мамонт сформировал бы три группы и посадил на отработку версий. И каждый день на этих листках ставил бы плюсы и минусы, чтобы затем выбрать самую перспективную и начать ее реализацию. Однако он был совершенно один. «Жена» могла лишь догадываться, чем он занимается, и выполнять отдельные поручения, весьма характерные и специфические. Мамонт знал, с какой целью его женили, но ему стало неприятно от одной мысли, что Надежда будет заниматься «постельной разведкой».

Мамонт забросил листки в ящик стола: пусть отлежатся несколько дней. А пока следовало пощупать специальный отдел Министерства безопасности и его шефа – Арчеладзе. Что он накопал за два года? И одновременно выполнить отдельное и срочное поручение Стратига: проведать старого знакомого, «снежного человека», который лежал в реабилитационном центре. Пока зреют версии, нужно разведать обстановку и ввязаться в бой, чтобы заявить о себе. Любые действия всегда должны носить наступательный характер…

Он не заметил, как начало светать и сквозь прикрытые жалюзи на окнах просочилось жидкое московское утро. И одновременно на кухне послышался звон посуды, потянуло свежеобжаренным кофе. Презрев весь этикет, он спустился вниз.