Чистилище. Охотник - Кликин Михаил Геннадьевич - Страница 51

Конечно, он не был уверен, что у него получится отправить на дно огромное убежище Чистых. Издалека оно выглядело прочным, как скала. Но ведь и скалы, бывает, рушатся в море.

– Ты убьешь её? – спросила Тая.

Иван пожал плечами. В то, что ему удастся убить Ламию, он верил еще меньше, чем в то, что сможет потопить подлодку.

– Я попытаюсь. Надеюсь, успею сунуть ей в глотку пару гранат. Возможно, даже увижу, что из этого получится.

Тая прижалась к нему – вроде бы так же, как раньше. Но он почувствовал: что-то изменилось. И в нем. И в ней.

– Если у вас будет мальчик, назовите его моим именем, – шепнул он Тае на ухо.

Она заплакала – но только Иван понял это, он ведь знал её лучше, что кто-либо другой.

– Неужели нельзя как-то иначе? – спросила она.

– Нет.

Он проверил, на месте ли гранаты и оружие. Поверх формы натянул свои кожаные штаны, надел вымокшую парку – чтобы Ламии было проще его найти. Забрался в шлюпку.

Обожженный моряк повернулся к нему левым глазом – с этой стороны он хоть что-то видел. Спросил:

– Вы ведь не люди мичмана, правильно?

– Да, – сказал Иван. – Мы тебя обманули.

– Ты убьешь меня?

– Нет. Зачем? Бери весло. Я помогу.

Они сели плечом к плечу.

– Возвращаемся? – тихо спросил моряк.

– Вряд ли, – ответил Иван. – Пока можем – движемся вперед.

Свою ошибку Ламия осознала, когда было уже поздно. Она оказалась взаперти. А человек, которого она убила, не был тем, за кем она так долго гналась.

Запах обманул её – запах чужой крови на его странной одежде.

Сухой воздух ошпарил Ламию. Она захрипела, кинулась к выходу, ударилась о металл. Ей было здесь тесно. Она билась о стены, драла когтями швы сварки, грызла уплотнители. Стальной короб, не выдержав её веса, сорвался с креплений, повис на проводах. Она смяла его, вдохнула запах горящей изоляции, яростно накинулась на закрытые решетками жерла воздуховодов.

Что-то щелкнула в двери, но она не обратила на это внимания. Она крушила всё, что могла, – а здесь мало что можно было сокрушить.

Мечась по шлюзу, Ламия превратила останки человека в фарш, размазала его по стенам, потолку и полу.

Когда жар сделался нестерпимым, она опять кинулась на закрытый люк, налетела на него всем весом, зацепилась за что-то, рванулась в сторону.

Кожа сходила с нее клочьями. Ламия выла.

А потом жар исчез, что-то негромко и словно бы где-то далеко зазвенело. Красный огонек на стене погас, а рядом загорелся другой – зеленый…

Оказавшись под боком подводного корабля, Иван осознал, насколько смешны его планы. Что он мог сделать с этой громадой? Он даже не знал, как подняться на её хребет. Есть ли у нее уязвимое место? Может быть, возвышающаяся над водой башня? Или огромный киль, похожий на хвост?

Шлюпка прошла вдоль атомного крейсера, держась на некотором от него удалении, чтоб не удариться о стальную махину.

Качающийся на воде понтон Иван разглядел не сразу. Сначала он услышал скрип кранцев. И только потом заметил низкую, захлестываемую волнами площадку, к которой уже была пришвартована шлюпка.

– Правым чуть сильней загребай, – велел он обожженному моряку и, отдав ему второе весло, пошел на нос, где в деревянном ящике лежали ручные гранаты.

Когда понтон был в трех метрах, Иван забросил на него канат, а через несколько секунд прыгнул и сам, рискуя сорваться в воду. Он поскользнулся на самом краю причала. Если бы свалился назад – то, возможно, уже не выбрался бы. Но он упал вперед – на подставленные руки – и застонал от боли.

В пришвартованной шлюпке кто-то завозился.

Для Ивана это стало неприятным сюрпризом – он даже винтовку оставил на носу лодки, чтобы прыгать было легче. Только широкий охотничий тесак болтался у него на поясе.

– Кто там? – раздался глубокий бас, и в чужой шлюпке поднялась, словно выросла, темная бесформенная фигура.

Иван рванул на себя причальный конец и опять застонал от резкой боли в простреленной руке.

– Толя Лабух, – откликнулся полуслепой моряк. – А ты кто?

– Пахарь.

Иван пытался подтянуть лодку, чтобы закрепить мокрый трос на кнехте.

– Стреляй в него, Пахарь! – заорал вдруг Лабух. – Это дикарь!

Он рванул вёсла, трос натянулся, едва не скинув Ивана в воду.

– Стреляй! – еще громче завопил обожженный моряк.

Громила в шлюпке сбросил плащ, вскинул автомат. От резкого движения шлюпка закачалась, и короткая очередь прошла мимо – пули щелкнули по корпусу подлодки. Иван, втянув голову в плечи, пригнувшись, наконец-то сумел закрепить причальный конец. Он прыгнул в шлюпку за карабином и попал точно под удар тяжелого весла – в голове зазвенело, сознание помутилось.

Толя Лабух захохотал, опять замахнулся веслом, намереваясь обрушить его на голову противника.

Оглушенный Иван выхватил тесак, едва не выронил его, кинулся моряку в ноги. Весло ударило его по спине. Дыхание перехватило. Он, ничего не видя, рубанул пространство перед собой.

Слух вернулся, словно его включили щелчком тумблера, – Иван услышал крик.

Острая боль пронзила забинтованную руку – это раненый Лабух потащил её на себя, выкручивая. Иван отмахнулся тесаком. Кажется, опять попал, но враг его не отпускал, хрипел, сопел, дожимал. Они сцепились – так крепко, что от тесака уже не было проку. Иван давил локтем в лицо моряку, тот пытался вцепиться охотнику в пах. В какой-то момент Иван почувствовал укус на своей шее и решил, что враг превращается в мута. Отчаянно рванувшись, он ухитрился высвободить здоровую руку, упер острие тесака и спину противника и надавил что было сил.

Лабух отчаянно завопил.

Лезвие медленно вошло меж рёбер. Иван оттолкнул моряка, выдернул клинок, замахнулся, ударил, всё еще не разбирая, куда бьет, потом еще раз, и еще, и еще.

Правый бок вдруг ожгло болью. Он услышал выстрел, вспомнил о втором противнике, растянулся на дне шлюпки.

Пули ударили в борт, отлетевшая щепка вонзилась Ивану в скулу. Он выдернул её, приподнял тело Лабуха, прикрылся им.

Автоматная очередь пробила шлюпку ниже ватерлинии. Воды на дне и так было много, а теперь она стала быстро прибывать.

Иван дотянулся до своего карабина.

Пуля пробила дыру в паре сантиметров от его головы – приподнимись он сейчас, и всё кончилось бы. Еще две пули впечатались в труп Лабуха.

– Эй! – заорал здоровяк, перекрывая мощным голосом шум дождя, пронзительный скрип кранцев и плеск волн. – Ты там сдох или еще нет?

Иван медленно подтащил к себе карабин, приподнял его, положил на грудь и затаился.

Пахарь одиночными выстрелами пробил борта шлюпки еще в четырех местах. И замер, выжидая.

Иван чувствовал, как лодка медленно заполняется холодной водой. А еще он чувствовал, как горячая кровь сочится из раны в боку. Он закрывал её ладонью. Но пробоины в бортах закрыть он не мог.

– Вы там оба сдохли?! – проорал Пахарь.

Иван осторожно перевернулся, заполз на тело Лабуха – под его весом оно почти полностью скрылось под водой.

Пахарь стоял в своей лодке, широко расставив ноги, – Иван наблюдал за ним через дырку в борту. Похоже, здоровяк собирался дождаться момента, когда пробитая пулями и заливаемая дождем шлюпка пойдет на дно.

Иван проверил, в порядке ли карабин. И, преодолевая боль в руке и боку, сел.

Пахарь заметил его, поднял автомат.

Иван прижал к плечу приклад карабина.

Две шлюпки прыгали на волнах с разных сторон качающегося понтона.

Два стрелка смотрели друг на друга через прицелы, ловили нужное мгновение, выбрав свободный ход спускового крючка.

Моряк выстрелил первый. Пуля ожгла шею Ивана. Ответный выстрел был более точен – Пахарь выронил автомат и схватился за грудь. Стоял он не долго: лодка качнулась на очередной волне, и смертельно раненный великан полетел в черную воду. Надувшийся пузырь одежды еще был виден пару секунд, а потом сгинул в пучине.