Стратегия. Спасатель - Денисов Вадим Владимирович - Страница 69

Мальчик не понял. Я отрепетовал фразу трижды и разным ушам. Они вновь не поняли.

Наконец самый старший из пацанов неожиданно спросил:

— Do you speak English?

Вот это да! Чего молчали-то!

— I am speaking English, — очень ровно и громко сказал я.

Мальчик повернулся к своим, что-то быстро втер им по-вьетнамски, и все тут же успокоились. Старик наконец-то перестал вещать, перехватил молоток и аккуратными ударами окончательно посадил багажники на места.

— Чего хотел от меня этот чертов дед? — раздраженно спросил я у индуса.

— Он предлагал тебе хороший дисконт, если ты закажешь у него еще один комплект.

— А-а-а… А что сказал пацан?

— «Они не говорят по-английски», — задумчиво вымолвил Джай.

— Что?

— Парень сказал, что вы не говорите по-английски. И вопросы отпали. Понял?

— Цо, — безнадежно кивнул я, использовав остаток словарного запаса.

Через десять минут все дела были закончены.

Учитывая то печальное обстоятельство, что к месту стоянки «Клевера» добираться нам придется под субтропическим дождем, готовились мы тщательно. Остатки личных вещей тщательно упаковали в гермомешок, через голову напялили на себя синие пластиковые накидки, ужасно неудобные. И что? Сразу после всех этих масштабных приготовлений дождь прекратился и больше не начинался, показалось солнце и синее небо.

Упаковались мы, и Zicke повезла Джая с вещами на причал, к моторке, а я пока сердечно попрощался с хозяйкой и с зареванным Пельмешом.

— Ты ведь вернешься, Тео?

— Обязательно.

— Ты ведь возьмешь меня в плавание, когда вернешься?

Не только мальчикам из города Тобольска снятся дальние страны и походы Ермакова войска.

Я не знаю, кто и как по сему посылу посчитает, но уверен: будущее этого мира за ними, вот такими безбашенными романтиками. И хрен с ней, всей прочей мотивацией.

— Обязательно возьму. Вырастай, Пармеш.

Все свои карточки, кроме одной, оставленной на память, я вручил пацану, как и последний швейцарский квот, парню на удачу.

Свой крайний пеший поход по Шанхаю я потратил на фотографирование гроздьев маленьких домишек и щелей узких переулков этого чудесного города, решил забить карточку полностью. Пусть там памяти не останется. Останется другая.

Мы с индусом поплывем на «Гугле», а Ленни покатит на мотоцикле — я пока остерегусь. Достаточно ровная подготовленная грунтовка тянется по берегу километров на двадцать, но говорят, что можно проехать и гораздо дальше. От кромки берега до дороги всего-то метров двадцать-тридцать, поэтому мы всегда сможем видеть друг друга.

Наконец, коротко посигналив на прощанье, мы тронулись, бросив последний взгляд на изломанную линию невысоких городских крыш. Рейн тих и спокоен, фарватер впереди несложен, дождь кончился — отличный старт. Я сидел за румпелем и вполне успевал следить за низким черным мотоциклом. Поворот реки, изгиб дороги, все.

Прощай, Юго-Восточная Азия.

Словно кусок сердца оставил.

На берегу возле «Клевера» нас уже ждал шкипер.

— Парни! Сегодня один из самых знаменательных дней моей жизни!

Маурер бодр, подтянут и свеж, в красивой капитанской форме — впервые вижу такого нарядного. Понять его несложно — ведь именно сейчас для Ули начинается настоящая свобода. Топливо есть, и его много, припасы загружены, экипаж, после перерыва, собрался вместе. Все ясно и понятно, цель намечена, маршрут известен. Да и в принципе ведь теперь мы ни от кого не зависим, кроме самих себя.

Рядом с мотоботом пришвартован «Меконг», Мустафа выгрузил последний заказ и теперь просто провожает старого друга.

Первым делом мы легко и просто, под восторженные восклицания шлангующего шкипера, вкатили на борт черный круизер. Потом привычно повозились с «Гуглем» — втаскивать катер на корму мотобота всегда непросто, даже имея мощную лебедку и направляющие из толстых сосновых досок, с некоторых пор постоянно закрепленных на палубе. Потом посидели в кают-компании, повозились со схемами и примитивными лоциями.

Поговорив с кем-то по рации, к нам вернулся Джай.

— Тормозим отплытие!

— Че там такое?

— Шефы едут.

Я полез за оптикой и вышел на палубу.

Вскоре мы и без бинокля увидели небольшую колонну, уверенно двигающуюся к стоянке. Впереди шел черный трехдверный «Паджеро», хорошо всем известная персональная машина Святого Сакды. Сразу за ним катил крепко подлифтованный огромный угольно-синий «Лэндкрузер» личной охраны профессора. В верхнем люке через прицел турельного пулемета оглядывал окрестности крепкий швейцарский боец в бронике, сфере и с большими «пылевыми» очками на лбу.

Елки-палки, неужели это «максимка»! Ну точно, только без привычного легендарного щитка и колесной станины. Таким родным на меня повеяло…

«Усталость забыта, колышется чад…»

Машины синхронно остановились, на траву выскочила охрана, а за ней Тхирасак Сакда в скромном гражданском костюмчике и Субедар в крутой «цифре».

К профессору первым подскочил Джай, они о чем-то тихо заговорили.

Главгуркха же принял доклад братьев о несении службы, что-то переспросил, ответил им с нескрываемой усмешкой и отрицательно покачал головой. По выражению глаз несчастных Бишну и Харилала я понял суть — парни в последнем отчаянном порыве просятся с нами. Наверняка не в первый раз получая и безжалостный отказ.

Прощальная речь профессора была предсказуема, наполнена «разумной и взвешенной политикой» и «здравым смыслом». Самое интересное началось после нее.

— Уважаемые господа, — обратился Сакда к нам с индусом. — Я обязан предусмотреть самые разные варианты развития событий, в том числе и негативные. Вы взрослые опытные люди и, я ничуть в том не сомневаюсь, воспринимаете такие реалии правильно. Нам очень важно, чтобы русское правительство получило эту информацию, поэтому приготовлены два идентичных пакета. Там находятся индикаторы торгового, а следовательно, и политического интереса, прошу вас, откройте и посмотрите.

В первом конверте, лежащем в пластиковом файле на молнии, находился кусок ткани и небольшая пачка цветных фотографий. А-а, это понятно! Это я знаю, слышал.

За Шанхаем, выше по Брахмапутре, левый берег притока весь зарос шелковицей, по правому берегу — белой, по левому — черной, там шанхайцами и были найдены первые бабочки тутового шелкопряда. Пока бабочек достаточно мало, и они стоят дороже, чем алмазы на старой Земле. Строительство большой оранжереи под шелковицу, позволяющей разводить бабочек шелкопряда зимой, фактически заканчивается, рядом с ней встанет шелковая фабрика Шанхая. В начале лета каждая самка откладывает 500 или больше яиц. Они прекрасно сохраняются на куске бумаги или одежды до следующей весны, когда вновь начинают распускаться листья шелковицы. Из положенных в инкубатор яиц появляются крошечные червячки. Их помещают на поднос с сорванными листьями шелковицы, обеспечивая постоянство питания в течение шести недель.

Куриные яйца через канал анклавы получают, а вот подобное по какой-то причине невозможно.

Первые образцы шелковой ткани были изготовлены в опытном цехе, образец таковой и был вложен в конверт. Я далек от проблем ткацкой и одежной промышленности, но подозреваю, что фактор обладания Шанхаем технологией получения натурального шелка очень важен, как цивилизационный момент.

К тому, что находится во втором конверте, я не был готов совершенно…

Никаких образцов.

Только фотографии, семь штук.

Что тут? Ага… На фоне ярко-белой стены твердыни Нью-Дели несколько совсем молодых жеребчиков пасутся, прогуливаясь по зеленому лужку. Вот это номер! У индусов есть лошади! Их еще мало и они маленькие, ничего, время скажет свое слово. Лошади! Вот это мне было отлично понятно. Это реальный козырь.

После получения всех мыслимых инструкций и пожеланий, эмоциональных прощаний и последних подарков мы наконец расстались с провожающими и отправились в долгий путь.