Темные (сборник) - Гелприн Майк - Страница 16

Он принес записку от Солиса. Вроде бы написанную его рукой. Солис был левша, и специалисты утверждали, что записка написана левшой. И все равно экспертов она чем-то смущала. Как будто писал не пропавший сыскной, а человек другого веса и сложения.

В записке Солис просил прислать самого лучшего дознавателя на пепелище фабрики. Подписи Шефа, как ни странно, не было.

Посовещавшись, решили отправить Халле, который был на хорошем счету; но не одного, а под прикрытием. И не по дороге, а по линии подземки, чтобы была возможность выйти в тылу потенциальной ловушки.

В Управе остро не хватало людей, потому что большинство было занято расследованием дел озверелых, а двое даже получили ранения. Не хватало и внятного курса в этой сумятице и без твердой руки Шефа. Поэтому заместитель выделил лишь двоих.

…Тут Коркранца что-то отвлекло от воспоминаний.

Что-то такое лежало на голой, продуваемой ветром лесной аллее, и, хотя Коркранцу хотелось видеть там ветку, уже стало ясно, что это не она.

– Рога лосиные, – со всей простотой сказал Хал-ле, но Коркранц и сам уже это понял.

Большие, холодно-пепельные в ночном свете, разлапистые, ужасающе неподвижные, многозначительные лосиные рога.

Коркранцу хотелось снять шляпу и стереть пот с лысины, но при Халле он ни за что не стал бы это делать и только со свистом втянул воздух через сжатые зубы.

Ему не хотелось признаваться в этом ни себе, ни кому-либо, но образ животного с человеческим взглядом будил в его сердце какую-то инфернальную жуть.

Он ускорил шаг. Оставалось немного.

Ночной холод забирался под плащи, под незастегнутые пиджаки. Халле все-таки сдался и плащ застегнул. Коркранц же, казалось, на погоду внимания не обращал вообще, шагая как механизм, как паровой человек, которого как-то выставляли в кунсткамере города.

Спустя две минуты лес поредел, и они вышли к дому брухи Веласки.

Это была окраина окраин, и запах ледяного ветра был диким, темным, как ночь. Дом жался задней стеной к обрыву, как некто, кому некуда отступать, и смотрел на лес парой ярких круглых окон. Теплый желтый свет их казался нереальным; Халле вообще ожидал увидеть ядовито-зеленое свечение, как в заброшенном вокзале. Дом был похож на обломок какого-то некогда гораздо большего здания.

– Ладно, – сказал Коркранц тихо. – Как условились.

Халле нервно кивнул молча. Условились они так, что Халле опрашивает бруху – самая что ни на есть работа дознавателя, – а Коркранц наблюдает за домом.

Если на пепелище и происходило что-нибудь странное, то уж бруха точно должна была об этом знать. Но арестовывать Веласку совсем не за что, поэтому фигура наказателя явно была бы в разговоре лишней. С другой стороны, хитрая старуха наверняка сообразит, что у дознавателя может быть невидимый напарник, и не причинит вреда, не посмеет.

Оставался, конечно, риск, что бруха, если она во всем этом замешана, может что-то утворить, но для нее это стало бы приговором. А работа Сыскной управы и так сплошь состояла из риска, что поделать.

Наказатель хотел было предложить Халле револьвер, но потом решил, что отправлять оружие в дом подозреваемой, а самому оставаться безоружным – плохая идея. В конце концов, хороша тогда от него будет помощь. Да и у Халле есть нож, если что. Он озвучил эти соображения, потому что Халле все равно бы их ощутил. Дознаватель согласился.

Коркранц отступил за деревья. Он смотрел, как дознаватель дошел до двери и вдруг замер на ступенях, когда что-то черное шевельнулось у его ног. Коркранц неплохо видел в очках, но в ночной темноте так и не разглядел – показалось ему или правда там было что-то вроде черной кошки? Шеффилд бы каждый ус рассмотрел, подумал он. Шеф славился отличным зрением и точной рукой и был бесспорно лучшим стрелком Управы, потому наказатели всегда равнялись на него, но хоть немного, да отставали. Шефу ничего не стоило отправить весь барабан в десятку, или же, развлекаясь, положить пули по радиусу, аккуратно прострелив все цифры у кружков мишени.

Где он теперь, подумал Коркранц. Внезапно ему стало тоскливо. Халле, пусть и побаивался сегодняшней работы, чем немного раздражал, все же живая душа, вдвоем бродить по одичавшему пожарищу было гораздо веселее. Теперь с ним остался только белый голубь в тесной клетке, который все спал, сунув голову под крыло. От обычных городских голубей сыскные птицы отличались тем, что худо-бедно, но могли летать ночью. Впрочем, на практике это у них получалось совсем плохо, но инструкции требовали носить птицу с собой.

Скрывшись за толстым обгорелым стволом, наказатель смотрел, как Халле дергает за веревку звонка. Дверь распахнулась, невысокая, седовласая фигура брухи, почти невидимая за плащом Халле – тот снова расстегнул его, видно, памятуя про нож, – потопталась на пороге, махнула рукой и увлекла дознавателя за собой в дом.

Вот теперь Коркранц остался совсем один.

Потянулись минуты. Он ждал. Ночь, осмелев, протянула свои холодные руки, дергала за плащ, трогала шею невидимой ледяной ладонью, забавляясь одиноким человеком.

Коркранц с удивлением обнаружил, что замерзает. Видно, стал стареть, подумал он. Интересно, а поступят ли в продажу таблетки молодости? Препарат на крови какого-нибудь прыгучего юнца, чтоб такие стареющие дубы, как он сам, могли хоть на час почувствовать энергию и легкость юных лет?

Он вообще не разбирался в этих таблетках, презирал, да и чего там – побаивался. Он привык считать их новинкой, а ведь экстракты умений и свойств, высушенных в порошок и помещенных в капсулу, появились на рынке уже лет десять – двенадцать назад.

В их производстве использовалась кровь, алхимия и, конечно, магия.

В основном прибыль приносила торговля умениями знаменитостей – выпил таблетку – и какие-нибудь три четверти часа можешь играть как маэстро или танцевать как бог. Знаменитые художники, правда, все как сговорились: отказались предоставлять свою кровь для производства, даже несмотря на обещания сказочных барышей. А вот некоторые писатели согласились. А что, конкурента за час все равно не наживешь.

Производители утверждали, что очистка сейчас настолько хороша, что побочных эффектов вроде сопутствующих качеств донора сейчас уже стопроцентно нет. А сперва покупатели, бывало, жаловались, что вместе с голосом оперной дивы или музой поэта мог прийти приступ мигрени или близорукости.

Бывали и другие таблетки – например, для снотворных специально отбирали доноров со здоровым сном. Ассортимент постепенно расширялся, а рынок процветал.

Недолговечность действия и только-только начавшая падать стоимость производства все же уступали новизне ощущений, да и пользе, которую многие для себя извлекали. Но, как обычно, нашлась и оборотная сторона, темная, покрытая липкой грязью и таинственной патиной, и в хищный профиль, который смутно проступал под ней, Сыскная управа вглядывалась все тревожнее.

Например, за большие деньги, якобы для спортивных тренировок, кто-то заказал партию таблеток одного из знаменитых боксеров; а в итоге сыскные накрыли подпольный ринг боев без правил, где бойцов держали на препаратах. Часть же тиража вообще попала к уличным бандам.

А еще, пользуясь недостаточной очисткой первых партий и вступив в сговор с некими алхимиками, группа преступников смогла выделить воспоминания известного бильярдиста и подобрать шифр к его банковской ячейке с гонорарами.

Прокатилась и череда спортивных скандалов.

Сочетание таблеток и наркотиков вообще давало дикий эффект чужих галлюцинаций, и поднялась волна специфических преступлений – группы наркоманов грабили покупателей эликсиров. Были и другие тревожные случаи.

Ходили разговоры о том, чтоб наделать таблеток на крови лучших специалистов в каждой области, в том числе и в полиции, но пока только разговоры. Шеффилд прямо сказал, что не потерпит ничего подобного, ведь если такие таблетки, с умениями сыщика или телепата, попадут к преступникам, то с ними станет куда труднее бороться.