Опьяненные страстью - Шелдон (Шелвис) Джилл - Страница 22

– Уже почти рассвет. Мне нужна камера.

Он придвинулся ближе, рискуя здоровьем и жизнью.

– Ты становишься шлюхой, когда речь идет обо мне?

Ее голова повернулась так быстро, что на секунду ему показалось, что она превратилась в маленькую девочку из «Экзорциста»[2].

– Только посмей засмеяться!

Она остановилась и перевела дыхание.

– Да, я понимаю, что существует определенный этикет.

Она уставилась на его вздыбленную плоть и виновато поморщилась.

– В конце концов ты дал мне э…

Ти Джей выгнул бровь.

– Оргазм?

– Да.

Она покраснела.

– Именно. И я не…

Харли ткнула пальцем в сторону его ширинки.

– Не дала мне того же? – закончил он за нее.

Она зажмурилась и быстро пробормотала:

– Я… у тебя в долгу.

– Сама предлагаешь?

У нее отвисла челюсть, и он не смог удержаться от смеха. Тогда Харли сунула в рот зубную щетку и удрала в лес. Покачав головой, Ти Джей вынул из рюкзака собственную щетку и тоже ушел в лес, но в противоположном направлении.

К тому времени как он вернулся, Харли была уже на месте и чистила апельсин. Ее взгляд был так нежен и беззащитен, что он почувствовал, как внутри все странно сжалось. Но тут она моргнула и момент прошел. Она протянула ему половинку апельсина.

– Спасибо.

О чем она думает?

– Ты в порядке?

– Не волнуйся, Ти Джей. Я знаю, что было, вернее, чего не было.

– О’кей, прекрасно! Может, объяснишь?

Она сунула в рот дольку апельсина.

– У нас все будет прекрасно, если вернемся туда, где были раньше.

– То есть домой?

– Нет. Я имею в виду метафорически. Нужно вернуться к прежним отношениям. Игнорировать друг друга. Или постоянно вести перепалки.

– Понимаю, – протянул он, хотя на деле ничего не понимал.

– Я хочу сказать, чего-то настоящего между нами никогда не будет. И оттого что мы знаем это, становится легче. Верно?

– Верно.

О господи, у него голова идет кругом от нее – может потому, что большая часть крови отлила от мозга и прилила к…

– Ты даже в бойфренды не годишься – тебя вечно не бывает в городе, – продолжала Харли, все еще пребывая в плену очевидной иллюзии, что он как-то следует ее логике. – Ты все время отсутствуешь. Ты любишь женщин в своей постели, но не в жизни.

Она пососала дольку апельсина, а заодно взорвала несколько его мозговых клеток.

– Поэтому поверь: я не вижу отношений между нами, когда смотрю на тебя. Как правило, в этот момент я жалею, что под рукой нет ничего подходящего, чем бы огреть тебя по башке.

Ти Джей в недоумении моргнул.

– Значит, мне следует держаться от тебя на расстоянии вытянутой руки?

– Вполне достаточно восьми-десяти дюймов.

К тому времени как у него вырвался смех, пусть и невеселый, она отошла. Его только что поставили на место, бросили еще до того, как он подумал, чтобы бросить самому.

Еще больше выбивало его из колеи то, что он ее понимал, потому что знал лучше, чем она хотела признать. Ти Джей знал, что благодаря своим милым родителям, остаткам эпохи хиппи, она росла при совершенном отсутствии традиций, хотя всю жизнь страстно их желала. Желала надежного, солидного парня, домик с белым палисадником и двумя-четырьмя ребятишками. Именно это и привлекало ее в Ноулане. Ноулан был из тех надежных парней, который мог дать именно то, в чем она нуждается.

В отличие от него.

– Харли.

– Игнорировать друг друга. Помнишь?

– Да.

Она снова уставилась на его голую грудь и тут же отвела взгляд, но не раньше, чем он заметил ее румянец.

– Мне трудно не обращать на тебя внимания, когда смотришь на меня, как на аппетитный сандвич, – заметил Ти Джей, потянувшись за своей рубашкой.

– Обещаю искоренить в себе эту привычку, а то мало ли: вдруг растолстеешь, подурнеешь и тому подобное.

Он расхохотался, а Харли спокойно уселась на поваленное дерево и стала наблюдать, как занимается рассвет, изгоняя тьму, протягивая по небу сначала темно-фиолетовые, потом светло-сиреневые и, наконец, розовые полосы.

Ти Джей сел рядом, и они молча наблюдали великолепное представление матери-природы.

По мере того как светлело небо, на лугу стали появляться в поисках корма койоты – Ти Джей насчитал четырех и…

– Какого черта? Это похоже… – Он выпрямился. – На барсука?!

– Ты никогда не видел такого? – удивилась Харли, настраивая камеру. – Между койотами и барсуками существует нечто вроде симбиотических отношений, когда это требуется. Койоты хорошо бегают, но плохо роют, а барсук…

– Не умеет бегать, зато здорово роет, – ухмыльнулся Ти Джей. – Они совместными усилиями добывают себе завтрак. Поразительно!

Единственными звуками было жужжание насекомых и щебет ранних пташек. Камера с длиннофокусным объективом работала бесшумно, и Харли показала ему потрясающий кадр: у койота подрагивает нос, когда он принюхивается к утренним запахам.

– Здорово у тебя получилось, – прошептал Ти Джей, погрузив лицо в ее волосы.

– Это камера.

– Нет, здесь дело не только в камере. – Он отстранился и посмотрел ей в глаза. – Эй, Харли, ты просто обязана работать у нас.

– Ради чего это?

– Прежде всего ради денег. Наши клиенты будут платить чертову кучу долларов за съемку их путешествий.

Она встала и надела рюкзак.

– Пора. Надо проверить оборудование на западном склоне.

Ти Джей тоже продел руки в лямки, и они тронулись в путь. Утро всегда было его любимым временем в горах: воздух еще прохладный, но с нотками тепла, которое принесет день, еще не высохшая роса сверкает драгоценными камнями, земля под ногами мягкая и пружинистая после дождя, все переливается яркими красками, а вокруг – величественные горы со снежными вершинами.

– Итак, – решил он продолжить начатый разговор, – почему у наших отношений нет будущего?

– Потому что нет никаких отношений.

– В самом деле? Вроде как сегодня оргазм ты испытала под дулом автомата.

Она споткнулась и послала ему негодующий взгляд:

– Без комментариев.

Он ухмыльнулся: такой Харли ему нравилась еще больше – разъяренная, решительная и невероятно сексуальная.

– Ты же хочешь меня! – не унимался Ти Джей.

– Без комментариев.

– Я хочу, чтобы ты вернулась. Думаю, я доказал, что достоин этого. Так в чем проблема?

– Моя проблема?

Она остановилась так резко, что Ти Джей едва не наткнулся на нее, но тут она повернулась и в негодовании ткнула в него пальцем:

– Это ты! Ты всегда был моей проблемой!

Он вскинул брови, а Харли выдохнула и, подтолкнув его вперед, пробормотала:

– Ты сведешь меня с ума.

– Может быть, но теперь ты будешь любоваться моей задницей.

– Да, задница классная, – должна была признать Харли.

Он рассмеялся, а она минут через пять со вздохом сказала:

– Ладно, возможно, я отреагировала чересчур эмоционально.

– Да что ты.

– Кстати, моя проблема не ты, а я сама, вернее, моя реакция на тебя.

– Это так ты извиняешься?

– За что?

– За то, что чуть не изнасиловала меня во сне.

– Мы вроде как решили, что можем забыть об этом.

Обычно Ти Джей охотно соглашался. В конце концов он никогда не умолял женщину хотеть его и не собирался начинать сейчас. Если бы он был безразличен Харли, то проще было бы оставить ее в покое, но он ей не безразличен, причем настолько, что она испытала оргазм, выдохнув его имя. И это было чертовски эротично!

Все это сбивало с толку. Он оглянулся. Эта маленькая женщина с точеной фигурой шла так, что его бросило в жар. Нет, не так: он уже пылал в жару! Их способ пробуждения, возможно, успокоил ее, но он по-прежнему был на взводе.

На полпути к неисправной камере они набрели на небольшой овраг, на другой стороне которого, всего футах в пятидесяти, имелся карниз, где она и была размещена. От камеры их отделял обычно мелководный, но сейчас разлившийся от дождя ручей, вода в котором мчалась как бушующая река шириной добрых двадцать футов, глубиной по колено в середине, и ревела над скользкими булыжниками. Хуже всего, что противоположный берег был тоже скользким и ненадежным.