Опьяненные страстью - Шелдон (Шелвис) Джилл - Страница 30

– Всего две ночи?

– Надеюсь, ты в состоянии вынести четырех девиц в течение столь малого срока?

– Не сомневайся.

Только волновали его вовсе не девицы.

Харли снова пыталась свести свой банковский баланс, когда завибрировал сотовый. Сегодня он звонил целый день. Похоже, кто-то видел, как они с Ти Джеем спускались с гор, и слухи распространились по всему городку. Почти всех знакомых интересовало, так ли хорош Ти Джей Уайлдер, как утверждают женщины.

Поскольку она точно знала, что он еще лучше, да просто потрясающий, настроение было хуже некуда, поэтому, когда сотовый зазвонил в двадцатый раз, буквально рявкнула в трубку:

– Про секс-бога Уайлдера говорить не собираюсь и никто меня не заставит!

Последовало мгновение молчания, потом:

– Привет, красавица!

О боже! Только этого не хватало! Стоун, брат секс-бога. Харли скривилась, как от зубной боли, и опустила голову на стол.

– Что-то хочешь мне сказать? – раздалось в трубке.

– Н… нет.

«Определенно нет!»

– О’кей, но на будущее знай: это я секс-бог в семье Уайлдер!

– Рада слышать, – пролепетала Харли под его громкий смех. – Простите…

– Все в порядке, но я вынужден просить тебя об одолжении.

Сколько раз Стоун или любой из Уайлдеров помогал ей в трудную минуту все эти годы? Не сосчитать.

– Все, что угодно.

– Рад слышать. По-прежнему любишь плавать на каяках?

– Да. А что?

– Группа студенток из Калифорнийского университета в Беркли хочет сплавиться по Снейку – познакомиться с дикой природой, пофотографироваться… Сможешь пойти в качестве второго гида и фотографа?

– Это ведь идея Ти Джея, верно?

– Нет, Эммы. Она боится, что девицы съедят меня на ленч.

Харли рассмеялась. Стоун – один из самых добродушных и компанейских парней, которых она когда-либо встречала, хотя сила воли у него стальная. Он любит свою Эмму больше воздуха, которым дышит, и никогда ей не изменит.

– Но у меня нет опыта, Стоун, и ты это знаешь.

– Зато ты прекрасно ходишь на каяке и великолепно знаешь дикую природу, к тому же классный фотограф.

Как бы ни любила Харли Стоуна, слушать, как они с Эммой воркуют в течение двух дней, не слишком хотелось. В этом он, очевидно, был секс-богом, по крайней мере в собственном представлении. Кроме того, ей еще предстояло провести несколько часов в гараже ради пополнения чековой книжки.

– Мы заплатим, – пообещал Стоун. – И поверь, оно того стоит. Позволь, я привезу все нужные документы – все должно быть официально, – а ты тем временем подумаешь, договорились?

– Хорошо.

Нужно признать, что «мы заплатим» на редкость веский аргумент.

– Думаю, Эмма сама отправится с тобой, чтобы уберечь от изголодавшихся девиц.

– Э… насчет этого…

Он неожиданно осекся и, похоже, прикрыл микрофон рукой, прежде чем снова заговорить.

– Прости, Харли. Мне нужно бежать. Скоро увидимся.

Она положила трубку, отодвинула в сторону чековую книжку и взялась за обработку данных для интернатуры. Выяснилось, что передатчики двух койотов из красной группы не сработали, и это ее страшно расстроило.

Работать больше не хотелось, поэтому пошла по делам, а вернувшись, увидела за ручкой входной двери папку с бумагами. Швырнув папку на стол, Харли вернулась было к работе, но вскоре забыла о койотах и задумалась о высоком сексуальном гиде, который способен воспламенить тело одним только взглядом.

Черт, она все еще возбуждена и готова хоть сейчас прыгнуть вместе с ним в проклятый спальный мешок! Единственное, что останавливало, – она не создана для одноразового секса, а он, казалось, не создан для чего-то постоянного. Не говоря уже о том, что он хотя играл, дразнил и флиртовал с ней, заставляя чувствовать себя единственной женщиной на земле, но посоветовал слушать свою интуицию, даже зная, что именно она, ее интуиция, требовала держаться от него на расстоянии.

Только в одном она была совершенно уверена: в честности Ти Джея. Он всегда говорил, что думал, а думал то, что говорил. Никакой лжи. Никаких уверток.

Да, он горячий и сексуальный, но совершенно не годится для нее.

Она взглянула на комбинезон, висевший на спинке стула. Вот Ноулан совсем другое дело, Ноулан как раз для нее.

Она жаждала, чтобы в ее жизни кто-нибудь появился, кто-нибудь с пенисом, и была совершенно уверена, что таковой у Ноулана есть.

Но и у Ти Джея тоже…

Она явно спятила.

Харли убрала лаптоп и, взглянув на папку с бумагами от Стоуна, сказала себе, что ее не интересуют никакие сплавы, и тем более не желает она снимать сумасшедших студенток. Но, к сожалению, то, чем она занималась до сих пор, денег не приносило, поэтому папку пришлось все-таки открыть.

За эту работу обещали хорошо заплатить, она не требовала комбинезонов, смазки, а значит, не будет и грязных ногтей. И только из любопытства Харли вписала в документы свое имя, а потом и адрес, но когда дошла до графы «Квалификация», поколебалась. История ее жизни! Вечно требуется что-то доказывать!

Но, по правде говоря, если не считать степени по биологии, она не знала, какова ее квалификация. Что она умеет делать? Она не думала, что любовь к природе имеет какое-то особое значение.

Харли неожиданно написала два имени: «Ноулан» и «Ти Джей» (ха!), и, как бы ребячески это ни выглядело, составила список их достоинств и недостатков, чтобы прояснить ситуацию. Под именем Ноулана в колонке «За» она написала:

«Обеспечивает работой и платит вовремя;

обладает приятной улыбкой и красивым телом;

любим всеми;

милый, добрый, надежный».

«Против» – всего одна фраза: «Не хочу с ним целоваться с тех пор, как поцеловала Ти Джея».

Только одно «против», да и то, по справедливости говоря, это «против» скорее исходит от нее, от него оно не зависит.

Под именем Ти Джея в колонке «За» появилось:

«Лучшее тело в Вишфуле, а может, и на всей планете;

первый мужчина за весь год, подаривший мне оргазм;

готов поделиться своим обществом, опытом, дружбой, отдаст последнюю рубашку, если понадобится;

целуется как бог;

слишком хорошо знает меня – возможно, лучше, чем хотелось бы».

Харли подумала, что последнее скорее недостаток, чем достоинство, поэтому колонку «Против» начала именно с него, а далее написала:

«Не могу не думать о нем;

он разобьет мне сердце, если позволю;

не уверена, что понимаю, каковы его намерения».

Ну вот.

Она смотрела на список и грызла ручку.

Из задумчивости ее вывел стук в дверь. На ее «да?» вошел Ноулан, тепло улыбнулся и протянул конверт.

– Что это? – спросила Харли, отвечая улыбкой. Как легко ему улыбаться! В его присутствии становилось так уютно. Он перебрался сюда из Сан-Франциско год назад и до сих пор не потерял лоска жителя большого города. Чуть ниже шести футов ростом, со стройным жилистым телом бегуна, он прекрасно смотрелся в темных джинсах, светло-голубой рубашке и модных мокасинах на подошве «вибрам»[4].

– Твой чек, – сообщил Ноулан, терпеливо выжидая, пока она отступит и позволит ему войти, в отличие от тех, кто просто врывался без приглашения.

Она взяла конверт, зная, что сумма в чеке будет унизительно мала, поскольку она проработала всего двадцать часов.

– Не стоило утруждаться и приносить самому: я завтра работаю, и сама бы забрала.

– Мне не трудно.

Войдя в гостиную, он повернулся к ней лицом и поколебался, прежде чем сказать:

– Жаль, что не получилось поужинать прошлой ночью.

– Мне тоже.

– Нам все время что-то мешает увидеться.

Она кивнула, и он подвинулся чуть ближе, не спуская с нее глаз. Она поняла, что сейчас он ее поцелует, и хотела этого поцелуя.