Выбор шатеры (СИ) - Ясинская Яна - Страница 19

– Ты обещала освободить меня, – хмуро напоминает Акраба, вставая между нами и Глэдис. – Сначала сдержи слово.

– Сначала отдай их мне, – шелестит Верховная Ведунья, протягивая Акрабе сморщенные ладони. – Отдай мне своих детей.

Акраба, помедлив пару секунд, все же делает это: кладет ладони в руки ведуньи. Огненная вспышка, и довольная улыбка Глэдис.

– Теперь они мои.

– Как же! – невольно хмыкаю я. Акраба только что передала Глэдис права на Анигая, но не на меня. Потому что со вчерашнего утра я завишу совсем от другого человека – от моего законного мужа, а он дал мне право на свободу.

При воспоминании о мальчишке-альтаирце к душе подступает предательская тоска. Я знаю, это неправильно, но почему-то хочется все бросить и убежать к Эвану. Так! Стоп! Надо держать себя в руках! Это просто нервы! Но мне и правда будет сильно недоставать его.

– Теперь ты! – настойчиво напоминает Акраба. – Верни мою свободу, чтобы я наконец-то смогла уйти из проклятого Катара. Верни мне меня!

– Будь по-твоему, Таисья! Надеюсь, ты знаешь, чего просишь, – шелестит старуха, проводя рукой по воздуху.

Тут же в нескольких метрах от нас возникает зеркальная стена. Это и есть силовой купол Катара, догадываюсь я. Обычно он невидимый. Это одна из причин, почему катарцы боятся заходить далеко в лес, чтобы ненароком не наткнуться на силовое поле и не быть сожженным заживо. Кстати, я и не подозревала, что мы подошли так близко к краю поселения! На всякий случай мы с Анигаем пятимся подальше от опасной для жизни зеркальной поверхности. Запоздало вспоминаю, что мне теперь купол нипочем. Я замужем за свободным человеком, а значит, могу спокойно преодолевать зеркальный барьер. Но проверять почему-то не хочется. Вдруг что-то пойдет не так? Зачем лишний раз рисковать? Да и не хочу я афишировать свой новый статус перед матерью и Глэдис. Пусть лучше он до поры до времени останется тайной.

– Верни мне меня, Глэдис. – Голос Акрабы отвлекает меня от размышлений.

Старуха усмехается, а затем… С отражением Акрабы в зеркальном куполе начинает происходить нечто странное. Оно меняется прямо на наших глазах, но самое поразительное – вместе с отражением меняется и тело самой Акрабы.

Я не могу оторвать глаз. Какое-то волшебство! Грязные, коротко стриженные, засаленные волосы нашей беспутной мамаши внезапно выпрямляются и спадают ниже пояса густой, черной как смоль волной. С тела Акрабы исчезает въевшаяся за годы жизни в Катаре грязь. Если бы я не видела собственными глазами, никогда бы не поверила, что у моей матери такая белоснежная кожа. Но главное… Акраба поднимает правую руку и, безудержно смеясь от счастья, любуется новой ладонью, которая появилась вместо привычной культяпки. И лицо… Это нечто невероятное! Я смотрю, затаив дыхание. С лица матери исчезают все ожоги и шрамы. Они испаряются вместе со старой, грязной, вонючей одеждой. Несколько мгновений, и… перед нами уже стоит безудержно красивая, в длинном алом платье, шитом золотом, с шикарными распущенными волосами, молодая и прекрасная… Нет… Не Акраба.

Таисья. Шатера Руара.

Акраба не соврала. Она действительно была одной из них.

Я смотрю на почти незнакомую мне красавицу и только сейчас понимаю, что мама совсем молодая – ей от силы лет тридцать. Осознание этого вводит меня в ступор. А я-то всегда считала мать почти старухой.

Единственное, что сохранилось в прекрасной шатере от нашей беспутной мамаши, так это, пожалуй, поведение. Акраба, словно сумасшедшая, бегает возле зеркальной стены, истерично смеется, не может налюбоваться на себя.

– Я вернулась, Глэдис! Я вернулась! – бросает на ведунью вопросительный взгляд. – Я могу?..

– Да, – кивает старуха.

Акраба нерешительно протягивает правую руку к зеркальной поверхности. Она ожидает, что силовое поле обожжет ее, но рука спокойно проходит через зеркало.

– Я свободна! Свободна! – визжит от счастья Акраба, ныряя через стену купола.

Мгновение, и зеркальная поверхность исчезает. Нет, силовое поле купола остается, просто оно снова становится невидимым. Иллюзия заканчивается. Вновь в свои права вступает реальная жизнь. И в ней, увы, нет места волшебству. При виде Акрабы, валяющейся на снегу, у меня невольно сжимается сердце. Как же все-таки страшно, когда мечта была так близка, а ты… Невольно делаю шаг по направлению к матери, но Анигай предусмотрительно останавливает меня.

– Не стоит…

Обескураженная Акраба с трудом поднимается из сугроба. Растерянно смотрит на культяпку руки, старую грязную одежду, засаленные волосы. Проводит единственной ладонью по уродливым шрамам лица. Таисья вновь превратилась в ту, кто она есть на самом деле.

– Глэдис! Сволочь! Ты же обещала! – Словно обезумев, мать бросается к старухе, но ударяется о невидимую преграду, вновь отлетает в сугроб.

Хорошо еще, что с той стороны купол просто не пропускает людей, не причиняя физического вреда.

– Ты не сдержала слова! Значит, договор расторгнут! Я не отдам тебе своих детей!

– Ты неправа, Таисья. Я выполнила условия нашего договора, – как ни в чем не бывало отзывается ведунья. – Ты хотела свободу? Ты ее получила. Можешь идти на все четыре стороны.

– Разве это свобода?! – вопит как резаная Акраба. – Я изуродована! Нищая! Больная! Кому я такая нужна? Куда я пойду?!

– Раньше надо было думать, Таисья. Раньше. Но ты всегда сначала делаешь, а лишь потом думаешь. И в этом твоя беда.

Глэдис останавливается возле нас с Анигаем.

– Ну что, дети? Пора отправляться в Руар. Надеюсь, вы еще не передумали?

Надо же! Голос Глэдис прямо-таки пропитан добротой.

– Нет, – эхом отзываемся мы.

– Тогда следуйте за мной.

Верховная Ведунья идет впереди нас, направляясь прямо к не на шутку разгоревшемуся костру. Мы с братом, толком не понимая, что происходит, послушно следуем за ней. Изуродованная Акраба бьется в истерике, идет параллельно с нами вдоль купола. Я стараюсь не смотреть на нее. И так страшно. Но не смотреть не получается.

– Адамаск! Не верьте ей! – истошно орет мать. – Руар не даст вам свободы! Это такая же тюрьма, как Катар! Только с позолотой! И платить за ту позолоту придется тройную цену. Не верьте ей! Не ходите! Бегите! Спасайтесь! Посмотрите на меня! Вот что со мной сделал Руар! Он сделает с вами то же самое!

– Это сделал не Руар. – Глэдис останавливается в метре от пламени, оборачивается к уже исступленно рыдающей Акрабе. – Это сделала ты сама, Таисья. Это был твой выбор, шатера. И ты за него заплатила. Все по справедливости. Ты прекрасно знала, на что шла.

Мать замолкает. Видимо, в словах старухи есть доля правды. Теперь Акраба уже просто тихо скулит на краю купола, рассматривает грязную культяпку руки и жалеет себя, напрочь забыв о нас – своих детях.

Глэдис переводит уставший взгляд на нас с братом.

– Прежде чем вы пойдете за мной, я хочу, чтобы вы четко понимали: Руар не терпит неповиновения. Вы должны будете во всем слушаться наставников. Если вы согласны… Если это ваш выбор, то тогда следуйте за мной.

Дальше начинает происходить нечто невероятное: старуха как ни в чем не бывало заходит в бушующий костер и… растворяется в пламени. Мы с Анигаем испуганно переглядываемся. После вчерашнего пожара мне, если честно, не очень хочется иметь дело с огнем. Да и брату, похоже, тоже.

– Она что, хочет, чтобы мы тоже того? – Брат ошарашенно показывает на пламя. – Старуха сумасшедшая! Мы же сгорим! Я не хочу стать таким же обугленным, как кузнец!

Стараясь унять подступающую панику, еще раз бросаю взгляд на бушующий костер. Вновь обращаю внимание на то, что огонь горит без дров. Решаю рискнуть – быстро провожу рукой по пламени. Огонь не жжет. С восторгом смотрю на брата.

– Не сгорим. Он не настоящий. Просто видимость костра!

Анигай верит не сразу. Сначала тоже для верности проводит рукой по пламени.

– Щекотно, – хмыкает он, затем, собравшись с духом, добавляет: – Ладно, я пошел первым. Если что… Ну ты, это… Понимаешь…