Истории, от которых не заснешь ночью - Хичкок Альфред - Страница 42

• Предыдущая
• 42/61
• Следующая

Нэйл поднес мокрую руку к лицу и увидел на пальцах кровь; разгневанный, он повернулся снова к девушке. В этот момент Вэрд щелкнул пальцами, и Нэйл медленно выбрался из воды.

Теперь очередь Вэрда. Он снял ботинки, майку, и мы увидели большую рану на его плече, по которому ударила лань.

Он очень красиво ушел под воду, играя всеми мускулами. На сей раз никто уже не разговаривал. Мы наблюдали за тем, как он не спеша плавает вокруг нее. Время от времени он рукой отгонял воду, которая могла бы ударить ее по лицу. Вдруг он нырнул, столкнулся с ней под водой и оттолкнул ее в сторону, а потом поднырнул с другой стороны и ударил еще раз.

В третий раз она была готова принять его в свои объятия. Она подождала, когда его лицо вплотную приблизилось к ней и влепила ему кулаком прямо по лицу со всей силой. Но сил у нее поубавилось, более того, удар пришелся с отклонением, задев только щеку. Он повернулся на бок, появился в тридцати сантиметрах от девушки, и мы заметили красное пятно на щеке, оставленное девушкой. В то время, как он размахивал руками и дышал полной грудью, я почувствовал, как он кипит от гнева.

Потом он подплыл снова к ней, хотя она развернулась и нырнула, он пытался все время держаться над ней, но не трогал ее. В конце концов, она выплыла на поверхность прямо к бортику, на котором сидел я, и ее глаза были такими огромными, что я прочел в них ужас. Тогда Вэрд протянул руку, схватил ее за край рубашки и одним рывком сорвал ее. Она вздрогнула и, выскочив из воды, схватила ботинок и больно, со всей силы, ударила Вэрда по лицу. Я увидел, как он начал скользить под воду, теряя кровь, а тело его начало медленно крутиться вокруг собственной оси.

Криком я позвал Тима и Боба, которые нырнули вместе.

Вскоре они дотащили Вэрда; дотащили его до Мило и Нэйла. Наклонившись над бассейном, я поймал девушку, чтобы вытащить ее из бассейна; она и не сопротивлялась, как если бы у нее не было больше сил бороться.

Потом я увидел, что Вэрд начал шевелиться в воде, и я понял, что он не очень сильно задет. Я почувствовал, как девушка напряглась, и, пока я хоть как-то хотел отреагировать, она и от меня увернулась, помчавшись к ним. Я завопил, чтобы предупредить их, но Тим и Боб были в воде и снизу подталкивали из воды Вэрда, которого Нэйл и Мило тянули вверх. Они и не услышали меня и не увидели, как сзади она подлетела к ним. Она схватила приемник Мило, провод которого легко растягивался, посмотрела на мгновение на Вэрда, а потом швырнула в него его же приемник, попав ему прямо в голову.

Они даже не вскрикнули. Все произошло с быстротой молнии.

Ждать мне нельзя было больше ни секунды. Когда я дошел до девушки, она обернулась, чтобы понаблюдать за мной. Я вынужден был пройти совсем рядом, но даже не остановился. Я удирал прямо к ограде. Я видел ее глаза, и такое так скоро я не забуду. Вам когда-нибудь доводилось видеть глаза женщины, которая убила сразу пятерых?

Как и всегда, Сари проснулась под непрерывный шум кондиционера, установленного в крыше, который смешивался со стрекотанием стрекоз в шалфее и с сиплым, астматическим дыханием в соседней комнате ее мужа. Но в этот день к этому шуму прибавился еще и другой: внизу на кухне пела, громыхая кастрюлями и сковородками, Кармен, которая при этом нещадно колотила фарфор, спеша скорее закончить дела кухонные и поспешить на фиесту в Санта-Фе. Сари натянула еще выше легкое одеяло на плечи, чувствуя одновременно себя уставшей, рассерженной и заледеневшей.

— Паршивый кондиционер! — с яростью подумала она.

Этот проклятый прибор обрушивал на них свежий воздух, изгоняя испорченный; фильтровал, очищал, делая однообразным каждый глоток воздуха, каждый, которым они дышали. Он изгонял всю пыльцу с неослабеваемой силой, давая на день больше жизни Элу, а ей на день больше пребывания в той же обстановке, что и ее норковому манто, отданному на хранение на все лето меховщику. О! Если бы только она могла повернуть выключатель, запускающий эту машину, и больше никогда не слышать этого шума! Если бы она только могла уехать отсюда, сесть на поезд, чтобы больше никогда не видеть этого ужасного, пустынного места, так нужного астматикам.

Разгневанная, Сари закрыла глаза и, погрузив лицо в подушку, приподняла ее с каждой стороны лица; но все тщетно: сон не возвращался. Она попыталась набраться терпения еще немного, еще на какое-то время, потом рукой пошарила под валиком, нашла маленький плоский флакон, который она там постоянно хранила. Она раскрутила пробку и поднесла флакон ко рту. После второго орошения она почувствовала себя лучше и наконец проснулась. И тут вдруг она вспомнила.

Сегодня был тот день, последний день, день, который Эл назначил, чтобы сообщить ей о своем решении. Ну так, значит, решение принято, значит, план его созрел, и она была готова.

И на самом деле если она в конечном счете высказалась за эту последнюю субботу фиесты, то Эл этому во многом содействовал; это было так, как если бы он помог ей в том, что она знала теперь, что она была должна решиться сделать, как если бы он спонтанно подарил ей то, в чем она больше всего нуждалась: всю вторую половину дня без прислуги. Больше того: именно Эл сказал Хуану, что тот может занять у него машину, и именно Эл в последнюю минуту решил вопрос с телефоном, неудачно выстрелив в аппарат в то время, когда чистил свое ружье. А сейчас они останутся одни, в уединении в течение необходимого времени; оставалось только приготовить сигары.

С самого начала она намеревалась использовать волчий корень. Какое милое название, волчий корень! Эта мысль пришла ей в голову, как только она прочитала о нем в книге. У нее было впечатление, будто слово само оторвалось от страницы, чтобы броситься ей в глаза. Она прочитала и перечитала его, испытывая растущее возбуждение.

— Волчий корень, — сказала она вполголоса. — Эл, это не то, что мне прописал доктор для моего горла?

Эл тоже оторвался от книги. На лице его застыло выражение терпеливой вежливости, означающее, что ему помешали, что ему неприятно, когда его беспокоят, но он обуздывает свое недовольство.

— Я полагаю, Что именно то. Обычно это лекарство прописывают при ларингитах.

Обычно, это лекарство прописывают… Он произносил подобные слова неестественно уже месяца два, с тех пор, как познакомился со своей дорогой Маргарет Лэндли.

— Лекарство, да, без сомнения, — сказала она. — Но в этом романе говорят, что это еще и яд. Ты знал, что это яд, Эл?

Все то же выражение терпеливого раздражения.

— Да, дорогая. Я знал, что это яд. И более того, что он смертелен, насколько мне кажется. Но почему ты задаешь этот вопрос, Сари? Уж не вынашиваешь ли ты снова мысль, чтобы покончить навсегда с жизнью?

Сари почувствовала, как постепенно кровь подступила к ее лицу, а внутри все сжалось от ярости. Вероятно, он никогда, никогда не перестанет все время ей напоминать об этом! Вероятно, он никогда, никогда не даст ей забыть ту весеннюю ночь, когда по глупости она хотела сделать его более покладистым, пользуясь тем, что, прибегнув при этом к словам прощания, положила записку около пустого флакончика из-под снотворного.

От безнадежности Сари сдержала гнев, считая до ста, пытаясь полностью освободить свой мозг от всего на свете. А на странице, прямо под рукой, она ощущала свежее дыхание этого слова: "аконит"; все-таки она смогла совладать с собой. "Ну хорошо, я больше не заговорю об этом с ним, я никогда больше с ним об этом не заговорю", — подумала Сари и только при мысли об этом почти улыбнулась.

— Не будь смешным, Эл… Это потому просто, что об этом рассказывается в этом полицейском романе, — ответила она вежливо враждебно смотрящему на нее лицу, и снова погрузилась в свое чтение. Но вдруг ей показалось, что история эта сошла со страницы, не оставляя ничего другого, кроме слова "аконит", волчий корень. Само слово, и все, что это слово могло сотворить. Волчий корень и способ его действия.

• Предыдущая
• 42/61
• Следующая