Истории, от которых не заснешь ночью - Хичкок Альфред - Страница 45
- Предыдущая
- 45/61
- Следующая
После ухода его команды — двадцати трех программистов и математиков и гениального Джэкарда, которых он отпустил, сжигая за собой все мосты, Джонс вздохнул, снопа снял телефонную трубку и пригласил всех троих к себе. Когда трубка снова легла на свое место, Джонс не смог бы сказать, что он недоволен собой. Или ими. Он любит, чтобы события, будь они ему приятны или наоборот, были логически связаны, а ответы собеседников были бы в порядке вещей, по крайней мере, в том порядке вещей, который установился после того, как он был призван к "постели" ОРАКУЛА. Адмирал дал команду провести прямую линию связи к собственному кабинету: полковник, хотя и был пойман врасплох, что, впрочем, отнюдь не лишало его средств, ограничился введением специального телефонного кода, который посеял ужасную неразбериху на всех телефонных станциях. Что касается гражданского, он просто-напросто никуда не ушел с места преступления, причем спал, ел и выражал свое недовольство тут же, пока не запутался ногой в кабеле, что дало Джонсу достаточное основание для того, чтобы выставить его за дверь. Короче говоря, и при всех прочих равных, все трое убедительно доказали, что не машина, а они сами явно нуждаются в постановке диагноза.
Поэтому было бы логичным предположить, что все трое прибегут по первому же звонку. Они и прибежали. Адмирал с пеноподобными бровями и заморскими глазами; полковник, такой же деревянный, как если бы его накрахмалили вместе с воротничком, с кожей лица, напоминающей полигон после стрельбы; гражданский, хромающий самую малость, с головой, самую малость наклоненной и самую малость повернутой влево, как раз настолько, чтобы все те, кто его не знает — а кто его вообще знает? — чувствовали бы себя в его присутствии лицом к лицу с Историей с большой буквы. Джонс любезно пригласил их сесть, Адмирал, который всю жизнь занимался тем, что рос в звании, пока эти звания в конце концов не кончились, и у которого рука не поднималась снять эту самую руку со штурвала Государственного управления; полковник, которому нравилось быть просто полковником, потому что это давало ему возможность презирать всех окружающих и который спал на своей походной койке в городской квартире, где можно было бы разместить целую дивизию; и, наконец, гражданский, бывший студент университета, бывший депутат, бывший сенатор, бывший министр, подвизающийся на стезе политики, где он с успехом опробовал все низости, которые только существуют, через любые дебри законодательства он продирается, имея гибкость позвоночника, уверенность поступи и коммерческую улыбку канатного плясуна.
— Господа, — сказал Джонс, — это, скорее всего, наше последнее собрание. Само собой письменный рапорт будет вам представлен в скором времени. Я… гм… понимаю необычность ситуации и поэтому не настаиваю на том, чтобы вся информация, которой мы могли бы обменяться здесь в частном порядке, была бы обязательно отражена в упомянутом рапорте…
Он оглядел собравшихся и поздравил себя. Фраза явно удалась. Это было как раз то, чего они ждали. Все остается между нами, ребята. Никто не будет совать нос в наши дела.
— Вы отослали свою команду, — заметил гражданский.
Адмирал дернулся, зрачки полковника сузились, а в глазах Джонса блеснул огонек восхищения. Этот малый располагал такими средствами разведки, которые даже секретные службы еще не изобрели.
— Это знак судьбы, я надеюсь.
— Может быть, — ответил Джонс. — А может быть и нет. В любом случае, это — знак. Знак того, что мои ребята сделали все от них зависящее. Другими словами, каждый проверил то, за что он отвечает и не нашел даже малейшего отклонения от нормы. Надо кстати заметить, что их знания охватывают все то, чем может быть и что может делать вычислительная машина. Поэтому я еще раз говорю: ОРАКУЛ полностью исправен.
— То же самое вы говорили нам и вчера, — проскрипел полковник. — Тем не менее, я продолжаю ждать. Вы думаете, что у меня нет другого, более подходящего занятия?
Последнюю фразу он произнес с нажимом, как некую магическую формулу, простое воспроизведение которой было бы достаточным, чтобы отправить в преисподнюю этого придурка Джонса.
— Я полностью выполнял требования инструкции, — вмешался адмирал тоном человека, который всегда следовал библейским заповедям, — и я также не получил ответа.
При этом он поднял палец, что воспрещало всякое движение в комнате до тех пор, пока следующая фраза не сложилась у него в голове:
— Если бы я поступил по-другому, ОРАКУЛ бы мне ответил: "Недостаточность данных". Не так ли?
— Так, — ответил Джонс.
— Он этого не сделал.
— У меня то же самое, — подтвердил гражданский.
Полковник ограничился наклоном головы.
— Господа, — сказал Джонс, — ни я, ни моя команда, а вы знаете, что мы являемся лучшими специалистами в данной области, не смогли придумать вопроса, на который ОРАКУЛ не дал бы ответа. Если, конечно…
— Вас об этом не спрашивают, — пролаял полковник, — для этого ваша помощь не требуется!
Джонс не обратил на него внимания.
— Если придерживаться фактов, а мое заключение таково, что машина работает, это, с, одной стороны; с другой стороны, ваши отзывы, имеющие совершенно противоположный смысл, а у меня нет оснований им не верить; мы можем провести более глубокое исследование лишь в одном направлении. Вам решать, готовы ли вы сообщить мне то, что ранее не сочли возможным довести до моего сведения.
Он остановился. Двое из присутствующих пошевелили ногами. Полковник сжал челюсти.
— Я не могу разгласить своего вопроса, — сказал тихо, но решительно адмирал.
Полковник и гражданский заговорили одновременно.
— Государственная тайна…
— Этот вопрос относится к компетенции…
Они замолчали. В комнате повисло напряженное молчание.
Государственная тайна, подумал Джонс, вытянув руки перед собой. Всякий раз, когда вы хотите, чтобы информация, жизненно важная для безопасности страны, не попала в руки человека, имеющего дурные намерения, или в руки человека, который слишком наивен, чтобы быть порядочным, вы изобретаете Государственную тайну. Закройте глаза и уши. И даже не пытайтесь узнать. Результат: мантия Государственной тайны покрывает все темные делишки. Государственный вертолет используется в личных, причем не весьма благовидных, целях, что, естественно, невозможно признать? Государственная тайна. Компрометирующий сверток найден в портфеле уважаемого члена конгресса? Государственная тайна. Офицер поддерживает недопустимые связи бог знает с кем? Государственная тайна, черт возьми. Хорошо регламентированное милосердие… Если эти трое и заботятся о чьей-либо безопасности, так это о своей прежде всего, а уж потом, если время найдется, то и о государственной. Однако попытка не пытка.
— Пятьдесят лет назад, — сказал Джонс, — один писатель по имени Уильям Тенн написал прекрасную новеллу. Может быть, вы даже ее и читали. В ней речь идет о модуле американских ВВС, который был доставлен на Луну; его экипаж обнаруживает неподалеку обитаемое куполообразное строение неизвестного происхождения, и одного из них посылают на разведку. Разведчик отправляется, не надеясь на возвращение, уверенный в том, что русские или (а почему бы и нет?) марсиане обязательно разнесут его на куски, и тем не менее возвращается цел и невредим, держась за бока и безостановочно хохоча. И вы знаете, почему он хохотал? Потому что сооружение было построено американским же ВМФ.
Адмирал икнул два раза и изрек: "Хорошо сработано, ребята". Полковник принял оскорбленный вид. Гражданский наклонил голову: один ноль в вашу пользу, Джонс.
Приободренный Джонс улыбнулся улыбкой продавца подержанных автомобилей.
— Ей-богу, господа, мне даже стыдно, что я вспомнил эту маленькую историю. Я уверен, а я действительно в этом уверен, что каждый из вас заботится лишь о соблюдении национальных интересов. Другого я и не предполагал. Со своей стороны, хочу заявить, что меня вам не следует опасаться, и служба безопасности может это подтвердить: ни один из моих предков, начиная с Питекантропус Эректус, не был замечен в антиамериканской деятельности.
- Предыдущая
- 45/61
- Следующая
