Что, если?.. - Донован Ребекка - Страница 17

– Север у нас в какой стороне?

Я достаю телефон и открываю приложение – фонарик с компасом. Показываю направо:

– Вон там.

Сориентировавшись, Ниель разворачивает спальный мешок.

Я смотрю на зеркальную гладь озера и вдыхаю ледяной воздух. И что я тут забыл? Потом оглядываюсь на Ниель – она сидит, засунув ноги в спальный мешок. Смотрю, как она достает из своего бездонного, как у Мэри Поппинс, кармана термос, а из другого – пакетик с зефиром. И улыбаюсь. Нет, что я тут забыл, как раз вполне ясно.

– У тебя там, может, и обогреватель есть?

Она закатывает глаза:

– Не говори глупости. Иди сюда, садись.

Я расстегиваю спальный мешок и разворачиваю его рядом с Ниель. Она открывает термос, от него поднимается струйка пара.

– Дай угадаю, что у тебя там. Горячий шоколад?

– И не просто шоколад, а мой любимый. – Она наливает в крышку. – На, попробуй.

Я сажусь на свой темно-синий спальный мешок и беру у нее из рук крышку. Пахнет шоколадом, но только… еще слаще.

– Боишься отравиться?

– Да ничего подобного, – обиженно возражаю я. Делаю маленький глоточек. Черт, а вкусно! – Что это?

– Горячий шоколад «Милки вэй». Я туда еще карамели и мокко добавила.

– О, как в моем любимом мороженом.

– Ммм? – Непонятно, что она хочет сказать, с полным-то ртом зефира.

Я смеюсь.

Она проглатывает зефир и безудержно хохочет. И тут я забываю обо всем на свете. Я и раньше слышал, как Ниель смеется, но сейчас ее смех звучит совсем иначе – легко, беззаботно. Я так ясно помню этот смех. Это одно из моих самых любимых детских воспоминаний.

– Что такое, Кэл? – спрашивает она. – Все в порядке?

– Э-э-э… да, – отвечаю я, возвращаясь к реальности. – Не обращай внимания, просто я еще не до конца проснулся.

– Уже недолго ждать, – объясняет Ниель и ложится на спину, натягивая спальный мешок до подбородка.

– А чего мы ждем-то?

– Мы увидим падающие звезды – только очень много сразу и ярче, чем обычно.

Мы сидим, ждем, и через несколько минут я уже чувствую, что замерз как собака. Тогда я забираюсь в спальный мешок и ложусь рядом с Ниель, подложив руки в перчатках под голову.

Мы лежим молча. Небо все усыпано звездами, несмотря на низко висящую огромную луну.

– А я надеялся, что мы сегодня встретимся, – говорю я, не глядя на нее.

– Вот и встретились, – коротко усмехается она.

– Я про вечеринку. Ты что, про нее забыла?

Ниель молчит. Я перевожу взгляд на нее и вижу, что глаза у нее неподвижные, как будто она смотрит не отрываясь на какую-то звезду.

– Нет, не забыла, просто… Понимаешь, люди меня чаще всего раздражают, а когда я напьюсь, то иной раз даю им это понять.

– Выходит, на вечеринки с тобой можно не рассчитывать? – со смехом спрашиваю я.

– Я хожу иногда, но у меня лимит – раз в месяц.

– А в этом месяце ты еще свой лимит не исчерпала? – спрашиваю я, не отрывая от нее взгляда.

Ее профиль – сплошные плавные линии, подчеркнутые изгибом пухлых губ. До сих пор я как-то не замечал, какие у Ниель губы – глаза отвлекали на себя все внимание.

– Нет. Пока еще нет. – Она бросает на меня быстрый взгляд и снова переводит глаза на небо.

– Тогда… приходи в следующие выходные на вечеринку, которую устраивают мои друзья, – предлагаю я.

Надеюсь, что, если это будет не слишком похоже на приглашение на свидание, она все-таки придет. Я как раз ломал голову, как бы так устроить, чтобы Рей на нее поглядела.

– А куда?

– Пока не знаю точно. До выходных еще дожить надо. Увидимся в «Бин баз» в четверг, тогда и скажу. – Таким образом я хочу получить гарантию, что еще увижу Ниель на этой неделе.

– Хм… Ладно.

Я опять перевожу взгляд на небо и улыбаюсь неизвестно чему.

Мы снова молчим. Я слышу, как плещется вода о пирс. Это убаюкивает. Устав ждать, я наконец чувствую, как тяжелеют веки.

– Смотри, звезда!

Я открываю глаза. Ниель, вытянув руку, показывает пальцем. Но я уже прозевал.

– Мы только самые яркие увидим, при полной-то луне.

Следующая звезда падает лишь минут через пять. Я вижу, как она движется по небу, будто единственная автомобильная фара на шоссе. Так и хочется крикнуть: «Эй, одноглазый!» Глупо, конечно. Уже по одному этому понятно, как я устал.

– Люблю смотреть на звезды. – Голос у Ниель тихий, далекий, будто какое-то давнее воспоминание. – Они могут забрать себе твою боль, если захочешь. А как только солнце взойдет, все печали растают.

Глядя на россыпи звезд, я невольно думаю: сколько же на свете этой самой боли?

– А падающие звезды что могут?

Ниель резко поворачивает голову при звуке моего голоса, словно совсем забыла, что я лежу рядом.

– Загадай желание – и получишь шанс что-то исправить.

– Ты в это веришь? В то, что однажды можно просто начать все сначала?

– Верю, – шепчет она, неотрывно глядя на звезду.

Две яркие линии прочерчивают небо и пересекаются прямо над нами.

– Теперь у нас обоих появился второй шанс, – говорю я.

– А ты уже решил, что именно тебе нужно переиграть заново теперь, когда у тебя есть такая возможность?

– Надо подумать, – вру я: не готов еще ответить честно. – А ты?

– А я давно это знаю, – отвечает она.

Я смотрю на Ниель – глаза у нее закрыты, грудь приподнимается при глубоком вдохе, словно она как раз в эту самую секунду загадывает желание. Медленная улыбка всплывает у нее на губах, и она открывает глаза. Поворачивает голову ко мне, все еще улыбаясь.

Я не могу отвести взгляд от света, бьющего из этих голубых глаз. Ищу в них то, о чем эта девушка умалчивает. Хочется спросить, что она загадала, но она уже снова смотрит на звезды, и решимость меня оставляет.

Я отворачиваюсь и смотрю в никуда. Оказывается, сегодня у нас полное небо вторых шансов, понимаю я, глядя, как очередной метеор проносится над деревьями. Ниель все еще увлеченно смотрит на небо и каждый раз вскрикивает. Но мои веки все больше тяжелеют; наконец я сдаюсь, и все вокруг заволакивает темнотой.

– Эй, Кэл, сексом заняться хочешь?

– Что? – Глаза у меня тут же распахиваются. Я быстро моргаю, стараясь сделать вид, что и не спал. – Что ты сказала?

– Так и знала, что это тебя взбодрит.

И Ниель – или Николь? – начинает смеяться, тем самым звонким смехом, который я так люблю. Я скучал по нему. Он настоящий – полный жизни. Я улыбаюсь ей в ответ.

Приподнимаюсь на локтях и оглядываюсь вокруг. Горизонт за деревьями светлеет.

– Извини. Не думал, что придется столько ждать.

– Да уж, не китайский фейерверк.

– Не понимаю, почему тогда это называется метеоритным дождем. – Я зеваю, сажусь и потягиваюсь.

Щебечут птицы, слышатся шорохи наступающего утра.

– Хочешь на лодке покататься?

Я собираюсь спросить, не шутит ли она, но не успеваю. Ниель уже вскочила и теперь шагает к домику, у которого стоит зеленая лодка-каноэ, вся засыпанная листьями и сосновой хвоей. Какие уж тут шутки.

– Ну давай, – вздыхаю я и медленно поднимаюсь на ноги.

Все тело у меня затекло: еще бы, целых… – я бросаю взгляд на телефон – целый час ведь на холодных досках пролежал.

Ниель уже тащит лодку к обледенелому берегу. Я догоняю ее и говорю:

– Давай лучше я. А ты попробуй весло поискать.

Переворачиваю лодку на попа и тащу к воде. Выгребаю из нее горстями листья, пытаюсь определить, в каком она состоянии. Лодка старая, краска облупилась на солнце. Но никаких дыр вроде бы не заметно. Правда, толком разобрать трудно – столько листьев налипло на дно.

– Вот, нашла! – Ниель поднимает над головой деревянное весло. – И еще кое-что. – В другой руке у нее детский спасательный жилет, оранжевый, выцветший. В таком скорее задохнешься, чем он тебе жизнь спасет.

– Слушай, ты что, правда хочешь сейчас покататься?

Ниель натягивает жилет через голову и бросает мне весло. Я со смехом ловлю его. Вид у нее уморительный, но в то же время невероятно милый.