Обреченный мир - Рейнольдс Аластер - Страница 14

Кильон напрягся. Ощущение перехода усилилось, к горлу подступила тошнота. На миг Кильона сковал космический холод, словно в каждой клетке тела открылась дверца, пропуская вселенский сквозняк. Такси накренилось, на мгновение замерло, потом поползло дальше. Неприятные ощущения притупились, зато теперь чувствовалось: изменилось что-то принципиальное. Неоновые Вершины Кильон покинул впервые за девять лет.

– Мне плохо, – пожаловался водитель.

– Пройдет, – пообещал Кильон. – Двигайтесь дальше.

Вдруг откуда-то из-под пола раздался металлический скрежет. Такси дрогнуло, скорость стала ниже пешеходной.

– Маховик отказал, – объявила Мерока. – Не справился со сменой зоны. Переключаемся на батареи.

Таксист сдвинул рычажок на приборной панели:

– Переключился. Надолго батарей не хватит.

Дальше поползли под пронзительный визг электропередачи. Еще одна пуля угодила в багажник такси и срикошетила во тьму. Мерока высунулась в окно и выпустила очередь, которая на этот раз внезапно оборвалась. Девушка откинулась на спинку сиденья и, стиснув зубы от напряжения, подергала рычажок затвора. Затем снова высунулась в окно и нажала курок. Автомат дал короткий залп и замолк.

– Все отказывает! – посетовала Мерока и, отшвырнув оружие, вытащила из-под куртки большой черный револьвер.

– По-моему, они тормозят, – заметил Кильон.

– Стрельни-ка еще разок из ангельской пушки.

Кильон высунулся в окно, нажал курок, потом еще раз и еще – безрезультатно. Бесполезный пистолет захотелось вышвырнуть, но, не поддавшись порыву, Кильон сунул его в карман. Переход в нижнюю зону губителен для большинства технических устройств – они ремонту не подлежат, но Кильон знал, что ангельское оружие способно восстанавливаться, хотя бы на время.

– Они тормозят, – проговорил Кильон. – Может, наконец решили… – Он осекся.

Передняя дверь второго такси распахнулась, и из салона выбрался упырь. Он неуклюже замер возле машины – точь-в-точь большой серый паук. Водитель такси исчез.

– Что ты сказал?

Упырь забрал из салона шляпу, водрузил ее на лысую серо-зеленую голову и пошел в их сторону. Он двигался, как на шарнирах, выбрасывая вперед длинные ноги, словно механическая кукла. Через каждые несколько шагов упырь поднимал револьвер и стрелял по такси Мероки и Кильона.

– Он догоняет нас, – предупредил Кильон.

– А ну стой! – велела Мерока водителю.

Тот обернулся и изумленно переспросил:

– Остановиться?

– Сказала, остановись! – Для пущей убедительности девушка пальнула через стеклянную перегородку.

На приборной панели появилась дымящаяся дыра. Водитель рывком убрал руки с руля, и такси со скрипом остановилось.

Мерока распахнула дверцу со своей стороны, – держась за ручку, наполовину высунулась из салона и разрядила в упыря револьвер. Серая фигура покачнулась, уронила шляпу, но равновесие удержала. Упырь хромал дальше, правая нога волочилась по земле, лодыжка неестественно вывернулась, выражение лица в полумраке не разглядишь. Пули забарабанили по двери, одна вдребезги разнесла окно. Мерока словно ничего не видела и не слышала. Она невозмутимо раскрыла барабан револьвера и принялась его перезаряжать. Прервавшись на мгновение, девушка пошарила под курткой и протянула Кильону маленький изящный револьвер – ни дать ни взять дамский.

– Он заряжен?

– Взведи курок один раз – и можно стрелять. Найдешь курок?

– Постараюсь.

– А для меня что-нибудь найдется? – поинтересовался таксист из-за разбитой перегородки.

– Найдется, – отозвалась Мерока. – Добрый совет. Не высовывайся, мать твою!

Мерока снова открыла огонь, – резко приподнимаясь, она стреляла через разбитое окно, длинный ствол револьвера дергался в такт каждому рывку. Пули дырявили одежду и тело упыря и тонули в нем, как галька в глубоком озере. Кильон высунулся в окно с другой стороны, выстрелил из «дамского» револьвера – отдача у него была совсем не слабая – и почувствовал, что стреляет в нечто бесплотное, призрачное.

Стало казаться, что им по силам лишь задержать упыря, но тот вдруг споткнулся: выстрел Мероки снес ему полруки с револьвером. Упырь наклонился, поднял револьвер целой рукой и заковылял дальше, продолжая стрелять. Он прошел уже полпути от брошенной машины.

– Что это за звук? – насторожилась Мерока, перезаряжая револьвер.

– Какой еще звук?

– От ангельской пушки.

Поглощенный перестрелкой, Кильон ничего не замечал вокруг, но после слов Мероки прислушался. Ангельский пистолет лежал на заднем сиденье такси – наверное, выпал у Кильона из кармана. И жужжал, словно внутрь залетела злая оса. Кильон накрыл пистолет ладонью и тотчас отдернул руку, невольно вскрикнув: таким раскаленным тот оказался. Жужжание усилилось. Прежде невидимые стыки засияли розовым.

– С ним надо что-то делать, – проговорила Мерока.

Кильон отложил револьвер, нащупал в кармане пальто носовой платок, обернул им руку и схватил жужжащую штуковину. Тепло мгновенно проникло через ткань. Пистолет дребезжал, грозя вот-вот рассыпаться на куски. Кильон уже подался вперед, готовясь швырнуть ангельское оружие в упыря, как дрожание прекратилось. Пистолет не остыл, но больше не жужжал.

– Мясник, бросай эту чертову хрень! – заорала Мерока. – Бросай, пока мы все не подорвались на ней!

Но Кильон только крепче сжал пистолет. Как теперь выглядело ангельское оружие, сказать было трудно – оно еще было скрыто под носовым платком. Но сомнений не оставалось: пистолет преобразовался, настроившись на более примитивную форму существования.

Кильон прицелился в упыря и нажал на спуск. На этот раз выброса энергии не было, зато был результат. Целился Кильон не очень хорошо, но, выстрелив, почувствовал, как дернулся пистолет. Появилась отдача, послышался грохот пули, вылетающей из ствола.

Воцарилась тишина. Упырь словно исчез.

Выждав минуту, Мерока вылезла из салона и опасливо приблизилась к месту, где в последний раз видели своего преследователя. Она держала на изготовку большой револьвер. Кильон выбрался из машины со своей стороны и двинулся следом за девушкой.

– Думаешь, он погиб?

Носком ботинка Мерока подцепила розово-серый кусок грязной плоти и отшвырнула его подальше.

– Однозначно, Мясник.

– Я не ждал, что он так долго протянет.

Кильон глянул на разлетевшиеся останки, мысленно складывая из них то, что можно было опознать. В сущности упыря он уже разобрался. Генетическая модификация и хирургическое вмешательство приспособили его, изначально ангела, к жизни под Небесными Этажами. Кильона подвергли аналогичным принудительным процедурам, но в его случае они проводились куда тщательнее. Если над ним работали как над хронометром, то над упырем – как над одноразовой зажигалкой.

– По-твоему, он камикадзе? – спросила Мерока.

Кильон по-прежнему сжимал ангельский пистолет. Рука у него дрожала.

– Почти наверняка.

– Зачем они спускаются сюда? Понимают ведь, что погибнут?

– Думаю, дело в вере. В горячем убеждении, что они поступают правильно, служат истине. Убеждение это, скорее всего, усилено некоей формой психохирургической обработки. – Кильон остановился, высматривая в лице девушки признаки того, что ей известна его сущность. – Это похоже на правду.

– А ты неплохо осведомлен о возможностях ангелов.

– Конечно, врага нужно знать в лицо.

Мерока нашла еще один кусок плоти и раздавила его ботинком.

– Кстати, ты молодец. Правильно сделал, что не послушал меня и не выкинул ангельскую пушку.

– Давай запишем это для памяти, а?

– Не зарывайся, Мясник! – посоветовала Мерока, согнулась пополам, и ее вырвало на останки упыря.

Трясясь на деревянной полке второго яруса оглушительно гремящего вагона, Кильон крепко прижимал к себе докторскую сумку – это было единственное напоминание о последних девяти годах его жизни. К поезду они с Мерокой целый час брели пешком, бросив несчастного таксиста на произвол судьбы: пусть сам возвращается на Неоновые Вершины. Вагон освещался газовыми лампами. Немногочисленные пассажиры верхнего яруса зябко кутались в пальто и шарфы. Над окнами висела черно-белая реклама мыла, снадобий от простуды и хандры. Все препараты были Кильону незнакомы. До Неоновых Вершин были считаные лиги, а казалось, он уехал на край света.